— Только что мы радовались: Россия впервые в истории выиграла Кубок мира по бобслею в двойках, Зубков и Воевода стали чемпионами Европы, не тормозил и скелетон... Но сезон продолжается, и завтра в Кенигзее стартует чемпионат мира — с чем идем на немецкие трассы?
— С командой, которая будет стараться выступить максимально удачно. Не считаю нужным делать какие-то громкие заявления — чемпионат будет сложным. Проходит он в Германии, немцы — фавориты и у себя на трассе имеют, конечно, домашнее преимущество. Но и мы можем действительно констатировать убедительные факты: в двойках европейское бобслейное “золото”, “серебро” в четверках, Кубок мира в двойках, а в четверках — “бронза” в общем зачете. Да, трассы в тылу у немцев — это сложно, но и бобслеисты и скелетонисты готовятся по-боевому.
— В Ванкувере в команде по бобслею было неспокойно: громкие выяснения отношений, ультиматумы. Сейчас поводов для выяснения отношений, похоже, никто не дает. Вы когда стали президентом федерации — что спортсменам сказали? “Будете скандалить, лишу довольствия?”
— Люди у нас все взрослые, и все понимают меру личной ответственности. Есть права, есть обязанности. Не комментирую, что были в прошлом году. В этом году вернулись ведущие спортсмены — это факт, значит, изменения произошли. И систему грантов мы разработали, она действует. Цифры я конкретизировать не стану. Скажу одно: будут вознаграждаться не только спортсмены, но и все задействованные в их подготовке специалисты, соответственно результатам.
— Несомненно, в сборной есть уникумы — вот Зубков и Воевода не тренировались, потом…
— Почему вы решили, что они не тренировались? Не на глазах просто были какое-то время. Саша и Леша — действительно таланты, это объективность. Но я понимаю вопрос: есть ли еще кто-то? Да, есть, у нас будет здоровая конкуренция при равных условиях. Это как раз одна из наших целей. Каждый экипаж из состава сборной России будет обеспечен всем необходимым, начиная от техники и заканчивая персоналом. А значит, все экипажи, готовясь индивидуально, смогут реализовать свой потенциал. Общее же руководство, как прежде, останется единым.
— То есть вы как президент федерации фактически во главу угла ставите равные условия подготовки?
— Должны быть равные условия для людей с определенными результатами. Я вообще в работе никогда не ориентируюсь на ощущения: нравится — не нравится. “Давайте этого продвигать, а этого задвигать” — такого не может быть. Это сборная России, а не частный клуб, где я что-то хочу или не хочу. Вот сейчас мы создаем тренерский совет, будем принимать только коллегиальные решения. Каждый должен заниматься своим делом. Я не возьму на себя ответственность в том, в чем не разбираюсь. Это не амбиции, подход к делу.
— Все равно возникнет ситуация, когда вы окажетесь над схваткой того же тренерского совета и вынуждены будете принимать решение.
— Ну и что? Просто не должны работать эмоции, работать будут факты. Мне кто-то будет нравиться, вам, но, если нет подтверждения, эта тема не работает.
— На бобах вы, говорят, на трассе в Санкт-Морице уже катались. Как вас туда пустили, не спрашиваю…
— А я могу рассказать. Был у своих знакомых на дне рождения. И там присутствовал один из людей, имеющих отношение к этой трассе, швейцарец. “Приходи, завтра прокачу!” Так и прокатились с Кристианом Майли — бронзовым призером Олимпиады 2002 года. Нормально.
— Нет, ну страшно же?
— Да вы даже не успеете испугаться. Ощущения, конечно, колоссальные, когда мелькают 135 км в час, а там еще и единственная в мире природная трасса, красотища…
— Было это еще до того, как вы стали президентом федерации, то есть судьба?
— Случай.
— На скелетоне спуститься рискнете?
— Ну, когда надобность во мне отпадет… Хотя ничего нет невозможного, посмотрим. Только не с самого верха начну, а пониже.
— Не могу не спросить про Скворцову: она действительно поехала на чемпионат?
— Да, 10 февраля Ирина вылетела в Мюнхен на встречу с лечащим врачом, доктором Гансом Гюнтером Махеном. Он был одним из хирургов, прооперировавших спортсменку после несчастного случая. Доктор осмотрел Иру, остался доволен результатами лечения. 15 февраля Ирина переехала из Мюнхена в Кенигзее, где уже проходили тренировочные заезды сборной России по бобслею и скелетону. Ее, конечно, не раз спрашивали: не страшно ли возвращаться на то место, где произошла трагедия? Ирина улыбалась: “Пока не знаю, приеду — посмотрю”. Молодец.
— Чемпионат мира еще впереди, но этот год уже, можно сказать, проходит удачно, что — вы уже точно знаете — необходимо сделать на следующий год?
— Мы работаем. Не стоит говорить, что построим… Давайте так: что успели? Хорошая атмосфера. Команда побеждает.
— И первое, и второе очень хорошо проиллюстрировал скелетонист Сергей Чудинов, сказав после победы на этапе Кубка мира в Лейк-Плэсиде. “Ощущения от первой в карьере победы в Кубке мира нормальные, как будто и не выиграл ничего”. То есть приходят уже такие победы — в рабочем порядке.
— Так и есть, если взять федерацию в общем — и бобслеистов, и скелетонистов, — прогресс наблюдается везде. Понятно, что мы не обращаем сейчас внимания на то, что кто-то был 13-м, а стал 9-м. Это, конечно, не медаль, но — движение вперед. Что надо? Мы должны усилить подготовительный процесс. Для меня скелетон и бобслей — два равноценных вида спорта. Есть сборная России по бобслею и скелетону. И она должна по максимуму эффективно и полноценно выступать. А мы, руководители, должны ей создать такие условия совместно с Министерством спорта, государством.
— Вы уже стали своим человеком в международном мире бобслея и скелетона?
— В сентябре поменялся руководитель Международной федерации, президентом стал Иво Ферриани. Мне кажется, у нас сложились хорошие отношения. Работы много — россияне практически нигде не представлены, в этом наша проблема. Будем аттестовывать наших специалистов и уже этим занимаемся. Надо народ тренировать и обучать, попробовать ввести в техком FIBT ряд специалистов — необходимо думать о будущем, к тому же впереди еще и Сочи. Кстати, несколько судей международного класса мы уже аттестовали. Эти моменты были упущены, теперь их надо просто наверстывать.
