Андрей Сергеев: «Пахать» приучил отец

Отличные физические данные, грамотный выбор позиции, мощный бросок. Для 20-летнего парня Андрей немало добился в своей спортивной карьере: выиграл «золото» молодежного чемпионата мира и зимней универсиады, взял «серебро» юниорского мирового первенства. Наконец, стал обладателем Кубка Харламова, главного трофея Молодежной хоккейной лиги.

— Эмоции после турнира в Омске остались самые приятные: признали лучшим защитником турнира, — улыбается Андреев. — Теперь все мысли об успешном выступлении в сезоне за ЦСКА.

ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ

— Андрей, никогда бы не подумал, что из Симферополя, где вы родились, могут выходить хорошие хоккеисты.

— В Симферополе прожил всего пять лет. Отец очень хотел жить в южном городе, рядом с морем. Вот родители и купили дом. Там появились на свет мы с сестрой. Осталось в памяти, как бегали на речку Салгир. Но в 90-х с каждым годом жизнь в Крыму становилась все тяжелее. Поэтому были вынуждены переехать. Так как все родственники жили в Нижнекамске, то решили отправиться именно туда. Там и началась моя хоккейная карьера.

— Кто из родителей «заразил» хоккеем?

— Отец. Он обожает эту игру. Но предложил на выбор: футбол или хоккей. Честно говоря, мне было безразлично, поэтому папа отдал меня в шесть лет в хоккейную школу. Прозанимался год. Как-то раз мне разбили голову, после чего полгода не тренировался. Но потом сам вернулся. Попал к замечательному тренеру Борису Владимировичу Шамарину. Именно он что-то разглядел во мне и не уставал говорить родителям, чтобы не отрывали меня от хоккея. При нем стал попадать в региональные сборные, брать индивидуальные призы, как лучший защитник.

Борис Владимирович умер от сердечного приступа прямо на моих глазах. После второго приступа врачи запретили ему появляться на ледовой арене. Но через полторы недели после выхода из больницы он пришел на нашу товарищескую игру против одноклубников постарше. Не мог бросить своих мальчишек.

Я в тот момент был на льду, летел в атаку, когда вдруг раздался свисток судьи. Начал возмущаться, а потом увидел переполох на нашей скамейке запасных. Мой отец уже делал ему искусственное дыхание, все родители мальчишек спустились с трибун. «Скорая» ехала слишком долго...

Шамарин был как второй отец... Какое-то время не хотелось идти на тренировки. Не мне одному — всей команде. Но нам было по 12 лет, и в силу возраста мы не могли долго держать в себе боль. Четыре года после Шамарина можно смело вычеркнуть из моей спортивной жизни.

— Но вы не потерялись. Что или кто помог?

— Меня приметил Александр Юрьевич Соколов, который тогда отвечал за молодежную и вторую команду. Это второй человек, которому обязан своему хоккейному настоящему. Благодаря Соколову, считаю, сумел пробиться в юношескую сборную России.

ПОРОДА

— Здоровьем вы не обделены. В кого такой молодец?

— Мама говорит, в деда. Хотя отец тоже физически крепкий. Потом я достаточно рано начал работать со штангой — в 13–14 лет. Причем специалиста по тяжелой атлетике рядом не оказалось, до всего доходил сам. Как-то присел с весом в 180 кг, а выжал от груди 135 кило. Может, потому пошел не ввысь, а вширь. Поддерживал отец: в хоккее, говорит, сила не лишняя. И в самом деле: современный хоккей — очень атлетичный. Даже если у тебя умелые руки и светлая голова, без «мяса» далеко не уедешь. Максимум достигнешь уровня ВХЛ, но никак не КХЛ.

— Вы по природе такой трудолюбивый?

— Признаюсь честно, я — ленивый человек. «Пахать» приучил отец. Два года со мной боролся: кнутом и пряником.

ЭТО МЕСТО — МОЕ

— К двадцати годам уже выиграли в составе сборной России молодежное «золото» мира и юниорское «серебро». Карьера неслась без «кочек»?

— Если бы... По своему 1991 году я попал на первый же сбор юношеской национальной команды, которую тренировал Николай Барщевский. Целый год был в обойме, но потом пришел Плющев, и года на два обо мне забыли. И только перед самым началом юниорского чемпионата мира снова пригласили: успел сыграть с ребятами на двух подготовительных турнирах.

— И выиграли «серебро».

— Готов был уже играть в молодежной команде, но туда опять тренером пришел Плющев. Еще год руководимая им сборная во мне не нуждалась. А вот когда команду возглавил Валерий Брагин, я тренировался уже с первого сбора. Каждую тренировку, каждый матч доказывал, что это место — мое. В знаменитом финале против Канады играл уже в первой паре защитников.

— В чем феномен Валерия Брагина?

— В его человеческих качествах. Понимаете, у нас столько отечественных тренеров, которые с командой «не живут».

А Брагин — всегда в контакте, всегда с ребятами — на льду на тренировке, в раздевалке. Вот в ЦСКА сейчас Шуплер по духу такой же. Ребята, поработавшие с Ржигой, говорили, что и он из того же теста. Брагин может так сказать, что ты ему не сможешь не поверить.

— Насколько для молодого игрока важно попасть в сборную?

— Считай, тебе сразу открывается дорога в большой хоккей: в КХЛ, в НХЛ, куда хочешь.

— После «серебра» не было мыслей: жизнь удалась?

— Надо быть глупцом, чтобы остановиться в самом начале пути. Юношеская или молодежная сборная — всего лишь первая ступенька в большом спорте, на которой важно не оступиться.