Владимир Преображенский, вне всякого сомнения, один из ведущих специалистов в области спортивной медицины в стране со стажем более 30 лет. Почему именно милдронат попал в черный список ВАДА? Почему наши спортсмены всё же продолжили его употреблять, хотя уже должны были знать о запрете? Кто в этом виноват, что делать, а главное — как грамотно выстроить систему взаимодействия между спортсменами и врачами, чтобы по крайней мере минимизировать допинговые скандалы?
— Наверное, все уже знают, — начал Владимир Юрьевич, — что милдронат — это препарат, который придумали в СССР, в Риге. Он был очень дешевым и доступным, помню, 20 лет назад его рекомендовали буквально везде, на всех уровнях: в диспансерах, поликлиниках — где угодно...
— Что это за препарат и насколько он эффективен в спорте?
— Считается, что он эффективно лечит больных с ишемической болезнью сердца. Но в то же время в кардиореанимации, например, где я долго работал, этот препарат не применялся. Рекомендуют назначать милдронат при инфаркте миокарда с целью борьбы с последствиями гипоксии, ацидоза, которые ведут к гибели кардиомиоцитов. Сразу возникает вопрос: как же так? Неужели у здоровых спортсменов развивается гипоксия в мышце сердца? Известно, что сердце человека содержит максимальное количество митохондрий, поэтому гипоксии в здоровом миокарде, когда нет нарушения питания сердца, нет сужения сосудов, нет нарушения поступления кислорода к мышце сердца, возникать не может. А только при таких нарушениях образуется молочная кислота, которая приводит к закислению среды и гибели клеток, к некрозу и к инфаркту.
У здоровых спортсменов такое бывает? Нет. И вдруг я услышал на пресс-конференции о том, что врачи, которые проводят углубленный медицинский осмотр спортсменов, рекомендовали принимать милдронат спортсменам с проблемами сердца. О чем вы говорите? Кого ставите в неудобное положение? Тех врачей, которые работают в ФМБА (именно на них были ссылки)? Не надо этого делать! Если врач видит ишемические проблемы в сердце, возникающие во время углубленного медицинского обследования спортсменов, — это определенные изменения на электрокардиограмме, такого спортсмена ни один врач не допустит к соревнованиям. Мы будем его обследовать, будем выяснять причину ишемии.
И не надо путать ишемию с электролитными нарушениями, которые возникают на фоне тренировочного процесса. Это совершенно другой вопрос, к которому мельдоний, или милдронат, никакого отношения не имеет.
— Зачем тогда спортсмены принимали неэффективный препарат и тем более почему он попал в список запрещенных веществ?
— В 80-е и 90‑е годы мы не могли закупать большое количество дорогостоящих препаратов, а принимать что-то надо было. Считали, что милдронат помогает, считали, что эффективно. В действительности этот препарат не дает спортсмену преимущества в улучшении физической формы и функциональных возможностей. Но давайте разберемся, по какому принципу действует ВАДА. Прежде чем препарат признать запрещенным, они берут пробы в течение года или какого-то другого отрезка времени. Сначала кто-то в предположительной форме сообщает, что данный препарат дает преимущество спортсменам в том или ином направлении. Для того чтобы это подтвердить, должны проводиться исследования — обычно на них ссылаются.
Я не видел этих исследований, проведенных ВАДА, но я и не член ВАДА, поэтому утверждать, что их не было, не могу. Было бы, конечно, интересно узнать, на каких специалистов и какие медицинские и спортивные институты ссылается ВАДА в своих утверждениях. Я думаю, что подобные исследования должны быть более открытыми и проводиться несколькими институтами разных стран. Я нашел только одну статью, в которой автор утверждал, что у 10 спортсменов повысились показатели физической подготовки. Очень абстрактно, без конкретики, какие показатели улучшились: выносливость, сила или координация.
ВАДА же по мельдонию ограничилось выяснением того факта, как часто этот препарат появляется в моче у спортсменов в большой концентрации. Обращая внимание на тех спортсменов, кто уже попадался на приеме допинга. Если этот препарат удается выявить часто у спортсменов, проходящих допинг-тест, то ВАДА делает выводы о том, что он используется спортсменами для повышения результативности. Но получается некая, я бы сказал, ошибочность суждений. Например, представим себе, по какой-либо причине мое мнение в ВАДА становится значимым. Я сообщаю, что, по данным института, зеленка является препаратом, который улучшает функциональное состояние спортсменов. ВАДА начнет определять концентрацию бриллиантового зеленого в моче. А ведь бриллиантовый зеленый много используется на территории бывшего СССР. Думаю, в 30 процентах случаев концентрация будет повышенной, и что тогда: зеленку запретим? Но мы понимаем, что это абсурд.
— Тогда кто предложил проверить милдронат?
— Такому специалисту нужно быть в курсе того, что этот препарат принимается в большом количестве и только в нашей стране. Знать нашу инертность и понимать, что если этот препарат ввести в запрещенные, то пока все сообразят и остановятся, удастся поймать много спортсменов. И можно будет сказать, что вся наша страна погрязла в допинге, что мы ничего из себя не представляем. Ведь сейчас никто не вникает, насколько этот препарат эффективен или не эффективен. Все просто говорят: «Опять русские! Опять на допинге!».
Тогда возникает следующий вопрос: почему у нас нет таких людей в ВАДА, которые предложили бы провести исследование и изучить милдронат до того момента, когда его внесут в список запрещенных препаратов? Всем было все равно? Или милдронат никто не воспринимал серьезно, потому что он неэффективный? Да, он неэффективный, но его внесли в список, а наши спортсмены попались на нем, потому что продолжали по инерции принимать. Многие врачи, уверяю, ничего не слышали о его запрете. Это система непрофессионализма, инертности, иногда глупости, система неправильного «ведения» спортсменов, система неправильной работы в спорте. А этой системой кто-то воспользовался... Мы должны были сами за себя заступиться и блюсти свои интересы — так поступают все. Я бываю часто на тренерских совещаниях международного уровня, где каждый тренер национальной команды борется за интересы своих спортсменов! Почему мы этого не делаем? Почему не используем знания тех врачей, тех специалистов, которые могут за них бороться? Почему мы ушли от этой борьбы и опустили руки?
— А как бы вы прокомментировали выступление президента Федерации конькобежного спорта России Алексея Кравцова на эту тему, заявившего, что милдронат Кулижникову и другим спортсменам подсыпали свои же?
— Я с удивлением наблюдал все это. Такое высказывание ставит нас в еще худшее положение. Получается, мало того что мы принимаем запрещенные препараты, так у нас еще и нечестные люди, мы все тут друг другу что-то подсыпаем, чтобы устранить конкурента! Кравцов уверял, что проводит расследование: спортсмены и врачи проходят через детектор лжи. Я был в ужасе, когда это услышал. Сразу вспомнилась история, 53‑й год, дело врачей-вредителей, которые якобы неправильно лечили и травили Жданова. Сейчас что-то очень похожее, когда вдруг сказали, что кто-то подсыпал препарат. Что, в каждой команде нашелся отравитель?
У гениального спортсмена Кулижникова это уже повторный случай. А с чем он попал в прошлый раз? С метилгексамином — психостимулятором, который равен по сути своей двум чашкам кофе. Это опять полный абсурд, и кто ему посоветовал это принять, я не знаю. Сначала попал с психостимулятором, потом с милдронатом, который тоже никакого эффекта не оказывает.
Все это говорит о том, что нарушена система. Что должны быть люди, которые наблюдают и отвечают за спортсмена. Спортсмену надо помогать, он не может знать всего, он не может выучить все препараты. И если мы допустили ошибку, то надо признаться, а не говорить, что кто-то кому-то что-то подсыпал... У меня сразу возникает мысль: а может, решили найти какого-то человека из средненького уровня спортсменов, тот возьмет вину на себя, скажет, что всем подсыпал. Нет, надеюсь, нет! Даже в угоду тому, что ты хочешь спасти спортсмена! Да, это катастрофа для чемпиона, это крушение всех его надежд по чьей-то глупости, по недосмотру, но такими отговорками спортсмена не спасти, а вот на нас, на нашу страну еще хуже будут смотреть.
В этой ситуации Маша Шарапова поступила честно, признав, что она принимала милдронат. Да, потому что считала, что милдронат — это не мельдоний. Да, ей посоветовали принимать его еще в 2006 году. Наверняка так и было, посоветовал российский врач, но тогда он был не запрещен. Только эффективность его неизвестна, а Маша считала, что он эффективен. По-видимому, ее постоянно не ведет спортивный врач. Когда у нее возникают проблемы с плечом, еще с чем-то, то ее лечат специалисты в этой области. Но, по всей видимости, нет такого доктора, который бы вел ее постоянно и отслеживал все, что она принимает. Она ошиблась и смогла сказать об этом. Я считаю, что дисквалификация Шараповой должна быть минимальной, потому что она абсолютно честно себя повела. Конечно, незнание не освобождает от ответственности. Но мне кажется, что это и есть справедливая игра.
Мы знаем случаи, когда наши игроки были предельно честными, могли сказать, например, что неправильно забили гол. Великое умение признать свою вину или признаться в том, что гол был неправильный. Это и отличает Игоря Нетто от другого футболиста, сказавшего, что рука, которой он забил гол, была рукой бога.
— Какие выводы можно сделать из ситуации?
— Ситуацию можно разделить на несколько основных аспектов. Первый аспект: запрещенные препараты нельзя принимать; мы это сделали. Второй: с чего вдруг милдронат стал запрещенным? И почему мы не боролись, чтобы он не стал запрещенным? Чтобы его не вводили в список, зная его неэффективность? И третий аспект: почему мы пытаемся сейчас придумать что угодно и не хотим признавать наши ошибки, признавать разбалансировку нашей системы в спорте? Ведь уже абсолютно очевидно, что она не работает правильно. Должен быть один ответственный врач в команде или в федерации. Один врач спортивной медицины, который разбирается во всех аспектах спорта и медицины, в восстановительных средствах. А в команде должны быть физиотерапевты, они должны работать со спортсменами, помогать им в восстановлении. Но выписывать лекарства и назначать препараты не их прерогатива. Так работают в большинстве стран мира. А когда каждый доктор, часто попавший в команду по недоразумению, может назначить любой препарат — просто ему кажется, что он такой гениальный и может экспериментировать как угодно, — вот тогда мы имеем страшные ошибки для спортсменов, для всего нашего спорта. Чтобы этого не случалось, нужна система, строительства которой я пока не наблюдаю.
— На ваш взгляд, как нужно работать над развитием спортивной медицины в нашей стране? Что делать?
— Сейчас время кризиса, наконец начали считать деньги, поняли, что бездумные государственные затраты сейчас надо урезать. Казалось бы, что хорошего? А вот что: уменьшение государственного финансирования значительно уменьшит количество случайных лиц в спортивной медицине. Деньги надо будет зарабатывать, а не получать. Каждый руководитель должен будет подумать о том, как при минимальных затратах сделать медицину более эффективной. Все, кто занимается спортивной медициной, начнут более активно, надеюсь честно, конкурировать в борьбе за спортсменов. Добиться хороших результатов можно, только повысив конкуренцию между спортивными медицинскими центрами. А добиться качества в работе со спортсменами можно только при наличии хороших профессионалов, врачей, физиотерапевтов. На сегодняшний день наша спортивная медицина в этом сильно отстает. Например, у нас было закуплено перед Олимпиадой в Сочи огромное количество спортивного медицинского оборудования, но некому на нем работать, ибо нет специалистов.
Сегодня деньги надо вкладывать не в оборудование, которое существует, а в специалистов. Оборудование должно закупаться под врача, который сможет на нем работать, а не так, что мы закупили тысячу приборов, а работать на них никто не умеет. Нужно понимать, что важно готовить хороших специалистов. Не надо строить множество медицинских центров — они дорогие, а специалистов нет, центр не будет востребован.
С другой стороны, я очень боюсь, что если нас признают такими задопингованными, то могут отстранить от участия в крупных соревнованиях и Олимпийских играх. И к чему это приведет? Мы тогда просто изолируемся от всех. С нами такое уже было после 1917 года, но все забыли. Меня пугает, что нас начнут вытеснять из мирового спортивного сообщества. Это ужасно. Поэтому сложившаяся ситуация для меня очень страшна, я очень боюсь, что мы обособимся, что нас начнут выкидывать из олимпийского движения по нашей глупости. Мы не признаёмся в том, что происходит, не хотим меняться или меняемся очень медленно и плохо, не хотим признать свои ошибки, что во многом виноваты мы сами и наш собственный беспорядок. Я боюсь последствий этого всего, мне страшно от того, что происходит.
Вдруг мы решим, что нас незаслуженно обижают? Обидимся на весь свет и не будем ни с кем соревноваться? В результате наш спорт опустится на уровень 1948 года, когда наши спортсмены зимних видов впервые приехали выступать за рубежом в Норвегии. Тогда мы всем проиграли, было одно 4-е место. Отсутствие общения и конкуренции приводит только к тому, что уровень спортивных достижений снижается, и это меня пугает, пугает, что мы можем пойти не туда. Это абсолютно неверный путь. Нужно признавать свои ошибки и нужно исправлять их. Ничего страшного не произошло. Да, для спортсменов это катастрофа. Наверное, за это кто-то должен ответить, каждый должен увидеть свою промашку и постараться больше ее не повторять. Не стоит искать тех, кто подсыпал порошок. А если кто-то из сотрудников все же что-то подсыпал, то надо вспомнить, кто его принял на работу и допустил, чтобы он подсыпал этот порошок.
Важно понять, что путь обид — это ложный путь. Нужно не обижаться, а надо сделать так, чтобы к нам все повернулись и нами все восхищались. Вспомните Олимпиаду в Сочи — надеюсь, ее еще помнит каждый.
