Не могу передать, как мне жаль было смотреть на его страдания — каждый день Коля усердно проходил медицинские процедуры, закачивал ногу, разрабатывал ее, тренировался, каждый день ему было больно, но он терпел эту боль. С одной стороны, было жалко мальчика, с другой стороны, я осознавала и гордилась, что он так мужественно и упорно идет к своей цели. Я сама знаю, что это такое — десять лет отдала спортивной гимнастике. И все это — боль, кровь и ежедневная борьба с собой.
Эта Олимпиада была принципиально важна для Коли, ведь предыдущую он смотрел чуть ли не со слезами на глазах с замотанной в гипс рукой, он был дома, а его коллеги выступали в Пекине. В течение следующих четырех лет были медали чемпионата Европы, чемпионата мира и Кубка мира. Но он мечтал об Олимпиаде.
Весь день 30 августа я ходила сама не своя, переживала. По иранскому телевизору никакой Олимпиады — сплошные Аятоллы и религиозные программы про священный месяц Рамазан... Звонит мама: «Ира, у нас «бронза». Больше я не слышала, что она говорила, я больше вообще ничего не слышала. Я прыгала от радости. Через десять минут опять перезванивает мама в слезах, голос слабый: «Японцу пересчитали оценку, Коля мимо тройки, четвертый...» Нет таких слов, которыми можно описать мое состояние. Пустота, резкая, болезненная пустота. Десять минут назад я мечтала о шампанском в безалкогольной Республике Иран, сейчас же мне хотелось выпить стакан спирта. Или яда. Может, это ошибка? Нет... Господи, Коля этого не переживет. Звоню папе — он главный тренер сборной Украины, Колин тренер. Сбрасывает... Меня трясет. Трясет от обиды, страха за Колю, от невозможности что-то сделать, от несправедливости.
Как такое может быть? Олимпиаду транслируют на весь мир, миллиарды людей видели, что у Коли «бронза». Затем трансляция заканчивается, японцы собирают техническую комиссию, она пересчитывает оценку, и у сборной Украины забирают медали. При том что арбитр на коне не засчитал элемент, при том что соревнования закончились, при том что Учимура упал с коня!!! Дозвонилась папе, разговор с ним полностью я не могу передать, ведь он все-таки тренер...
— Папа, не переживай, — реву в трубку.
— Это ты не переживай. Как там мама? Ей нельзя волноваться, у нее сердце...
— Пап, ну как же это? Ты подал апелляцию?
— Нет. По регламенту соревнований не имеем права подавать апелляцию против другой команды. Ситуация такая, и ее не изменить. Послезавтра Коле еще многоборье идти, он выжат как лимон...
— Он не может прыгать? Обколи его обезболивающим, сделайте что-нибудь!!!
Передает трубку Коле.
— У нас украли медаль. Как можно смириться с такой несправедливостью? Я больше не хочу заниматься спортом. Таким спортом...
Наверное, он сказал это сгоряча. Он не сможет бросить спорт, пока может им заниматься. Ведь спорт — его жизнь, с самого рождения он в гимнастическом зале.
Но действительно, как пережить эту несправедливость? Проигрывать нужно уметь, и японцы показали, что они не умеют проигрывать — прошло время самураев, не осталось больше и следа от чести и достоинства в Стране восходящего солнца. А Коле, наверное, нужно поговорить с Алексеем Немовым, который пережил несправедливость на прошлой Олимпиаде, когда на перекладине ему поставили незаслуженно низкую оценку. Он прикладывал палец к губам и жестами успокаивал трибуны, которые ревели от этой несправедливости.
Всю ночь до рассвета я пролежала на траве во внутреннем дворе университетской общаги и смотрела в одну точку. Сейчас сижу в аэропорту имама Хомейни — лечу домой. И точно знаю, что больше Олимпиаду смотреть не буду. Я не хочу такую Олимпиаду, где соревнуются не спортсмены, а политики и где не нужно хорошо выступать, а нужно всего лишь хорошо попросить, как это сделали японцы...
