В отвратительном для нашего биатлона прошлом году Ольга Зайцева в какой-то момент не выдержала. Взбрыкнула и залепила — ухожу, решение не спонтанное, все продумала. Звоню в те минуты личному тренеру Оксане Рочевой. Обсуждаем, понимая накал эмоций. И в разговоре проскакивает ключевая фраза «королева дала слово, королева взяла его обратно». Помню, я хмыкнула: имеет право. Потому что «впахивать», как эта королева, могут далеко не все даже титулованные спортсмены. И потому что все всем доказала...
Сказала Оля слова по весне, в мае взяла их обратно, а уже в ноябре явила себя миру во всей красе. И многие вслед за Оксаной Рочевой готовы были повторить: «Несмотря на колоссальный опыт, победы, титулы, считаю, Зайцева расцвела только сейчас».
* * *
Мы познакомились за год до Олимпийских игр в Турине. Что у нее тогда было из успехов? Россыпи наград на всероссийских стартах, универсиадах, победы на этапах Кубка мира, в
...В первую встречу Оля напрягла. На вопросы отвечает в рамках заданного. Пошутить может, но скупо и лишь в ответ на провокацию. Раздражения не испытывает, но и не раскрывается. И зачем-то все время отсылает к собственному сайту как к первоисточнику. Что она тогда рассказала? Да фактически всю жизнь набором уже привычных фраз: «Папа очень хотел мальчика, но что делать — три девочки: я младшая, последняя надежда. Но хотел все время: и первую, и вторую, и третью. То Сережу ждал, то Колю... Я была Колей».
Ну и, конечно, про помянутую потом сотни раз несостоявшуюся Зайцеву-стюардессу — папа-то летчик, вот гены и выступали: «...А первой в секцию лыжных гонок пошла моя средняя сестра Лена. Ее провожала на тренировки старшая Оксана, потом сама втянулась. Сначала — секция лыж, затем — СДЮШОР № 43. Ну и я за ними в спорте оказалась. После окончания школы поступила в колледж профессионального образования и спорта № 200, окончила с красным дипломом... Потом поступила в Российский государственный университет физической культуры, есть диплом».
* * *
«А вы фильм про биатлонистку, которая стала киллером, видели? Она дома то ли из шкафа, то ли из-под дивана свою винтовку доставала», — это я все глуповато пыталась вывести тогда Ольгу на какой-нибудь разговор, отличный от вопросов «а когда бежите, о чем думаете?». Но она и на глупость реагировала весьма серьезно, сразу расставляя правильные акценты.
— Не видела. И в жизни, сразу опережу вопрос, не знаю ни одного примера. Да у нас и не пойдет никто.
— Оля, вы на какой эмоциональный поступок способны?
— Эмоциональный? На психоз?
— Психоз психозу рознь. Кто-то столы крушит, а кто-то на нервах вперед ломится.
— А кто-то винтовку в угол ставит... Это я.
— Выиграли и что делаете? Не перед камерой, для себя? Елена Вяльбе, например, говорят, на чемпионате мира по лыжам уходила в лес и, стоя на коленях, молилась за наших...
— Когда стану как Вяльбе, может, и на колени встану, помолюсь. И скажу спасибо, а пока... другие за меня молятся.
Ой, права была, молились — и за нее, и на нее. Даже, несмотря на то, что Ольга особенно не пускала никого в свою жизнь. Как не пиарила себя тогда, невольно рискуя произвести даже впечатление не особенно контактной, так и сейчас не пиарит: она стала любимицей болельщиков еще до главной победы на Олимпийских играх. Выкладывалась в гонках по максимуму, и это было видно всем. Болельщик не дурак. Даже если нет победы, но для нее сделано все, он оценит. А уж если победа да человек все силы отдал, качай его...
«Ольга — трудяга, ни один тренер не пожалуется на нее, что где-то сачканула. Сказано — кровь из носу сделает», — это про нее позже сестра Оксана скажет. Та самая Оксана, которая на себе испытала, что и другим сачковать в Олином присутствии не получится. «Например: на тренировке прикажут делать какую-то работу. Мы с Леной могли один круг и недобежать, — вспоминает Оксана времена спортивной школы. — А тренерам бодро так: «Все сделали». Они спрашивают у Оли, ей тогда лет девять было, а она по своей простоте тоже так бодро рапортует: «Они на круг не побежали, в кустах отсиделись».
* * *
Как это было потом — тогда, в Турине-2006?
Светлана Ишмуратова, уже олимпийская чемпионка Турина, на втором этапе увеличила отрыв нашей сборной в эстафете до 32 секунд. «Мы все хотели только одного — победы. А после этапа Оли Зайцевой уже точно знали: победа пришла!»
Трибуны просто заходились в крике, когда на свой этап вылетела Зайцева. Она пахала и пахала, потом признается: «Ни о чем не думала, знала только, что мы убегаем от соперниц все дальше. Я даже толком и понять ничего не успела, а уже раз — и за Альбину на последнем этапе стою и переживаю!».
Так просто, ни о чем не думая?! А все уже продумано миллион раз, проделано, пробегано. Вся информация собрана. И силы разложены: пусть до стрельбища далековато, зато не холодно... Морозы Оле не нравятся.
— Когда в России бывают старты, иногда думаешь: отменили бы, что ли? В Ижевске, помню, за двадцать градусов мороза! А мы же холод, как и все, чувствуем. Под комбинезон наденешь штаны, кофту, а дрожь все равно иногда бьет. Спасает только то, что мы двигаемся всегда, потому что на старт должны выходить горячими, а не по ходу гонки разогреваться. Иначе все старания — две тренировки по три часа в день плюс холостой тренаж — пропадут.
Помню, в этот момент я себе под нос пробубнила: еще бы понять, что такое холостой тренаж? Это сейчас все мы — уже заядлые специалисты по биатлону, все во всем разбираются, скорость пули да мысли просчитывают, что там про быстроту ног уж говорить... А тогда, перед Турином, Ольга ликбез проводила честно.
— «Холостить» — это без патронов стрелять. Мы должны с винтовкой иногда и просто постоять, почувствовать ее. Я очень осторожно, трепетно к ней отношусь, потому что это мое самое главное орудие, которое ни сломать, ни сбить нельзя.
— Когда вы ее гладите — показушничаете?
— Да нет. И глажу, если хорошо стреляла, и в угол ставлю, если плохо. А вообще, если серьезно, сложностей с ней хватает. Вот, скажем, моя винтовка закреплена за спортшколой. И не важно, на сколько дней я приезжаю домой — на три, пять, все равно обязана ее сдать. Она будет в тире лежать, опечатанная. А стрельбища у нас нет, так я бы хоть дома с ней тренажила.
— Как бы это выглядело?
— Лежала бы и держала в руках. Я же чувствовать ее должна.
...Вот в этот момент, как не раз уже бывало во время интервью с настоящими звездами, я и констатировала: еще одна чокнутая. Это не оскорбление. Давно и не нами замечено — профессионал должен быть помешан на своей работе. Иначе — не отдается ей до конца. Иначе — если не чокнут на работе, не профессионал. Не звезда. Круг, как и положено, замкнутый.
* * *
Она потом много раз будет доказывать, что это главный ее принцип — быть сильнее.
— Бывают наглые такие соперницы. Потом могут подойти извиниться. А могут и не извиниться. Но я стараюсь никого не пихать. Если буду чувствовать, что сильнее, просто обгоню. А если слабее — то пихай не пихай...
Когда она сына родила между Турином и Ванкувером и в сборную решила вернуться, ночами с малышом не спала, а днем тренировалась, тоже понимала — или сильнее будь, или не лезь. И не пищи. Оксана и боролась вместе с сестрой, и восхищалась:
— Помню, на первый этап Кубка мира мы в том сезоне подъехали — показались сборной команде. Выдержали первую оценку: все ведь сразу смотрят на форму — может, уже необъятных размеров спортсменка прибыла? Маму приходилось брать с собой на сборы — она с маленьким Сашей помогала. Конечно, со стороны смотрелись такой группой теток с детьми-малолетками. Кому-то смешно, наверное, было — этап Кубка Европы, берем в аренду автобус, сажусь за руль. Мама с грудным ребенком, Оля, мой трехлетний сын, полный автобус лыж... Сутки едем, по приезде сгребаю эти лыжи, выгружаю их куда-то, остальные пока заселяются в гостиницу. А ведь лыжи надо готовить — стол, ящик с мазями, утюги, порошки...
Это счастье, конечно, что вот так по жизни сестры идут рядышком, плечо по очереди подставляя. Оля говорит: «Меня часто спрашивают: а в чем роль личного тренера, что она делает, Оксана твоя? Эти вопросы ставят в тупик. Мы друг друга чувствуем. Сложный был момент вхождения в сборную — в команде много девчонок, молодые, амбициозные. А тут вроде второй эшелон заявился. Борьба чувствовалась: да, мы занимаем свое место, нас сюда не просто так взяли! В Рупольдинге был переломный момент. Существовала жесткая установка для меня и Медведцевой: „Вы дважды должны попасть в 15 лучших на этапе Кубка мира. Нет — до свидания, поедете на этапы Кубка Европы“. Я переживала, что не складываются гонки, переключала мозги все время на эту суету, не могла сконцентрироваться».
Потом приехала Оксана.
«Я приехала к Оле. День прошел — я ее слушала, она выговаривалась. Мы плакали навзрыд. На следующий день она слушала меня, мы уже сопели только. А на следующий день она побежала и добилась результата. Мне потом говорили: а что после Ванкувера? Мы не строим планов. Только на ближайшие год-два. Кати Вильхельм, помните, сказала: „После Ванкувера закончу, уйду на гребне“. А я думаю, надо бегать, пока ноги носят. Конечно, у каждого есть своя мотивация. Для кого-то — деньги. Для Оли деньги никогда не были стимулом: „Это моя работа“. Хорошо, что так. Если другое отношение существует, мне кажется, тогда люди и идут на какой-то риск, принимают экстремальные решения во имя заработка. Это чревато».
* * *
Перед Играми в Ванкувере был тот самый, нелегкий для нас чемпионат мира в Корее. Высылка с чемпионата троих россиян, схватка оставшихся буквально со всем миром. А на счету Зайцевой оказалось четыре медали:
«Да, поначалу мешали погода и грязь, которая лилась на нашу команду, и единственной защитной реакцией на это могли быть медали. И никто не вправе сказать, что наши успехи завоеваны нечестно. Надеюсь, что и впредь за нас краснеть никому не придется!»
Как всегда, лаконично, без лишней экспрессии. Личный тренер усилит эмоции:
«Этот чемпионат не в лучшей обстановке проходил. Но для кого-то это и отмазка — вот убитые разговорами, спортсмены умирают, вот негатив нахлынул. Когда Оля вышла на первый старт, я посмотрела — чертинка была, злой настрой. Все могло быть, но „не бороться из-за негатива вокруг“ — такого не могло быть».
...В первом же после Ванкувера (который вылил ушат холодной воды на весь российский спорт, а Зайцевой принес аж две олимпийские награды) сезоне Ольга вновь была надеждой сборной. Хотя личный тренер не скрывала, что предлагала сделать перерыв на сезон:
«После Ванкувера мы разговаривали с Олей, она сказала: „Если после Турина, например, было желание уйти, вообще закрыть дверь и поставить лыжи в угол, то сейчас я таких слов сказать не могу. Я хочу дальше все продолжать“. У каждого спортсмена есть свои ямы, но сила в том и заключается: как он сможет вылезти. Это спорт — и он расставляет свои приоритеты. Иногда это идет вразрез с приоритетами болельщиков, руководства. Потом был этот сезон... Помню, в очередной раз звоню: как ты там? Она говорит: „Все спрашивают, почему мы не бежим, почему мы стоим?“ Я ей говорю: „Оль, какая проблема у тебя лично?“. — „Ну вот все спрашивают...“. И чувствовалось и раздражение в голосе, и то, что есть вот это „навешивание“. И вроде, казалось бы, она-то на верном пути, набирает от этапа к этапу... Уровень биатлона высокий, скорости высокие, все люди работают, здесь нет никаких случайностей. И случайных людей, рвущихся к победам, тоже нет».
* * *
...В прошлом году спросила Ольгу про путешествия, думала, сейчас про какие-нибудь экзотические страны расскажет. А она вдруг:
«В горах бы полазила с удовольствием — как скалолазы. Никогда не пробовала — сейчас это невозможно, слишком ответственность большая, никто и не отпустит. С парашютом прыгнуть хотела бы. Эта возможность была — но тоже никто не разрешил. Мне сестра подарила сертификат, а родители сразу: нет, ты что? Потом сама голову включила: думаю, и правда, чего это я сейчас, нашла время...»
Отличница. Закоренелая.
