— Саша, даже в момент триумфа, через несколько минут после победы в Москве, вы заметили, что самым главным для вас было не вспомнить неудачный олимпийский финал. Ну теперь-то закрыли тему?
— Все равно не вернуть того ощущения. Олимпийские игры — это другое. Забыть трудно. Мировой рекорд бы спас, я думаю.
— Звучит, простите, нахально!
— Поработаем. Я сразу это после Игр и сказал, если честно, — спас бы меня только мировой рекорд. А так пока на всю жизнь осадок. Я не самоед. Но в любом случае ты сам упустил свой шанс, и ты будешь об этом жалеть. Конечно, я не думаю об этом денно и нощно, иногда вообще забываю, что спортсмен-то… Но если вспомнил — настроение портится. Я привык выигрывать. Проигрывать не люблю. Когда проигрываю, всегда хочется отыграться, показать, что могу лучше сделать. Не все само собой, конечно, получается — думаю, что и родителям спасибо, и тренерам, что воспитали таким. Правда, душа есть душа, и она тоже рвется выигрывать.
— Поэтому и ушли из прыжков в высоту?
— Понял, что с моим ростом надо что-то еще поискать. И старший брат за мной пошел. Я уже на следующий год выиграл на юниорском первенстве Европы и поехал на взрослый чемпионат мира-2009. Правда, так и остался там в квалификации.
— Брат остался в прыжках?
— Он в бобслей ушел. Был в день финала здесь, на чемпионате мира, с моими друзьями-бобслеистами. Они из Красноярска прилетели на сборы. Я думаю, попадет он в сборную, наладится у него все, мне кажется, если он постарается, может, и в этом году все сложится. Нужно очень эффективно поработать, чтобы попасть в команду перед Играми. Я ему всегда открыто говорю все и поддерживаю в планах. Знаю, что он чуть-чуть завидует мне. Я ведь младший брат. Но жизнь такая, что тут сделаешь: он больше меня тренируется, а пока получается у него не так.
— Вам что, неловко?
— Не все нами решается, что-то и сверху, но я всегда его поддерживаю и рад буду, если добьется своего.
— А у вас разница какая?
— Практически два года, я декабрист, а он январист.
— Вам-то часто, наверное, приходится слышать, что вы не «той» комплекции для прыжков в длину. А у разгоняющих в бобслее вообще особые параметры.
— Ну, он чуть повыше меня, а сейчас набрал 96 килограммов. Надо теперь мышечную массу набирать — не жировую, которую самому тяжело будет толкать, а именно силу. Думаю, он вполне сможет заявить о себе. Мне вообще-то хотелось бы позаниматься чем-то кроме длины.
— Какие ваши годы, да с вашей взрывной энергией: в баскетбольную корзину сверху мячи закладываете, за один чемпионат мира дважды национальный рекорд переписываете…
— Такого финала, надо сказать, давно не было. 8,27, 8,28, 8,29 — это очень высокие результаты.
— Саша, после 8,56 у вас была еще попытка — кто-нибудь сказал, на сколько?
— Да… Там заступ был — половина стопы, это много. Все-таки эмоции взяли верх, и бежал уже на бешеном адреналине. Думаю, если я идеально когда-то исполню попытку, она будет близка к мировому рекорду. Предел нереально угадать. Но прыжки под девять метров — это реально. Прыгуны Пауэлл или Льюис для меня не просто имена — великие атлеты, которые умели бороться. Они не только далеко прыгали, но и делали это регулярно. В тех видах спорта, где есть цифры, есть и безграничные возможности. Когда-нибудь люди будут прыгать по 9,00 или 9,50. В спорте надо видеть мечту. И под 10 метров будут прыгать. Не завтра, правда.
— Почему вы как-то сказали, что с тренером не любите находиться долго?
— Наверное, имел в виду, что один на один тяжело: у него свои мысли в голове, у меня — свои. И тренер не вправе делиться, и я своими проблемами сильно не хочу его загружать. Усталость копится, морально устаешь. Мне нужно часто в себя заглянуть, сконцентрироваться. Соперники знают, например, что я не разговариваю во время соревнований.
— А после соревнований вы тоже не очень долго разговаривали с журналистами. Пиар — не ваш конек?
— Я бы и сейчас до сих пор в номере валялся, если бы меня вчера наградили, и не поехал бы на стадион. Не люблю стоять перед камерами — неловко мне, не моя тема. Поговорить без съемок надо, конечно, кто-то заинтересуется. Можно привлечь через слова и к спорту кого-то, к уму-разуму привести человека, который, возможно, сбился со своего пути. Все равно влияешь: ведь в любом деле упорство нужно. У нас еще и просто любить спорт надо. Не надо бояться. Боль надо преодолевать, как и трудности. Я когда потренируюсь хорошо — появляется ощущение, что я живой, сильный.
— Как-то у вас все мудро не по годам…
— По-разному. Но надо чуйку иметь — когда и что тебе стоит делать. Я думаю, у меня она есть. С малых лет дают работу, я где-то слентяйничаю или скажу, что мне это не надо. Да и сейчас с тренером спорим! Иногда через силу делаю, но иногда спорю до конца, можем и разругаться, правда, до вечера: ну ладно, сегодня не сделал — завтра сделаем. А на завтра я согласен, сегодня у меня не было настроя. В яму выхожу иногда — ну нет чувства, что хорошо напрыгаю: «Давайте, тренер, завтра?» — «Ну... завтра!» И на следующий день — настроение: хочу прыгать, и все! Не отнять его. Надо же ловить еще и эмоциональный фон. Мы с тренером это понимаем хорошо. Прыжки — уже не хобби, это работа и заработок. Раз прыгнул, и достаточно, — это не про нас: ты работаешь и получаешь удовольствие. И на семью заработка должно хватить. Но не люблю загадывать: всякое бывает, метеориты падают…
— Вы дочку ждете вот-вот, настоящий легкоатлетический ребенок — к чемпионату мира!
— Жаль вот, не буду присутствовать на родах. Хотел бы? Это было бы классно. Не знаю, многие говорят, тяжело. Но я стойкий, если на глазах что-то случается — могу на это смотреть, даже если человек разрублен, у меня нет чувства отвращения или паники… Правда, здесь родной человек. На пацанов, говорят, папы ходят, на девочек — не знаю. Наверное, свои приметы есть. Я бы хотел встретить их хотя бы из роддома. Но не получается. Мы давно еще с Ольгой на эту тему разговаривали: «Ты же понимаешь, что я буду отсутствовать много, ты готова?» — «Главное, чтобы ты был готов». Вот так и решили. И стали вместе жить.
— То есть предложение в такой форме сделали?
— Практически так и получилось. Ольга сама бывшая спортсменка, все понимает. Мы с ней из одного города, вместе когда-то занимались прыжками в высоту. Она мастер спорта. Дочку хочется Никой назвать. Победа!
— Одна Ника уже принесла олимпийское «золото» — Анне Чичеровой…
— Может, и мне когда-нибудь принесет. Но она сама — уже реальная победа. Девочка — это супер! Я рад, что у меня ребенок. Очень хотел всегда.
— Как давно?
— С 18 лет.
— Впереди — три года олимпийского цикла. Надо…
— Беречь здоровье, работать, укреплять организм, верить.
— Резервы какие? Вы расти, например, перестали — бывает, и в вашем возрасте еще добирают пару сантиметров (рост Александра — 1,76)?
— Рост остановился в 18 лет. А физически я развиваюсь до сих пор, и если мне крепенько сесть, например, на железо, на котором я вообще не сидел, то окрепну так, что и прыгать не смогу…
— Так нам не надо.
— И мне, поэтому мы работаем с резинками в основном, которые укрепляют мелкие мышцы, и нам этого хватает. Не думаю, что нужно что-то менять. Я очень восприимчив к работе. Мне нужен минимум работы, чтобы получить максимум.
— А новые методики, консультации?
— Во-первых, с кем, во-вторых, зачем? Я не думаю, что это правильно, — у меня есть тренер, которому я доверяю. Есть советы — где-то возьмешь, где-то пропустишь. С советами очень осторожным надо быть. У меня же своя голова есть. И я за нее отвечаю. И тренер за меня в ответе. Я понимаю, что мы должны сделать. Но слушать подсказки слишком часто — до добра не доведет… У нас нестандартный манеж, я свой разбег не делаю полностью. Но на тренировках я далеко и не прыгаю. Все вполне как у всех. Прихожу — и какая каторга? В удовольствие работаем. Тренируюсь с друзьями, после час посидим, общаемся. Так ты не начинаешь напрягаться от тренировочного процесса — незачем это. Частенько после тренировок или в выходной — к бильярдному столу. Я люблю постукать — получается недурно. За мировым бильярдом не слежу — не любитель, телевизор и спорт редко смотрю. Сериалы какие-нибудь, новости, футбол люблю. А бильярд лучше вживую ощущать, лучше самому.
— Что сами себе скажете на будущее?
— Ты должен идти, расти, отдохнешь на пенсии… Любой так скажет!
