— Выборы, Елена, вы выиграли весной с боем и, наверное, с удовлетворением, но не было ли утром мысли, как в знаменитой рекламе: е-мое, что ж я сделал-то?..
— Или — зачем мне это? Не задам себе этот вопрос. По одной простой причине: у нас есть сильная команда. Потерять нельзя, загубить — непозволительно. Я не говорю, что только я одна могла бы и смогу привести их к успеху. Я не пуп земли, но многое понимаю изнутри, кожей ощущаю. И есть взаимодействие в федерации.
— Вы вновь бесстрашно бросили себя и свое имя в самое пекло. Неужели репутация ничего не значит для вас?
— Не боюсь ли, что потом затопчут в грязь? У нас ведь всегда до пинка один шаг. Не боюсь. Делай что должно — и будь что будет. Понятно, что даже сейчас у нас — а я ведь не одна, есть команда людей — “хотелок” больше, чем возможностей. Главное, что на каждом этапе работы нужны профессионалы. Не должна сборная команда быть тренировочным полем для медиков, смазчиков...
— Не будучи причастной к провалам последнего олимпийского цикла, вы несете за него груз ответственности…
— Ну, я же не с улицы пришла и не могу сказать, что такая мягкая, — обидеть взглядом можно. Могу назвать себя бойцом. Наверное, неудобным для многих — даже высокопоставленным людям говорю что думаю. Но какой смысл в молчании? Не показаться в какой-то момент строптивой? А оправдываться приходится даже не за провал последних лет — сейчас все проблемы вокруг нас связаны с допингом.
— ФИС наказывает пока рублем, но более суровое наказание — отстранение россиян вообще от стартов — не сходит с языков.
— Решение совета ФИС, наверное, абсолютно правильное. Конечно, обидно, что члены сборной команды были причастны к скандалам. И не один, и не случайные люди, совсем не последние в нашей стране. Но мне больше обидно, чем страшно. Наш курс сегодня виден…
— Давно известно, что сентиментальность мешает работе. Я про олимпийского чемпиона Евгения Дементьева. Его очень любили и любят многие люди…
— И я тоже.
— Как жесткая политика очищения рядов соотносится с его возвращением в спорт следующим летом? Если отбросить все эмоции, то зачем он вообще нужен нашей сборной? В Олимпийских играх участвовать не сможет, а занять место молодого спортсмена в сборной, которого надо обкатать к тем же Играм, — может. Да и болезненность допингового удара такие люди, как Чепалова, Дементьев, усилили во сто крат…
— Не знаю, насколько это связано с сентиментальностью, но никто не вправе на всю жизнь затоптать человека, тем более — человека с именем. Я видела его сразу после случившегося. Переживал — мягкое слово. Он не справился с олимпийской победой психологически. Результата после не было, а он пахал с утра до вечера. Да, слишком доверял тренеру. Наказан. Знаете, ни для кого не секрет, что Юстина Ковальчик была дисквалифицирована, — и посмотрите, как она сейчас бегает и каждый день доказывает, что сильнейшая в мире. Я на самом деле с большой теплотой отношусь к Жене, тем более что сейчас он всеми действиями доказывает: понял, осознал и пропагандирует спорт без гадости.
— Президент Международной лыжной федерации (FIS) Джан Франко Каспер считает, что следующий допинг-скандал в лыжной сборной России обернется просто катастрофой: “Надеюсь, что президент Елена Вяльбе расчистит допинговое болото”. Из болота, как известно, даже бегемота тащить тяжело, а тут, например, на голову Ассоциации зимних видов спорта, куда входят и лыжные гонки, сваливаются юные двоеборцы с марихуаной…
— Да, причем произошло это на юношеских соревнованиях двоеборцев. Мы усиливаем борьбу — значит, в силу ужесточившегося контроля будем ловить нарушителей больше, чем прежде. В этом сезоне в лыжных гонках будет взято более 600 проб на внутренних российских соревнованиях. Представляете, что это такое? Вопрос, мне кажется, должен стоять так: есть сборная — и если уж попадаются ее члены, значит, нужны кардинальные меры. 1 ноября обобщенная антидопинговая программа, разработанная Ассоциацией лыжных видов спорта России, должна быть представлена в ФИС. Я очень надеюсь, что руководители Международной лыжной федерации займут здравую позицию, понимая, что главы лыжных федераций России не могут отвечать за всю страну. Эти, с марихуаной, — юниоры, а тот, в поезде, еще вчера был членом сборной, а сегодня — нет, но наделал дел.
— Человеческий фактор может и вознести вопреки ситуации, и опустить. Как мог Николай Панкратов, вчерашний член сборной, совершить такую ошибку — везти в багаже ампулы актовегина и оборудование для внутривенного использования?
— Ошибка это, или безграмотность, или пофигизм наш — как хотите называйте. А все ведь просто: если лежал в больнице и тебе это выписали, должен просто заполнить зеленую анкету и отправить — у такого врача был поставлен такой диагноз, и все. Но меня возмутило, как он себя вел уже после истории: не зашел, не извинился. Я буду все равно сожалеть, что его дисквалифицируют, а на 99,9% уверена, что так и будет. Никто в либерализм играть уже не будет. Нам пришлют официальную бумагу, мы примем свои решения. Наказан будет он один — сообщил, что тренера у него нет.
— На следующий же день после выборов вы резко сказали: нужно остановить клан Чепалова. В числе еще нескольких тренеров его отстранили от работы со сборной. Знаете, что сейчас делает Анатолий Чепалов, где его ученики — в частности, Сергей Ширяев, Василий Рочев?
— У него команда, он ее тренирует. В команде есть несколько спортсменов, которые были кандидатами в сборную команду, весной они отказались тренироваться со сборной. Наряду со всеми они будут проходить отборочные соревнования — если попадут в состав сборной, никто не имеет право их не взять. Зная скандального Чепалова, не исключаю, что он найдет возможность приехать на крупные старты за счет чужих сборных. И мы опять будем иметь проблемы с ФИС.
— Озвученная кандидатура главного тренера — эстонца Мати Алавера — вызвала довольно бурную реакцию. Почему все же не предлагаете никого из наших специалистов?
— Реально не вижу никого. Главный тренер должен быть авторитетным специалистом. Сейчас из наших старших тренеров самый успешный — Юрий Каминский (“золото”, “серебро” Игр), но он с командой только два года, а стабильность за два года понять сложно.
— Не поздно ведь еще провести эксперимент, если считать годы олимпийского цикла.
— Значит, что? Его делаем главным тренером и отстраняем от команды спринта? А туда кого ставим? Это же глупо. Человек нашел свой путь — зачем ему руки обрубать? Совмещение невозможно. Юрий Бородавко работал и главным, и старшим — очевидно, что на таких постах человек не может разорваться.
— Но у Министерства спорта — жесткая постановка вопроса: главный должен быть назван…
— Если сильно задушат — значит, будет у меня какое-то время приставка “исполняющая обязанности”. Но нельзя допустить, чтобы главный тренер был номинальным человеком. А сейчас брать человека на полсезона и сказать ему: “Знаешь, уже весной ты нам нужен не будешь!” Взяли, выкинули — это по каким нормам? У меня есть надежда, что грамотный и нужный человек придет, просто надо дождаться конца года.
— Мне лично показалось, что утечка информации о предполагаемой кандидатуре главного тренера нашей сборной была сознательной, чтобы подготовить общественность.
— Еще летом я фамилию называла — правда, кто-то перепутал и написал, что это испанский тренер, и никто не обратил внимания. Не так уж это было секретно, просто у Алавера есть контракт, и мы так и решили: если его ребята, два ведущих лыжника Веерпалу и Мяэ, останутся на следующий год — будем искать дальше. Я поставила на Алавера, это была моя инициатива изначально, но одобренная и тренерами. Мне говорят: а спортсменов вы спрашивали? Никогда такого в жизни не было, и думаю, что делать этого абсолютно не нужно. Если мы сейчас начнем 96 спортсменов опрашивать: а кого бы они хотели? — то никуда не тронемся.
— Одна из главных претензий ваших оппонентов — что вы не привлекаете к работе Александра Грушина. Можете прокомментировать?
— Я не скрываю, не стесняюсь этого вопроса, не далее как две недели назад его кандидатура прозвучала на совещании у Марата Бариева. Но вот, например, тренеры сборной не хотят с ним работать. Мне их надо в бараний рог согнуть, сказать: нет, будете?! Грушин многое сделал для лыжного спорта и меня готовил, не хочу его достоинства умалять ни в коем случае. Но его время ушло. Сегодня он не может быть руководителем. Обиды, амбиции перевешивают разумные пределы — ни один тренерский совет до конца не досиживает, вспыхивает, всех взбудоражит и уходит. Так нельзя: хочешь помочь — приходи с программой. Но он так ведь не идет?..
— Мне кажется, вы уже очень ждете стартов. Включить адреналин, быть в эпицентре, упасть, наконец, на лыжню где-нибудь в сторонке, чтобы помолиться за наших…
— Помолиться — обязательно, и я действительно очень жду чемпионата мира. Хотя мне уже начали говорить: ну что мы можем сделать в Норвегии против норвежцев?.. А у меня есть хороший козырь: я выиграла в Норвегии пять медалей из пяти. И считаю: кого бояться-то? Другие ведь тоже дрейфят, а дома иной раз и больше, чем обычно. Бояться не надо. Когда ты стабильно выступаешь, когда ощутил вкус победы, дальше тебе уже легче. Чем раньше наши ребята начнут эту медаль кусать, тем проще будет.
— Вы сегодня, получается, принимаете решение последней. Много уже обиженных?
— Ну, не без этого. Но мы разговариваем на профессиональном языке. И про меня никто не скажет, что я — деспот.
— Так трудно, как сейчас, уже было в жизни?
— Было трудно физически: очень тяжело давалось возвращение после родов! Я приходила и тренеру говорила: “Да я вообще эти лыжи ненавижу!” Болело все, хотя я вроде и тренировки не бросала. Но первый сбор был сразу в горах. И каждый день я плакала, и каждый день пыталась убедить тренера, что мне надо уходить, и я ничего не хочу. Хотя при этом мне было 19 лет. Спасибо, он не поддался на мои уловки. Сейчас не плачу, но работы много.
— Вы смело сказали, что это ваше место…
— Увидим результат в 2014 году. Нам не нужно раньше времени думать о том, что все будет плохо или как-то не так. Вера в спортсмена — это очень важно. Многие не смогли добиться результата в Ванкувере — они хотят это сделать сейчас. Поменяли тренеров, ищут пути. А команда-то сильнейшая. Но процесс подготовки каждого — индивидуальный процесс. Тот же Бьорндален, величайший спортсмен, никогда не отдыхает, он полностью посвящен спорту. Не бывает такого, что он весной поехал на охоту, на рыбалку, у него мысль и цель одна. А швейцарец Дарио Колонья, например, который выиграл Кубок мира, общий зачет — а ведь это ого-го чего стоит! — в октябре вообще не тренируется. Для меня это — космос, казалось бы — самое время. Надо просто чувствовать свой организм. Если этого нет — плохо. Мы с Сашей Легковым разговаривали: вот, он преданно тренировался у Бородавко, должен был прийти, в конце концов, взять тренера буквально за грудки: когда результат будет?! Должен был сам себя чувствовать, доказывать — сегодня мне это не надо. Почему молчал? Он говорит: “Я так еще себя тогда не чувствовал. Вроде начинаю…” Должна и внутренняя уверенность вперед толкать.
— Как это — взять за грудки? В спорте ведь не может быть демократии.
— Но если спортсмен преданно выполняет каждый год то, что ему говорят, все сделал, все исполнил, а результата нет, о какой диктатуре может идти речь? Спортсмены — не бараны. У Саши есть талант, есть трудолюбие, значит, должен быть результат. Да, в спорте полезна диктатура — никто не имеет права в сборной команде кто в лес, кто по дрова, но что-то надо корректировать совместно.
— Спрошу вас, как вы только что коллегу: вы в хорошем настроении или гадком?
— В хорошем. Есть проблемы — дочка заболела, я переживаю; перегруз привезли — тоже переживаю: лучше три банки порошка купить, чем перегруз оплатить. И мне опять обидно: писали письмо в авиакомпанию, чтобы помогли нам с перегрузом, — отписку получили, как для всех. Сочи, Сочи, со всех сторон — Сочи, а вот простая вещь никак не разрешается. Ну не на продажу же везем что-то! Много проблем, но настроение у меня хорошее. Душу греет, что есть контакт с ребятами и с тренерами. Я стараюсь разговаривать на “ты”, но по имени-отчеству. Ко мне — спокойный доступ, неважно, юниорский тренер звонит или основного состава. Я все время думала: я ухожу, ухожу из этих лыж, а все равно возвращаюсь и живу этим.
— Так бывших спортсменов не бывает. Это диагноз.
— На меня со стороны сегодня посмотреть, никто и не скажет, наверное, что я спортсменка. Я не брала палки в руки года три. Мне говорят, что второе дыхание приходит через пятнадцать лет, а меня еще от действующей лыжни такой срок не отделяет. Но, может, всего надо просто дождаться?..
