- Сергей, два слова, с которых хочется начать: репутация и амбиции.
- Это вы по поводу того, что я стал тренером Алии Мустафиной?
- Если хотите - вообще тренерской карьеры. Какие мысли по поводу того, что связывает эти слова и отталкивает?
- Не знаю, насколько правильно сравнивать их или противопоставлять.
- Не говорю, что надо выбирать, да они и не входят в противоречие друг с другом.
- Я не про выбор. Наверное, в «здоровом» толковании этих слов – к тренерской работе больше относится понятие «амбиции». У любого тренера линия, по которой идешь, настолько тонкая, что не знаю, насколько правильно вообще …
- …думать о том, чтобы сохранить репутацию?
- Ну да, это же не в жизни – кого-то обманул, предал или еще что-то. В спорте очень много факторов, которые зависят не только от тех знаний, которыми обладает тренер. Поэтому – не применяю это слово. А что касается амбиций – ты же занимаешься этим делом, значит, должен делать его хорошо. Поэтому совершенствуешься, идешь вперед, много думаешь и много ищешь. Может быть, это под амбициями надо понимать? Но все равно – не нравится мне это слово.
- Вы занимаетесь делом и хотите делать его хорошо. Откуда корни?
- Папа с мамой занимались, сам занимался – ниже среднего, правда, валандался, ничего особенного. Но как-то так получилось, что папе начал помогать.
- А что лучше: когда ребенок приходит в большой спорт из спортивной же семьи, с всякими кулуарными знаниями, или – когда не знает ничего?
- Не знаю, такой статистики, наверное, и нет. Думаю, этот факт не является определяющим. Два примера, чтобы далеко не ходить: Алия Мустафина и Денис Аблязин. Денис абсолютно не из спортивной семьи. А Алия – дочка не просто спортсмена, а призера Олимпийских игр.
- Возвращаясь к тренерской репутации, хотя вы и не считаете нужным применять это слово в своей работе: вы ведь и сейчас рискуете, начав тренировать Алию. Очень легко дать возможность негативно говорить про себя, если что-то не складывается. И не только про себя, но в вашем случае и про олимпийскую чемпионку. Насколько грызли эти мысли? И грызли ли вообще?
- Не грызли. Потому что с Денисом Аблязиным мы уже что-то доказали. В случае с Алией: кто знает и верит в меня, тот все сложности понимает. А кто с другой стороны – им, что ни доказывай, все равно будет плохо. Поэтому не собираюсь что-то доказывать. Моя задача – помочь талантливой спортсменке реализовать себя. Если мы сможем шагнуть вперед хотя бы на шаг, уже будет хорошо.
- Но вопрос стоит более жестко: вы оба не имеете права шагнуть назад.
- Кто сказал?
- Такова спортивная жизнь. Не берем даже медальные надежды на Играх, которые связаны во многом с Алией. Но если вдруг что-то не получится – вы же понимаете реакцию многих: взял олимпийскую чемпионку и загубил!
- Конечно, понимаю.
- Но это мы берем вариант, которого, надеюсь, не может быть.
- Почему? Может быть все что угодно. Но, если бы я взял ее на пике после Лондона, тогда – да, можно клеймить. Алия приняла решение начать нашу работу далеко не на пике, когда она была, мягко говоря, в тупике, и все знают об этом. И сейчас мы идем снизу вверх, а не пытаемся удержаться на том уровне, на котором она находилась в Лондоне.
- Вы так уверенны в ответах, что…
- …да это не уверенность, почему вы так решили? Я просто размышляю.
- А уверенность есть?
- В чем?
- В своих силах. В том, что всегда прав. Профессионалам свойственны сомнения.
- Я не всегда прав. Просто, что касается работы со спортсменами, то все решения мы принимаем совместно. То есть такой позиции: я начальник, а ты нет, я сказал и ты делаешь, у меня не может быть. Потому что это партнерские отношения. И так как они уже взрослые, хоть и дети, все решения мы обсуждаем. У меня же задача не доказать, что я умнее, а сделать так, чтобы они реализовали максимум того, что могут.
- Наверное, все же с Денисом проще – он мужчина, да и давно уже работаете вместе. А характер Алии известен. Как балансировать? Вот вы что-то говорите, а она не слышит? Или…
- …огрызается? Такого нет – я говорю про себя лично – потому что есть определенные правила, о которых мы договорились: по-хамски, грубо говоря, вести себя нельзя. Я себе этого не позволяю со спортсменами, того же требую от них. Характер у Алии не простой, но надо убедить и доказать, а не заставить. Я объясняю: почему, зачем, сколько, почему сейчас, а не через неделю. Она на что-то может сразу хорошо реагировать, а на что-то нет, но все воспринимает и «переваривает». Хотя за тот промежуток времени, что мы вместе, конечно, нельзя ожидать: заснет и проснется кардинально другой. Раз – и вдруг то, что делала годами, перестанет делать. В конце концов: если ты знаешь больше, давай, а я постою посмотрю в стороне, я же не против. Тем более что ни к кому не навязываюсь, не говорю: давайте я… Это же ты хочешь.
- Кстати, если Мустафина проснется другой, может, и вообще ничего не будет. Характер – это пробивная сила ее таланта.
- Я сейчас говорю не о каком-то подчинении. Только о работе, которая должна быть в зале. О дисциплине, а не о моем доминировании, ни в коем случае. О понимании необходимых шагов и главное - выполнении этих шагов. Допустим, та работа, которую мы сделали перед Европейскими играми, еще не достаточна, чтобы конкурировать за первые места на чемпионате мира. Для Баку – достаточно. Был шаг вперед.
- Я спрашивала Дениса Аблязина, когда он давал согласие на то, чтобы вы начали работать с Мустафиной, не боялся ли, что голова тренера «уйдет» с приходом Алии в другую сторону? Говорит – не боялся.
- Он был первым, кого я спросил. Если бы услышал «нет», значит, и Алия услышала бы такой ответ.
- А вы сами не боялись? За утечку мозгов в другую сторону?
- Нет.
- И что на подсознании, желании доказать, что все получится, будете смотреть больше в сторону Алии? Два лидера из разных сборных – это все же очень тяжелая нагрузка, тем более в предолимпийский год. Даже физически – не две тренировки в день, а четыре.
- Шесть.
- Почему шесть?
- По три тренировки у каждого.
- Можно по часам разложить?
- Семь, половина одиннадцатого и пять – это Денис, он сдвинут чуть раньше. Алия - восемь, половина первого и шесть вечера.
Понимаете, решение ведь было принято не эмоционально, потому что эмоции искажают оценки. Оно было осознанным. Почему шесть тренировок – спортсмен такого уровня должен получать свою порцию индивидуального внимания. Именно поэтому тренировки у них не совмещаются ни разу в неделю. Первоочередной задачей было сохранить весь тот объем, который был, без ущерба для Дениса: не убежать где-то на десять минут пораньше в другой зал, а оставить ему полностью то, что он имел. И к этому объему добавить полный же график Алии. Денис не слукавил, когда сказал, что нисколько не потерял.
А с Алией мне немного проще, мы договорились: как на брусьях с ней работал Евгений Анатольевич Гребенкин, так и продолжит это делать. Потому что менять руки за год до Олимпиады неправильно – раз, два – они работали вместе всегда. И это как раз про амбиции – во мне не столько тщеславия, чтобы сказать: нет, я такой офигенный, вы все идите, я здесь разберусь! Нет. Если есть лучший вариант, значит, его и выбираем. Надо думать о том, чтобы элитная спортсменка стояла на самом верху, а не о том, кто рядом с ней в камерах мелькает.
- Когда наблюдали, что с Мустафиной происходит до того, как вы ее взяли…
- Не я взял, она пришла.
- До того, как вы начали совместную работу, какие мысли были: жаль, что делать? Или в потоке все занимались своим делом?
- Да не было никаких мыслей, я был поглощен Денисом, конечно, как и все посматривал, что потихонечку спортсменка вниз идет… Не более того. А потом меня пригласили руководители сборной и озвучили предложение начать работать с Мустафиной. Я вообще не стал это никак комментировать. Потому что первая реакция была естественной: «Вы как себе это представляет и зачем мне это надо? У меня все очень хорошо». А потом я вышел, начал думать.
-Алия подошла и сказала: Сергей Валерьевич, вы готовы?
-Нет, через несколько дней собрались главный тренер Андрей Федорович Родионенко, старший тренер женской сборной Гребенкин, папа Алии, она сама... Я при всех спросил: «Почему ты думаешь, что тебе вообще нужен личный тренер и почему думаешь, что нужен я? Какие задачи ставишь перед собой и передо мной?». Здравые ответы получил, услышал. А потом… все равно думал.
- Если первая реакция была: зачем? То убедило-то что?
- Все случилось неожиданно. Какая должна была быть реакция: а, давайте мне, конечно, я буду тренировать Алию Мустафину? Я прекрасно знал, какая она, что она и кто она. Сначала ведь даешь эмоциональную волну, а потом оцениваешь возможности. В случае с Алией, помимо всего, очень многое зависит от нее: от желания, хотения, перешагивания через себя. Она сказала: «вы тот человек, которого я буду слушать». Ей так казалось на тот момент. На этот момент? У нее надо спросить.
- А с Денисом вам действительно работать просто, как кажется со стороны? Или со спортсменами такого уровня это невозможно?
- С ним очень легко. Не просто.
- Потому что вы говорите на одном языке? Или же его самодисциплина…
- Какая же самодисциплина, если его пять лет назад выгоняли со сборов за нарушение режима? Нет, это результат совместной и кропотливой работы.
- Сколько бесед провели?
- Не счесть.
-Что, прямо каждый вечер садились и…
- Ну, нет – беседы всегда ведутся в процессе работы. Вот так: сесть и что-то нудеть, никогда так не делаю, чтобы человек не закрылся. В процессе работы все откладывается на подкорку. Наговорил – ушел, наговорил – ушел.
- И с Алией так?
- Конечно. А как иначе? Такой характер нельзя же взять и сломать? Я употребил слово «нельзя» в смысле недопустимо.
- Вы умеете с ними разговаривать по душам?
- Не лезу вообще. Потому что, если хочет, даст повод или знак. Если не дает, это уже будет нарушением личного пространства. Есть же какая-то линия, за которую нельзя заходить, когда тебе не позволяют это делать?
- Вы занимаетесь тренерским образованием? С кем-то беседуете, кого-то выискиваете?
- Не разговариваю. Новое пытаемся искать не в чистой гимнастике, а в том, что поможет гимнастике. Все, что связано с восстановлением, функциональной подготовкой, специальной подготовкой. Кто-то меня спросил: а с кем вы советуетесь, когда новое что-то делаете с Денисом? Я ответил: «мы иногда делаем такие вещи, которые до нас никто не делал». На практике такого опыта не было ни у кого, поэтому с кем советоваться-то? Можешь спросить, тебе ответят: как в теории об этом думают.
- Почему вас в тренерство потянуло? Можно же было пойти, например, в судейство.
- Бате помогал. В судейство не хочу. Я и сейчас ему помогаю.
- И теперь на многие годы распланировали жизнь с многоразовыми тренировками в день?
- Работая в этой профессии, я даже не предполагал, что мы сможем подняться на вершину пирамиды. Для меня это было что-то такое, что по телевизору видел. И, кстати, шесть тренировок и из года в год – так у каждого же своя работа. Кто-то на фуре ездит от Владивостока до Москвы, кто-то стены штукатурит. Мы вот так работаем – не самая, наверное, трудная физическая работа. Может, морально горишь. Но все равно не считаю, что трудимся больше людей из других профессий. А насчет того, как жизнь распланировал: на многие годы у нас ничего наверняка быть не может. Век профессионального спортсмена может быть разным. У нас же любая травма …и – поехал домой.
- Не могу не спросить о состоянии Алии Мустафиной, плановая медицинская проверка после Баку подтвердила, что все в порядке?
- На сегодняшний день ее состояние здоровья позволяет нам нагружаться так, как нужно. Проблемы, которые так долго тянулись, мы практически решили.
- Теперь нужно просто…
- …сжать зубы и работать как раб на галерах.
- И так целый год.
- Целый год? Всего лишь год.
