«При тренировках в неделю боя поднималась температура»
– Поединок можно разделить на несколько частей. Первый раунд удалось забрать в концовке, но получил сильную сечку. О чем тогда подумал и как быстро понял, что она серьезная?
– Сразу понял, что что-то не так. Штруве попал коленом в прыжке, когда поджал у сетки и это было ощутимо. Я не видел, как это выглядит со стороны, но подумал, что может смотреться как нокдаун. Поэтому хотел скорее реабилитироваться и наверстать упущенное. Когда добивал, уже шла кровь и я не понимал: сечка это или сломанный нос. Плюс я не понимал, сколько оставалось до конца раунда, не мог рассчитать силы и поспешил.
– Что происходило в перерыве?
– Ничего особенного. Мой угол тоже не сразу заметил сечку. В клетку зашел катмен и Тарас Кияшко, тренер. Мы просто продолжили следовать плану. Предложили подхватить ноги и опять перевести бой в партер, как в концовке первого раунда. Но я себя уверенно чувствовал в стойке и все шло к тому, чтобы закончил поединок именно в этом аспекте. Было прикольно ощущать себя в клетке с ударником, порубиться можно (улыбается).
– То есть никакого форс-мажора не было, чтобы постарался финишировать Стефана досрочно? Вдруг из-за сечки сняли бы с боя.
– Об этом не было речи. Никто не сказал, что могут закончить поединок. Меня больше беспокоили тычки в глаза. Вот из-за этого могли остановить. А с сечками сейчас дают подраться подольше.
– Один тычок в глаз можно скинуть на случайность. Потом это стало системой. Сам как считаешь?
– Я не знаю... Надеюсь, что это было случайно. Верю в лучшее. Тогда я думал о двух вещах: что могут остановить бой, и что поединок становится не красивым. Это портило общую картину. А мне хотелось дать зрелище. У Штруве была такая манера, когда он не мог сдержать меня, выставлял раскрытые ладони вперед. Было еще несколько моментов, когда я останавливался за считанные мгновения до тычка. Говорил ему: «Хорош уже!».
– Когда понял, что Стефан твой и своего уже не упустишь?
– Как только вошел в октагон. Даже раньше, по его манере поведения. В день боя у меня была легкость и ощущение того, что будет отличный бой, который я закончу досрочно. А непосредственно в поединке... Я почти всегда первый раунд провожу в разведке. Может казаться, что я его отдаю, а на самом деле я смотрю, соперник успевает показать все, на что способен, и когда у него ничего не получается — это ломает психологически. Во втором я немного изменил некоторые нюансы и у Штруве все пошло не так. Дальше я планомерно забирал бой, еще до нокаута было несколько ситуаций, когда Стефан был на грани. Но спешить не было смысла: понимал, что это не случайные попадания, а ситуации, которые я создавал целенаправленно.
– В одном из интервью перед боем ты сказал про простуду. Зачем?
– Честно говоря, сделал это не подумав. Сказал, что все нормально, но простудился, и как-то по накатанной вышло. Понял, что зря это сделал и больше никому это во время медиа-дня не говорил, конечно. Я не хотел выставить себя жертвой, просто иногда бывают вещи, которые говоришь не подумав.
– Теперь, когда об этом говорить все-таки можно: простуда в итоге как-то вмешалась?
– Не получилось полноценно проводить работу при подводке к бою, последнюю неделю. Делали нагрузку и сразу ухудшалось состояние, поднималась температура. Приходилось делать тренировки по 10-15 минут прямо в гостиничном номере, даже не в спортивном зале.
– И сколько таких занятий в день было?
– Одно. А обычно — одна и на 40 минут. Так что в этом была единственная загвоздка. Плюс я практически не выходил на улицу, был восстановительно-постельный режим.
– Самый часто задаваемый вопрос. Конечно же, про рост. Находиться в клетке с человеком, который выше тебя — каково было?
– Это было сложно. В первый этап подготовки, когда приехал Сэмми Шилт. Сложность не в ударной технике, а в клинче. Тем более у Сэма это одна из самых сильных сторон. Задача была избегать этого со Штруве. Плюс нужно было справиться с передним джебом. Старался проявить свою физическую силу, разрывать захваты, взорваться и так далее, чтобы у него больше не было желания возвращаться к этому.
«Прикольно быть плохим для местных зрителей, и хорошим — для российских»
– Как относился к многочисленным шуткам касаемо вашего боя?
– Не самая удачная шутка была про 11 сентября... Это была трагедия, в которой погибло много людей. Люди, которые писали про это — очень плохо воспитанные. А любые другие шутки я с радостью поддерживал, более того, мы сами заготовили много картинок к этому. Но во время подготовки я был слишком сосредоточенным и выкладывал мало хайпа. Мой хороший друг, с института еще, Артем, он все эти вещи рисовал и создавал, кидал мне. От других шуток мне было правда весело, все это только привлекало внимание к нашему бою.
– Ваша заварушка со Штруве началась с твиттера?
– Да. Изначально я не хотел с ним драться: высокий, неудобный, а также я не понимал формат, в котором мы будем выступать. Когда же он написал, что это будет главный бой вечера в Голландии, и отправил мне несколько сообщений, я тут же откликнулся. Русский человек не может не принять вызов (улыбается).
– В самом начале вы неплохо в социальных сетях друг друга подкалывали.
– Одного моего поста с нарезкой его нокаутов хватило, чтобы понять, что он находится в очень шатком состоянии. Это было болезненно для него, задело. В интервью голландским СМИ он сказал, что ему позвонили все его родители, близкие и друзья, рассказали про этот твит. Понял, что он слишком зависим от мнения других людей и это сыграет мне на руку. С того момента я психологически чувствовал себя сильнее.
– Драться с голландским топом в Голландии — это?
– Круто. Прикольно быть плохим для местных зрителей и хорошим для российских фанатов. Получается как персонаж «Драго», и правда. Был антигероем в Канзасе, когда дрался с Роем Нельсоном. Там освистывали, никто меня не знал. Тут было также, и мне это понравилось.
– Как проходил поиск тех, кто в итоге поможет тебе подготовиться под Штруве? Не часто можно встретить такую антропометрию и схожий стиль.
– Про Сэма я подумал сразу, как только зашла речь про этот бой. У нас есть контакт через одного тренера по каратэ, он часто ездит на сборы в Голландию. Мы быстро связались и договорились.
«Перед пресс-конференций 20 минут зашивали сечку без анестезии»
– Быть в главном поединке UFC — космос?
– Это большая ответственность, много внимания приковано. Было тяжелее тренироваться, потому что записывали много интервью, фильмов, в том числе с иностранными СМИ. Огромная разница между предыдущими боями. Нужно уметь сконцентрироваться. А так — после того, как все прошло, могу сказать, что опыт был очень крутой и все сложилось максимально лучшим образом.
– В кулуарах не ходят слухи о турнире в России?
– На самом деле нет, но я вижу, как у всех за рубежом загораются глаза, если идет разговор об этом.
– В чем загвоздка? Политика, цены, трансляции?
– У нас по-любому можно будет собрать целый стадион, люди приедут из разных городов.
– Соберется двадцать тысяч?
– Думаю, будет больше.
– А как же цены? У нас вообще билеты покупать не привыкли.
– Посмотри на ажиотаж вокруг бойцов из UFC, которые приезжают сюда на семинары. В Роттердам приехали наши болельщики — а это еще деньги на проезд, проживание и еду. Вопрос с PPV открыт, но турниры в Европе чаще всего проходят без них. Касательно часовых поясов, то можно провести турнир днем, в более оптимальное для американского зрителя время.
– Тогда — политика?
– Очень сложно понять этот момент, с какими организационными вопросами сталкиваются. Но в UFC работают профессионалы, они проводят турниры в разных странах мира и, возможно, им просто нужно больше бойцов из данного региона или человек, который возглавил бы само мероприятие.
– Сколько тебя латали перед тем, как ты вышел на пресс-конференцию после боя?
– Минут двадцать. Сразу отвели к врачу, он смотрел состояние тела. Решили, что сечку нужно зашить, пошли в другую комнату. Зашивали без анестезии.
– Какие еще травмы получил?
– Немного отбил стопу. Возможно, что трещина или перелом одного из пальцев. Почувствовал это еще в первом раунде, но на поединок никак не повлияло.
– Дали отстранение от боев?
– Даже если и да, но на пару недель. Зафиксировали у меня только сечку. Сказали просто, что в течение 30 дней можно написать в случае чего, чтобы обратиться за помощью по страховке. Поэтому официально только сечка.
– Второй раз ты принимаешь участие в турнире в UFC, где «российское вторжение». Сначала был Белфаст, теперь Роттердам. Общались наши ребята между собой?
– Здоровались, желали друг другу удачи и побед. Многие из разных команд, были разные режимы передвижения. А так, естественно, перекидывались парочкой слов. Было много приехавших людей из России, большая команда прилетела из Чечни. Чувствовалась атмосфера того, что не только голландцы на арене (улыбается).
– Какое-нибудь русское афтепати было?
– Мы просто пошли командой поужинали в тихое место, слегка отметили победу и все. В 8 утра был автобус в аэропорт, а вернулись в отель мы только часа в три. Не до гулянок было.
«Подерусь либо до начала декабря, либо после февраля»
– Правда, что до Штруве был вариант встретиться с Фрэнсисом Нганну летом?
– Был разговор о том, что я буду драться с победителем боя Нганну — Андрей Орловский. У Фрэнсиса свои амбиции — он хочет драться с бойцами из топ-5, толком не победив никого из топов. Кроме Орловского его оппозиция оставляет желать лучшего. Сейчас он не смотрит на бойцов, находящихся ниже него. Что касается конкретного предложения выйти против него летом, то они были на коротком уведомлении, за месяц. Мы ответили, что готовы, но через три месяца. Это был бы чуть ли не претендентский бой. Однако я профессионал, я понимал, что он подрался давно и у него есть время на подготовку, а я — совсем недавно. Я готов с ним подраться, но нужен полноценный лагерь. Ставки слишком высоки. Выходить неподготовленным — безответственно. В Нганну нет ничего необычного, он не прошел еще ни одной проверки с топовым бойцом, который показал бы характер. У меня совершенно другой бойцовский путь. Огромное количество боев, где проходил все этапы поединка. Что у Фрэнсиса с этим — большой вопрос.
– Когда готов подраться в следующий раз?
– Мой поединок будет проведен либо до начала декабря, если будет интересный и хороший, крутой бой. Если не получится, то уже после февраля. В зимний период я вряд ли буду готов выступить.
– С чем это связано?
– Буду занят личными делами.
– Гонорар за Штруве плюс бонус за лучший бой вечера — в сумме самый большой за твою карьеру?
– Мы заработали примерно 100 тысяч долларов. Такой гонорар я получал последний раз, выиграв Гран-при Bellator. Сейчас такие деньги заработали за один бой, так что да — планка повысилась.
– Стандартный контракт с UFC подписывается на 4 боя. Остался еще один?
– После двух боев переподписали контракт еще на четыре боя, так что осталось три. Возможно, что после следующего боя соглашение будет также пересмотрено. Каждый раз условия улучшаются.
– В обновленном рейтинге тяжеловесов ты, увы, не поднялся. Расстроил этот факт?
– Мало имеет значения. Конечно, хотелось бы, но моя седьмая строчка — была неким авансом к этому поединку. Когда анонсировали бой, я был десятым, потом стал восьмым, а затем и седьмым. Поэтому нет ничего страшного. Единственное, боец, который уж точно не должен находиться передо мной — Деррек Льюис. Считаю, что он... Может быть и крепкий спортсмен, но не обладает навыками топа. Сейчас будет много выступлений тяжеловесов, посмотрим, как изменится рейтинг.
– Говоря о следующих соперниках, на данный момент не заняты только Нганну и Алистар Оверим.
– При этом они хотят подраться между собой и это будет интересно. С любым из них я мог бы выйти. Но при этом свободен еще чемпион — Стипе Миочич. А я побил парня, который побил чемпиона. Я — свежая кровь в тяжелом весе UFC, буду не легким поединком для Миочича. Понятное дело, что я чуть перескакиваю вперед, но самый крутой и зрелищный бой был бы именно с ним. Для него это наименьший риск, потому что из всех потенциальных оппонентов я могу выглядеть якобы самым слабым. Под этот бой можно подтянуть еще большую аудиторию из России... Это все кажется странным, но если сложить пазл, то этот поединок вполне может обрисоваться. Ради этого я готов буду подраться до декабря.
– UFC способны дать русскому парню с 7-м номером рейтинга титульный бой?
– Это будет зависеть от того, насколько Миочич заметил мой поединок, а я уверен, что заметил, ибо Штруве — единственное не закрытое поражение в его карьере, но теперь он неактуален. И, во-вторых, вопрос переговоров моего менеджера с UFC. В отличие от бойцов из топ-10 я не заламываю огромные гонорары, мне не нужны денежные бои, я действительно хочу продвигать спорт. Так что бой с Миочичем — не такая уж фантазия. При определенных условиях он может состояться.
– То есть, мы вправе ожидать новостей?
– Лично моих переговоров с UFC еще не было, это просто мои мысли. Кто знает, посмотрим. Я так быстро продвигаюсь в организации, что чего только может не случиться. Все ветераны стареют, половину — ловят на допинге. Так что мое движение вверх может произойти стремительнее, нежели мы ожидали.
– Хотя многие весьма скептически относились к твоему подписанию в UFC.
– Они же не видят, как я тренируюсь. Кто в моей команде, знают, что я готов к боям там. Я был первым чемпионом в тяжелом весе Bellator из России, первым чемпионом M-1 из России. У меня большая история и всегда в меня не верили. Но при этом мы двигаемся вперед. То, где я сейчас нахожусь — это не кто-то позволил мне там быть, а то, что я делаю собственным трудом и трачу на это здоровье и свои силы. Иду к тому, чтобы стать лучшим в мире. В начале пути это была мечта молодого парня, а сейчас она становится явью.
«В UFC люблю играть за себя и за Конора Макгрегора»
– Когда я присутствовал на твоих боях в России, почти всегда в раздевалке или на трибуне была жена. На UFC летает с тобой?
– Была в Белфасте. В США не полетела, и в Голландию тоже. Приняли решение, что останется в Москве, будет болеть отсюда. А так да, часто она приезжает на поединки, в том числе и на зарубежные.
– Тебе так легче или это ее желание?
– По-разному. Каждый раз зависит от настроения, от места проведения, от просто бытовой реализации вопроса.
– Когда-нибудь была в твоем углу?
– Нет, только в зале.
– Вряд ли она может спокойно смотреть на твои бои. Слышишь ее голос в зале?
– Она не подсказывает, не кричит. Зачастую, она даже не смотрит в клетку. Слушает, что происходит вокруг, она очень сильно переживает. Так что в угол ее никто не допустит (смеется).
– В свободное время, насколько я знаю, ты любишь играть. Компьютер или приставка?
– И компьютер, и приставка, и телефон. Играю во все. Из последнего: в Tekken 7, For Honor. Но это все до подготовки, во время — не до игр.
– В UFC тоже играешь?
– У меня есть, но не мастер, честно. Вот мой менеджер Иван Банников — круто играет! Зачастую именно он и рассказывает мне про новые игры.
– И за кого ты играешь в UFC?
– За себя. Люблю создавать своих персонажей и играть за них. Правда, когда играешь с другими, приходится выбирать. Зависит от весовых категорий: за Конора Макгрегора прикольно играть, потому что он разнообразный, за Андерсона Сильву.
– Как ты относишься к признанию киберспорта и тому, что там крутятся огромные деньги?
– Положительно. Чем более будет разнообразен этот мир, тем лучше. Не все же по жизни спортсмены, не каждый предрасположен к спорту. Если не физически, то психология у всех разная. Это же не значит, что он хуже. Киберспорт дает возможность тем, кто увлекается играми, фэнтези-вселенной, проявить себя. Это не так просто, как многие думают. Для этого действительно нужен талант. Я сколько играю — со школьных лет — но я плох в этом, меня практически во все можно обыграть. Плохо — если это идет вразрез с учебой. Сейчас модно совсем не учиться. Но это вопрос воспитания внутри семьи.
– То есть зря многие спортсмены чувствуют себя оскорбленными, что они впахивают, а киберспортсмены просто сидят и зарабатывают?
– Они же могут попробовать. Пусть купят себе компьютер за 150-200 тысяч рублей, посидят, поиграют и выступят на соревнованиях. Если ты хорош, тебя заметят. Но и конкуренция там в разы больше, чем в нашем спорте. Каждый себя пробует в компьютерных играх, но не каждый пробует себя в смешанных единоборствах.
– Ты упомянул фэнтези-вселенную, и подсмотрев заставку твоего телефона, дающую отсылку к комиксам, не могу не спросить — Бэтмен или Супермен?
– На самом деле, это просто лимитированная версия телефона, на котором такой чехол и заставка. Я не могу сказать, что я большой поклонник Marvel или DC. Но мне нравятся Дэдпул и Железный человек. А так я больше увлекаюсь именно фэнтези.
– Железный человек — потому что он приближен к твоему инженерному образованию, а Дэдпул — потому что хорошо дерется?
– Мне просто нравятся персонажи с юмором и самоиронией. Именно этот момент я вижу в них, так что они мне ближе из-за этого.
