Реформа
В 1947 году произошла денежная реформа, которую полвека хорошо помнил академик Леонид Абалкин, в частности, как на турнире памяти Чигорина в Театре Советской Армии, поглощая один бутерброд с черной икрой за другим, быстро избавлялся от наличности Сало Флор. А сам Абалкин был тогда студентом и всю стипендию тратил на шахматную литературу, собирал и бюллетени, посвященные этому крупному состязанию. Но в те дни в киосках сметали все подряд: зубные щетки, мыло, конверты, разобрали и шахматные газеты. Так что у Абалкина так и остался неполным комплект бюллетеней того давнего турнира.
Хобби
У Абалкина было необычное хобби. Он собирал таблицы шахматных состязаний и часами сидел над ними, вспоминал и анализировал. Леонид Иванович вел статистику турниров, считал рейтинги гроссмейстеров и т. д. Однажды автор этих строк взял у академика интервью для «МК», и он признался мне, что помнит все результаты важнейших соревнований за полвека.
- Давайте проверим, - сказал я. - В каком круге Ботвинник проиграл Кересу в матче-турнире на первенство мира 1948 года?
- Обижаете. Кто же не знает, что счет был 4:0 в пользу Михаила Моисеевича, и лишь в пятом круге, когда Ботвинник досрочно завоевал корону и результат их партии уже не имел значения, Кересу удалось размочить счет.
Сеанс перестройки
В конце 80-х Абалкин дал необычный сеанс одновременной игры. Элитный английский клуб (не шахматный), расположенный в 50 км от Лондона, пригласил его как видного экономиста, советника М. С. Горбачева, на VIP-встречу ученых разных стран. Двери в этом клубе наглухо закрываются, люди оказываются отрезанными от внешнего мира и в течение недели ведут бурные дискуссии. И вот кто-то прослышал, что Абалкин неплохо играет в шахматы. Тогда его попросили провести сеанс и специально из Лондона было доставлено десять новеньких комплектов фигур. Участники расположились в библиотеке, и, чтобы сделать ход, академику приходилось перешагивать через увесистые фолианты. Он быстро понял, что соперники не опасны, и несколько расслабился. В результате в одной из партий отечественная шахматная школа чуть не дала сбой. Но Абалкин напрягся и все-таки запутал противника. В итоге все закончилось благополучно: счет 10:0 в пользу советского ученого. А кто-то из играющих воскликнул: «Если у Горбачева такие сильные советники, то дело перестройки непобедимо!».
Чемпион по математике
В 1959 году в вагоне поезда Москва - Тбилиси я познакомился с будущим «чемпионом мира» по математике Григорием Маргулисом, ему было тогда тринадцать лет. Шахматная команда стадиона Юных пионеров направлялась в столицу Грузии на товарищеский матч с тбилисским Дворцом пионеров. У Гриши был только второй разряд, и его взяли в команду в самый последний момент как подающего надежды. Симпатичный худенький мальчик вскоре стал нашим любимцем, хотя из-за него мы едва не проиграли. Дело в том, что обнаружив у Гриши удивительные математические способности, мы буквально завалили его задачками (многие члены команды готовились к поступлению в институт), и семиклассник щелкал их как орехи. Это нас так потрясло, что во время игры мы никак не могли сосредоточиться.
Следующая наша встреча с Маргулисом произошла через год, в Театре эстрады, на матче Ботвинник - Таль. Заканчивалась весенняя сессия (я был уже студентом первого курса мехмата), и, чтобы побыстрее получить зачет по высшей алгебре, мне требовалось перерешать сотню сложных задач. Это могло отнять не один день, а так не хотелось пропускать партии поединка за корону. Я сообразил подсунуть свои задания Грише, и восьмиклассник разделался с ними задолго до того, как Ботвинник попал в цейтнот.
А еще через год в один из первых сентябрьских деньков, заглянув в шахматный клуб МГУ, я неожиданно увидел там студента первого курса мехмата Григория Маргулиса (он поступил в университет в пятнадцать лет). Яркое математическое будущее Григория не вызывало сомнений, и поэтому приятно было увидеть его за шахматной доской - значит, игра его по-настоящему волнует. Первокурсник сражался в турнире перворазрядников.
Впрочем, это был один из его последних турниров. В отличие от Карпова, бросившего математику ради шахмат, Маргулис, наоборот, отдал предпочтение математике, этой царице наук. И тоже с неплохим результатом: через пятнадцать лет он «завоевал» звание лауреата Филдсовской премии по математике (аналог Нобелевской, которая, как известно, за математические открытия не присуждается). А ведь Филдсовская медаль - это почти то же самое, что лавровый венок шахматного короля!
В начале 1985-го я встретил доктора физико-математических наук Григория Маргулиса в Колонном зале, на 45-й партии первого поединка двух «К». Мы разговорились. Оказалось, что он впервые посетил матч.
- Неужели нужно было ждать четыре с половиной месяца? - удивился я.
- Но я только сегодня сумел достать билет! - признался чемпион мира по математике. А еще говорили, что матч этот сильно затянулся…
Пианист, шахматист и КГБ
Известный пианист, лауреат конкурса П. И. Чайковского, друг Святослава Рихтера Андрей Гаврилов в 70-е годы после крупной победы в конкурсе много гастролировал по миру, часто общался с зарубежными музыкантами разного пола, причем избегал хвостов КГБ, и в результате попал в немилость к «Большому брату» со всеми вытекающими последствиями - стал невыездным и его даже пытались отравить... Преподаватели консерватории своеобразным образом решили помочь юному гению музыки и в 1980 году выставили его кандидатуру в ЦК ВЛКСМ. Однако в райкомы и горкомы немедленно полетели письма завистников - активистов, требующих снять «позорную кандидатуру» с выборов. И они добились своего – в высший комсомольский орган вместо Гаврилова был избран… чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов. Спрашивается, в чем здесь юмор? Но ведь действительно современному читателю смешно – два выдающихся человека, пианист и шахматист, претендовали на высокое общественное признание, и победил тот из них, кто оказался ближе к КГБ (в изданной недавно в Москве книге «КГБ играет в шахматы» сообщается, что Карпов сотрудничал с этой всесильной организации под псевдонимом Рауль).
