Нобелевская премия по шахматам
Дедушка Александра Грищука, одного из сильнейших гроссмейстеров на планете, участника чемпионатов мира, ученый-физик, причем не простой, а академик, вице-президент Академии наук и директор Института Физических проблем. Зовут его Андреев Александр Федорович. А вот бабушка, наверное, домохозяйка, специалист по пирогам, - подумаете вы. И ошибетесь! Она тоже физик, доктор физ.мат. наук (хотя, конечно, и пироги умеет печь). Познакомились дедушка с бабушкой еще студентами, в Физико-техническом институте.
Значит, родители Саши - легкомысленные люди, и он пошел по их стопам, - решите вы. И снова ошибетесь! Его папа и мама - тоже физики и тоже познакомились студентами в Физтехе! Вот такая дружная семья - «физики в квадрате».
Александр закончил школу в пятнадцать лет, и встал вопрос, куда податься - в физику или в шахматы? Ясно, что при «правильном» выборе профессии блестящая карьера ученого была Грищуку обеспечена: уж как-нибудь к окончанию Физтеха кандидатскую диссертацию он бы написал (а во время защиты ему бы единогласно присвоили докторскую степень). К тридцати годам Александр стал бы членом-корреспондентом, а может быть, и тоже академиком. Но не придется ли ждать, когда исполнится 87 лет, как Виталию Гинзбургу, лауреату Нобелевской премии, – засомневался Саша. – Не лучше ли в двадцать с небольшим, как Гарри Каспаров, стать чемпионом мира по шахматам?
Тогда на семейный совет пригласили тренеров выпускника, международных мастеров Александра Никитина, который привел на трон Гарри Каспарова, а с Сашей занимался до десяти лет, и Анатолия Быховского, который опекал его следующую пятилетку. Мнения шахматистов и физиков разделились, причем довольно неожиданным образом: Никитин и Быховский, не понаслышке знавшие о том, что жизнь шахматного профессионала трудна и ненадежна, двумя руками проголосовали за физику.
А все Сашины родственники, сплошь и рядом физики, наоборот, проявили свободомыслие и либерализм, свойственные большим ученым, и не стали призывать сына и внука идти по их пути, а предложили самому сделать выбор между шахматной теорией и теоретической физикой. И в результате шахматы победили физику!
Уже в шестнадцать Грищук стал гроссмейстером, а еще через год, в 2000-м, на чемпионате мира ФИДЕ в Индии, семнадцатилетний юноша был близок к тому, чтобы выйти в финал и сыграть матч за корону с Виши Анандом, гарантировав себе, как минимум, звание вице-чемпиона мира. А это почти Нобелевская премия по шахматам...
Халифман и Перельман
Книгу журналистки Маши Гессен «Совершенная строгость. Григорий Перельман: задача тысячелетия», посвященную гениальному и вместе с тем одному из самых одиозных математиков современности, я как экс-математик прочитал на одном дыхании, а как шахматист нашел в ней много интересного.
«По понедельникам Гриша оставался в школе после уроков и играл в быстрые шахматы в кружке, которым руководил Валерий Рыжик. Такая игра требует больше интуиции, чем расчета. У Перельмана это получалось здорово. Он даже выиграл дважды у самого Рыжика – может быть, потому, что шахматная интуиция - это способность моментально схватывать суть ситуации, что всегда было его сильной стороной».
Рыжик был одним из первых учителей Григория – и по математике, и по шахматам. И кто знает, все могло повернуться иначе, и Перельман стал бы гениальным шахматистом, если бы... А вот что написано о другом его воспитателе:
«Сергею Рукшину не нравилось, когда его воспитанники отвлекались от дела, которое он считал единственно важным. Так, он вынудил уйти из своего математического кружка будущего чемпиона мира Александра Халифмана, поскольку тот не мог оставить шахматы ради математики».
Вот и объяснение, почему не состоялась шахматная карьера Перельмана. Но чем же закончился поединок Халифман - Перельман? В 1999 году Халифман стал чемпионом мира ФИДЕ и заработал полмиллиона долларов. А Перельман позднее, решив проблему Пуанкаре, стал чемпионом мира по математике (его филдсовская премия равносильна этому званию) и заработал миллион долларов! Значит, счет 2:1 в его пользу. Правда, Григорий, в отличие от Александра, отказался забирать свой миллион, но это уже другой вопрос…
Поклонник марксизма-ленинизма
В середине прошлого века в Москве популярен был мастер, теоретик и литератор Василий Панов. Своеобразную характеристику дал ему в своих «Зеленых тетрадях» Леонид Зорин.
Седой неряшливый человек с водянистыми глазами, с заячьей губой, при этом живой, небесталанный. Эта некогда вспыхнувшая в нем божья искорка, в конце концов, обрекла его на постоянное беспокойство и плохо скрытую ущемленность. К исходу жизни он издал сборник партий «Сорок лет за шахматной доской», сопроводив его своей биографией и перечислением самых видных достижений, упоминаниями о том, что окончил вечерний университет марксизма-ленинизма, что печатался в центральных газетах - словом, все, что он мог занести в актив своей шестидесятилетней жизни. Через несколько лет после выхода книжки Панов умер.
Думаю, вставить этот набросок в свои «Зеленые тетради» - записи и дневники, охватывающие более чем полувековой период, - писателю подсказало признание шахматного мастера в том, что он окончил университет марксизма-ленинизма. Интересно, какими творческими взлетами был обязан Василий Николаевич обучению в нем? Ведь атака Панова, благодаря которой его имя навсегда занесено в теорию, была открыта им задолго до того, как он повысил свой политический рейтинг.
Обида
Санкт-петербургский поэт Семен Ботвинник в молодости был очень похож на Виктора Корчного. И любители шахмат, встречая его на улице, часто спрашивали:
- Извините, пожалуйста, вы случайно не Корчной?
- Нет, вы обознались, я не Корчной, я Ботвинник! - обижался Ботвинник.
