Но есть люди, не только прыгающие часто и получающие от этого удовольствие, еще и тратящие на это немалые деньги. Например, руководитель Экспертного совета при Правительстве России Леонид КАЗИНЕЦ, мастер спорта международного класса, выступающий в составе российской национальной команды. В разговоре с корреспондентом «МК» спортсмен и бизнесмен рассказал, как достичь высоких впечатлений в жизни.
Под куполом
— Как начинали?
— Приехали с приятелями на аэродром... Договорились сделать первый прыжок на неуправляемом куполе десантного варианта Д-1. Познакомились там с инструкторами, начали ездить, прыгать. Потом собрали любительскую команду, тренировались. Хотелось научиться лучше, для этого познакомился с ребятами из сборной России, и они меня пригласили к себе тренироваться. Начал с ними прыгать в 1998 г., в 2001 г. первый раз выиграл чемпионат России, дисциплину «четверка» и «серебро» в дисциплине «восьмерка». С тех пор постоянно прыгаю... Являюсь призером и многократным чемпионом России, призером мира и Европы.
— Сразу купили себе дорогую амуницию?
— Сразу не надо... И потом, она недорогая. Комбинезон стоит 300 долларов. Парашют свой не нужен, если начинаешь, прыгать — сначала берешь напрокат. А потом уже лучше иметь свою систему. Тысячи за 3 долларов можно купить очень хорошую. А вот по прыжкам — да, недешевый... Прыжок стоит от 15 до 35 долларов. За день совершаешь 12 прыжков, получается 250 долларов. Если команда из 8 человек, то, соответственно, 2000 долларов — день тренировки команды.
— Сколько в среднем тратите на парашюты?
— Очень много, до миллиона долларов в год.
— Сколько?! Вы каждый раз новые парашюты покупаете?
— Нет. Но вы сами подсчитайте... Каждые сборы — до 100 тысяч. 10 сборов в год. Это с питанием, проживанием, оплатой прыжков, зарплатой ребятам. Нужно сделать 800 прыжков за год на каждого. 800 на 9 человек, 8 — команда плюс оператор, итого — 7200. Каждый прыжок в Дубае стоит 35 долларов. Умножаем — получается только на прыжки тысяч триста.
— 35 долларов — это вы кому платите?
— Спортивному аэроклубу. Приходим: «Покупаем столько-то мест во взлете». Подняли на 4000 метров. Заплатил — взлетел. Как билет в автобус.
— В автобусе, прямо скажем, безопаснее... Приходилось бояться?
— Конечно! Первые 500 прыжков вообще страшно... Но это естественно! Человек же больше всего боится неизведанного и того, с чем он не может справиться. Когда он ситуацию понимает — боится меньше. Прыжков через
— А вы сколько прыжков уже совершили?
— 5200.
— Это, наверное, очень много?
— Это очень мало. Много — это около 30 тысяч...
— Для вас парашютный спорт — экстремальный вид?
— Это безопаснее, чем езда на машине по Москве, в 30 раз. Большинство людей из парашютных команд чаще погибали в ДТП.
— Недавно артист погиб, прыгая с парашютом.
— Да, Алексей Завьялов. Я его не знал, но товарищи очень хорошо о нем говорят. Светлая ему память. У него было, кажется, всего 8 прыжков. Столкнулись под парашютами в воздухе. Человек, с которым он столкнулся, — у него тоже несколько прыжков. У них были абсолютно исправные купола, все раскрылось, просто при приземлении въехали — один в парашют другого. На высоте около 50 метров. Очень жалко. Но это не парашюты, а человеческий фактор. Как на автомобиле въехать в стену дома.
— Как по-вашему, парашютный спорт — простой вид? В фигурном катании, например, можно до бесконечности разучивать элементы...
— В парашютном тоже... Когда-то спорили, может ли команда за десять прыжков на соревнованиях выполнять 200 фигур (речь идет о построении командой фигур в воздухе — одно из направлений парашютного спорта). Тогда хороший результат был около 180 фигур. Потом первая команда перешла барьер 200 (американцы). Потом первая русская команда перешла барьер 200. Сейчас, если команда не делает под 250 фигур, ей нечего делать на чемпионате мира. Сейчас мы уже спорим: а возможно ли 300... Абсолютный рекорд — 56 фигур за 35 секунд. Это быстрее, чем человек успевает сообразить. Попробуйте запомнить 56 слов, а потом за 35 секунд их выговорить. А построить 56 фигур — это десяток микродвижений на построение каждой фигуры.
— Имеет значение, сколько вы весите?
— Имеет значение соотношение массы к площади, потому что скорость падения быстро начинает зависеть от лобового сопротивления воздуха. Проще говоря, легкие высокие люди падают медленнее маленьких и круглых. В нашей команде есть два-три человека, которые падают с одинаковой скоростью, а остальные чуть-чуть легче, поэтому они надевают пояса со свинцовой дробью по два-три килограмма. Но все равно приходится контролировать вес, потому что, если я стану тяжелее своего стандартного веса, всем остальным придется вешать пояса.
— Что вас так цепляет в парашютном спорте?
— Красота! Очень красивые виды. Облака под ногами. Земля как игрушечная. И, конечно, скорость. Когда ты можешь лететь сам по себе со скоростью до 300 км в час просто так, сам по себе, без всяких механических устройств — как птица. Кто из нас в детстве не мечтал летать, как птица? Мечты сбываются...
— Адреналин?
— Адреналин только на соревнованиях. Когда идешь на финальный прыжок после целого года тренировок, усталости, вырванных дней от работы и близких людей — и все ради этих соревнований. И всего один прыжок в финале — и ты выиграл и стал чемпионом мира, или получаешь утешительный приз — например, бронзовую медаль.
— Для вас бронзовая медаль — утешительный приз?
— Да, я считаю так — есть золотая медаль и все остальное.
— Люди порой даже ради «бронзы» жизни ломали.
— Да, конечно. И для меня когда-то бронзовая медаль мира казалась недостижимой мечтой.
— Давно?
— 15 лет назад.
Ух ты, яхты!
— Вы же еще парусным спортом увлекаетесь?
— Сейчас, к сожалению, не хватает времени. Два сезона не выходил на воду. Вот, может, закончу с парашютным спортом и поупираюсь — хочу попасть в сборную на Олимпиаду в Рио-де-Жанейро в составе сборной России.
— У вас есть своя яхта?
— У меня свой яхт-клуб, где есть лодки спортивных и олимпийских классов. Спортивные лодки не так уж дорого стоят, мы даже покупаем и дарим детско-юношеским школам, спортсменам. Спортивная лодка — она ведь небольшая, весит порядка
— А вы где гоняете? На Пироговском водохранилище?
— Это как один из возможных вариантов. Еще Сочи, Анапа...
— В России возможно развивать парусный спорт?
— Советский Союз всегда был лидирующим в парусном спорте. До перестройки половину комплектов олимпийских медалей забирали. Сейчас вся федерация держится на нескольких энтузиастах. Попечительский совет скидывается деньгами, чтобы купить спортсменам и талантливым детям лодки. Главный тренер Сергей Джиенбаев вывозит команду за границу тренироваться на свои деньги. Он тоже предприниматель. Как я везу команду парашютистов в Дубай... Каждые сборы — 100 тысяч долларов. Вынимаем деньги из кармана и оплачиваем.
— Пироговское водохранилище располагает к тренировкам?
— Там чемпионаты мира проходили.
— Еще там людей яхтами давят...
— А еще там водку пьют. Но какое это имеет отношение к спорту? Другое дело, что эта акватория позволяет проводить чемпионаты мира только три месяца в году. А остальное время или холодно, или вообще вода замерзла. Да и ветра на Пироговке не такие, как океанские.
— Сколько стоит хорошая яхта, на которой можно что-то выиграть?
— Отличный гоночный катамаран «Торнадо» с несколькими комплектами парусов — до 80 тысяч евро. Понимаете, это не та яхта, на которой люди ездят с большим количеством кают или стюардесс. Гоночный катамаран в гонке идет на одном поплавке, потому что на двух сопротивление воды больше и он идет медленнее. На нем балансируешь, как на велосипеде или гоночном мотоцикле. Катамаран может развивать скорость до 50 км в час, но при этом переворачивается за 0,5 сек. Полсекунды, и ты уже в воде.
— 80 тысяч евро — немалая сумма...
— Мы говорим о стране, которая сочла необходимым потратить десятки миллиардов долларов на Олимпиаду.
«Мои друзья — смелые люди»
— У вас много друзей в высших эшелонах власти. С кем доводилось прыгать с парашютом?
— Прыгал тандемом со многими моими товарищами и знакомыми. Это когда берешь двухместный парашют, пристегиваешь пассажира к себе и падаешь с ним три километра свободного падения. У пассажира все ощущения свободного полета, но безопасно, так как открывает парашют и приземляет тандем-мастер. Как прокатиться на втором сиденье в двухместном реактивном тренировочном истребителе. Все перегрузки, сверхзвук, скорости, пилотаж, ощущения — все настоящее. Но ведет пилот-профессионал. Чтобы катать друзей, я специально получил международную лицензию тандем-мастера (надо учиться и сдавать экзамены как на летные права на самолет) и прыгнул около 300 прыжков-тандемов с пассажирами.
— Вы как-то рассказывали, что пересекали с товарищами пустыни на кроссовых мотоциклах... Это все-таки связано с некоторым дискомфортом.
— Я всю жизнь занимался альпинизмом. А это — когда ты висишь на веревке, сверху льет вода и сразу на тебе замерзает. Пятый день не ел теплой пищи, температура минус 35 и кислородное голодание. Ветер дует с такой силой, что снежинка протыкает одну стенку палатки и вылетает в другую. А если это спасательные работы и рядом лежит труп человека, которого ты пятый день со стены снимаешь! Поэтому поездка на квадроцикле по пустыне до более-менее обетованного места, где обычно есть душ, пусть даже в палатке, горячая вода, — это другая история. Это совсем не кошмар. Кошмар — это альпинизм.
— Как вы потом в себя приходили после таких походов в горы?
— Очень радовался жизни! Я помню, мы спускались со стены. Несколько дней лезли по скальной стене, висели на стене на веревках, все ночевки были висячие, вешали на забитый в стену крюк сборную платформу и на ней спали. Еще уронили горелку от примуса. Есть было нечего — съели всю аптечку. Не было воды настолько, что лед засовывали в полиэтиленовый пакет, клали себе на живот под пуховку, топили лед и пили эту воду. Все это на весу. То есть если перчатку не пристегнул и выронил — она падает километр. И вот потом мы спустились на относительно ровное место и шли по нему всю ночь, потому что спать было негде, а ставить палатку не было сил. Вышли в низ ледника, а там ровное место и трава. Я лег на землю и понял, какое это счастье, что земля бывает не только вертикальная, но и горизонтальная. И на ней не холодно, и ничего никуда не падает, и ты никуда не скатишься с земли, потому что она ровная. И это само по себе такое счастье — словами не рассказать. Но через день-два это ощущение проходит. Все всегда проходит.
— Вы сейчас занимаетесь альпинизмом?
— Нет. Вот как раз именно из-за этого и ушел. Зачем набирать статистику? Слишком много товарищей погибло в горах. Может быть, потрачу годик, чтобы потом взойти на Эверест. Для этого нужно реальное здоровье и время: целый год каждый день бегать 10 км, по жаре, зимой по морозцу, потом на беговых лыжах по 30 км в выходные, потом в экспедицию на пару месяцев акклиматизации — и на Эверест... Вот только откуда взять на все время?
— Так просто?
— Ну, конечно, если у вас все нормально с сердечно-сосудистой системой.
— Кстати, а как у вас со здоровьем? Вы же постоянно меняете стихии: воздух, вода, горы...
— Закаляется, наверное, здоровье. Раз в год я обязательно прохожу диспансеризацию в хорошей европейской клинике. В предыдущий раз мне врач говорит: «Оставьте все как есть. Ничего не трогайте». Я говорю: «Может, мне витаминчиков попить?» Он: «Нет-нет... Не надо!» — «Ну, вот я кофе пью много». — «Пейте, пейте, если спать не мешает... Все хорошо! Такой тренированный организм — один на сто тысяч». Хотя у меня было довольно много травм, операций разных.
«Рискованней в России бизнесом заниматься...»
— Чем опаснее заниматься — парашютным спортом или бизнесом в России?
— Определенно — бизнесом в России.
— По статистике?
— И по статистике, и по нагрузке. В парашютах есть понятные правила: если инструктор опытный, хорошая дропзона, где снаряжение новое и аккуратное — все будет по правилам и хорошо. Каким бизнесом в России надо заниматься, чтобы у тебя все было хорошо?
— А вы попадали, в спорте, разумеется, в ситуации, рискованные для жизни?
— Скорее в альпинизме... В парашютном спорте только прыжок на пик Ленина (7140 м) был рискованным, до нас многие, кто пытался это сделать, погибли.
