— Зачем я приехала в Наньнин? Очень хотелось понять сегодняшний уровень гимнастики. Трансляции телевидения — это все же несколько иное восприятие. Показывают выборочно: не всех и не так. А когда видишь зал целиком, картинка-то и складывается. Конечно, я в теме, помимо всяких гимнастических должностей, провожу турниры в Белгороде уже 15 лет. Но хотелось сделать срез для себя перед Олимпийскими играми. Хотелось понять, какой у нас сегодня уровень в сравнении с соперницами, где мы находимся.
— И где же? Официальное место, полученное командой на этом чемпионате, — третье.
— Главный вывод: мы можем бороться. За «золото», наверное, нет…
— В этом составе, как принято говорить, обескровленном или вообще?
— Не надо кивать на состав. Не надо в чем-то без конца уговаривать ни себя, ни других. Я просто запрещаю себе это. Мы приехали на чемпионат мира! Считаете, плохой состав, — не надо ехать. Но если едете, значит, о составе и травмах говорить не надо. Свои проблемы решаем сами.
— Вы, конечно, из поколения максималистов, но прекрасно понимаете, что не ехать было нельзя. Значит, используем любые приемлемые варианты.
— Я понимаю, как быть в шкуре всех приехавших в Наньнин. Я понимаю. Но всем же не будешь объяснять — одна ногу подвернула, другая — другую ногу… Не ехать не могли. Но мы могли бороться более жестко: детскому саду из Китая, не хочу никого обижать, мы могли и не уступать «серебро». Зелененькая ведь совсем команда, а у нас уже все же был некоторый опыт. Не могу сказать, что большой, но все же был. Алию Мустафину не беру — она отдельная песня. И надо делать программу, которая была бы не ниже лондонской. Мы ее упростили. А прощения нам за это «упростили» не будет. Обычно говорят: надо идти ва-банк… Не люблю это слово — что это значит? Надо просто готовиться. И к каждому старту подходить ответственно. Все.
— Не думаю, что чемпионат мира не вызывал этого понимания у тренеров и спортсменок.
— Несомненно, вызывал. Но надо искать ходы в сложившихся ситуациях. Цепляться за любую возможность получить максимальную оценку, а не безвольно отдавать элементы. Посмотрите на соперниц. Не скажу, что уж совсем бешеная гимнастика в Америке, да — сильнее они выглядят, да — здоровее. Общее впечатление у меня сложилось — и по девочкам, и по мальчикам нашим, — что они немного физически слабы. Выносливости не хватает. Все сегодня без конца спорят: мощь или красота? Надо иметь огромную мощь, не теряя своего лица и индивидуальности. А когда будет две красоты и мощь — рука не поднимется ни у кого опустить оценку. И еще — надо прибавить полумощную хитрость.
— Это, простите, что такое?
— Например, умение тактически подходить к формированию команды. Набирать команду так, чтобы было прикрыто все, — да пусть хоть по одному снаряду делают! Вы же знаете, что команду можно формировать по-разному. Хитрость тренерская тоже должна работать, ею надо брать.
— Алия Мустафина, на ваш взгляд, изменилась?
— Она не вернула комбинации — нет сложного прыжка, который делают уже многие. Нет ее прежних брусьев. Тяжелее работать стала — я вижу некоторую грузность. Не знаю, с чем это связано. Хотя она выглядит хорошо — «подсушилась», думаю, ей самой приятно.
— Обилие травм в сборной — это ошибки тренировочного процесса? Еда, восстановление?
— Потихонечку все собирается и перерастает в проблему. У каждой девочки должен быть личный тренер. И именно личный тренер должен иметь стопроцентное право голоса. Я не знаю, есть ли он у всех? У Мустафиной его так и нет, это плохо, она от этого страдает. Только личный тренер знает о спортсменке все — как мой Борис Васильевич Пилкин знал. Когда спать, когда есть, когда тренироваться, когда отдохнуть? Только он с врачом и массажистом, старшим тренером должны принимать решения. И право последнего голоса — у него. Личный тренер знает, как распределить нагрузку, он несет полную ответственность за спортсменку, с него, в конце концов, требуют на местах результат, ведь если девочка травмирована — страдает весь регион.
— Были случаи, когда Пилкин вступал в конфликт из-за вас с главным тренером Леонидом Аркаевым?
— Конечно, до инфаркта. Было. Он всегда очень чувствовал момент, когда я уже находилась на грани, — вовремя сглаживал ситуацию, успокаивал. И мог сказать главному: нет, она не будет это делать, мы пойдем к чемпионату по-другому и берем всю ответственность на себя! И Аркаев соглашался. Да, присматривался — как, что, но потом даже что-то применял с другими спортсменами. Общую дисциплину держал, конечно, главный тренер. Дисциплина — первое правило в команде. Сборная команда — это живой организм. Это постоянный диалог и взаимодействие.
— Есть в сборной сегодня тренер, похожий на Бориса Пилкина — по трепетности, умению чувствовать ученицу, сказать ей все открытым текстом, но так, чтобы захотелось вперед идти, а не встать в позу обиженной?
— Я как раз боюсь кого-то обидеть, но могу с большой ответственностью заявить, что второй такой пары, как Пилкин и я, нет. Мы единственные. Но не последние. Кто-то обязательно добьется результатов, успехов. Но наш союз — большая редкость и счастье. Жаль, что у него в тетрадке осталось столько новых, нереализованных элементов, их еще не делал никто. Не успели, не смогли. А сегодня смотрю на помост — многие элементы мы с ним делать начинали…
— До Олимпийских игр два года. В ком видите нашу надежду и опору?
— Очень трудно говорить — в Наньнине, кроме Алии, не было лидеров. После чемпионата мира в Роттердаме-2010, например, когда наши девочки выиграли, было ясно, что можно идти в бой. А бой-то и тогда не получился.
— Это вы о золоте на Играх в Лондоне в командном и личном многоборье.
— Естественно, о максимуме. А сейчас сказать, что в бой идти можно… Понимаете, нельзя ездить на одном человеке, свесив ноги. Это в первую очередь должны сами девочки понимать. Не выдерживает один долго ни психологически, ни физически. А сказать, что я верю в нашу победу? Я очень верю, что все сильнейшие будут выступать в Рио. Несмотря на то что потерян опыт выступления на серьезных стартах. Гимнастки упускают время, это очень важно — не выпадать из обоймы. Я, если помните, постоянно присутствовала на соревнованиях. Это все ложилось в копилочку опыта. Я им пользовалась. И это спасало на многих соревнованиях: понимаешь, где и как надо действовать. Аккуратненько выигрывать, потому что ошибалась соперница, или ошеломлять напором. Я видела соперниц.
— Вы сейчас в первую очередь говорите о Виктории Комовой, она два года не выступает на больших стартах. Многие уже утверждают: пора уходить, время не вернуть. Вы считаете, это…
— Это очень плохо. Я могу точно сказать только одно: психологически готова к прохождению Олимпийских игр Алия Мустафина. Она выдержит. Может ошибиться, но бой выдержит. По остальным очень хочу сказать «да, все будет хорошо». Могу только верить — вернется победа. Рано или поздно. На местах у нас тренеры ночами смотрят трансляции, чтобы рассказать детям в зале: смотрите, молодая совсем девочка, а как бесстрашна и как команде помогла… Работа-то идет везде. На это и уповаем.
