На прошлой неделе правительство одобрило очередной план мероприятий по повышению темпов роста экономики. Состоящий из более чем 20 пунктов, он касается в первую очередь развития малого и среднего бизнеса, улучшения делового климата и повышения инвестиционной активности, большей доступности кредитования и «развития реального сектора». Особое внимание привлекли планы новых крупных госинвестиций в инфраструктурные проекты, которые должны обрести реальные очертания уже осенью. Иначе говоря, власть выбрала традиционный путь: в очередной раз попытаться дать экономике больше денег.
Каковы шансы, что этот маневр сработает?
На мой взгляд, они невелики — и я попытаюсь объяснить почему. Прежде всего нужно исходить из того, какие именно деньги правительство намерено направить на нужды оживления роста. Откуда они «берутся»?
Тут полезно сравнить, к примеру, эволюцию бюджетных показателей за последние годы в России и Соединенных Штатах. Все считают, что Америка запуталась в своих проблемах, что ее поддерживает только «печатание» денег и «вбрасывание» их в экономику. Но взглянем на цифры.
В 2006 г. расходы федерального бюджета США составляли $2,65 трлн, в 2012-м — $3,65 трлн. Прирост показателя — «всего» $1 трлн, или 6,3% от размера ВВП 2012 г. В России в 2006 г. федеральный бюджет потратил 4,28 трлн руб., в 2012-м — уже 12,89 трлн руб. В нашем случае прирост расходов составил 8,7 трлн руб., или 13,9% ВВП в текущих ценах прошлого года.
Получается, что «бюджетное стимулирование» экономики за последние шесть лет шло в России вдвое более интенсивно, чем в Америке. И все равно в 2013 г. экономика почти остановилась, с трудом достигнув предкризисных значений.
В чем причина того, что увеличение государственных расходов не дает результатов? На мой взгляд, в том, что экономика не может «почувствовать» значительную долю этих растущих трат.
Наиболее быстро у нас растут ассигнования на правоохранительную деятельность и на оборону — но этот рост либо оборачивается непроизводительным проеданием средств (или наносит экономике прямой ущерб), как в случае с «правоохранителями», либо поддерживает на плаву безнадежные предприятия ВПК, способные лишь постоянно повышать цену на свою продукцию.
Большие деньги идут и на инфраструктуру, но результаты этих инвестиций либо не видны (нормальной автодороги из Москвы в Питер так и нет, а «Сапсаны» ездят по старым рельсам), либо в ряде случаев не используются (как мост на о. Русский или — в перспективе — спортивные объекты в Сочи). При этом именно в случае с инфраструктурой оказывается, что инвестиции не дают мультиплицирующего эффекта.
Во-первых, потому что не менее 30–40% средств просто воруется и уходит за рубеж (и это еще «консервативные» оценки). Во-вторых, потому что большая часть зарплаты на подобных объектах начисляется работникам-мигрантам и тоже спроса внутри страны не порождает. Наконец, очень существенная часть оборудования и техники, используемых на таких работах, поступает по импорту и также не создает в России ни дополнительного спроса, ни новых рабочих мест.
Я могу ошибаться, но думаю, что из 1 рубля, выплаченного властями для реализации инфраструктурных проектов, в России остается не более 40 копеек. Собственно, именно в этом я вижу главную причину того, что рост государственных расходов не «запускает» у нас экономический рост. А рассуждения об «улучшении делового климата» — это беллетристика, на которую я и вообще не обращал бы внимания.
И тут мы приходим ко второй части проблемы. Вернемся к России и США — но с другой «стороны». В 2006 г. доходы федерального бюджета США составляли $2,41 трлн, а в 2012-м… $2,44 трлн, т.е. остались на прежнем (!) уровне. В России же, где в 2006 г. в федеральный бюджет было собрано 6,28 трлн руб., доходы бюджета в 2012 г. составили 12,85 трлн руб. Иначе говоря, в отличие от США, где правительство не увеличило налоговую нагрузку на бизнес, в России власти «нарастили» ее весьма заметно.
В итоге складывается достаточно ясная картина.
Американцы, борясь с кризисом, наращивают долг, но стремятся при этом не «резать» куриц, несущих яйца, — то есть не подрывать основы предпринимательства в стране.
В России, напротив, государство со все возрастающим рвением обкладывает бизнес налогами, чтобы затем направить их часть в не вполне прозрачные проекты, где как минимум половина данных денег просто-напросто «испарится». И нет ничего удивительного, что по мере наращивания госрасходов увеличивается и отток капиталов: с одной стороны, выводится украденное, с другой — предприниматели сворачивают бизнесы, так как не намерены платить столь высокие налоги при очень неблагоприятной институциональной среде.
Отсюда простой вывод. Не попытаться ли пойти по пути достаточно простых решений и не повышать более государственные расходы? Заморозить бесперспективные стройки, отказаться от имиджевых проектов типа скоростных магистралей, мостов на Сахалин и даже, страшно сказать… от чемпионата мира? Проинвентаризировать траты и провести заметный секвестр расходов — как минимум на 15–20%, или на 2–3 трлн руб.?
Одновременно можно было бы пойти на сокращение налогов в тех сферах, где имеются «точки роста» занятости, — то есть прежде всего в малом и среднем бизнесе или в сфере услуг. Можно предложить довольно радикальные меры — например, полностью отменить страховые платежи для работников моложе 25 лет. Это помогло бы вывести на рынок значительное число активных людей, которые сейчас проводят время в ожидании вузовских «корочек». Можно снизить НДС — например, с 18 до 14–15%. Осуществить в той или иной форме дополнительную налоговую амнистию...
Да много чего в этом случае можно было бы предложить. Но логика понятна. Госкорпорации НИКОГДА не создадут больше рабочих мест, чем средний и малый бизнес. Чиновники НИКОГДА не избавятся от желания воровать, а возможностей для этого у них в ближайшие годы меньше не станет. И — что самое важное — власть НИКОГДА не научится действовать с таким же расчетом на прибыль и результат, как частный предприниматель.
Примеры подобных успешных стратегий сегодня есть — хотя на них не слишком обращают внимание. Столкнувшись с кризисом в 2009 г., Канада запустила именно такой механизм ответных мер. Сегодня ставка налога на прибыль в Канаде уже на 10% ниже, чем в США, снижаются НДС и подоходный налог. При этом на стимулирующие меры (включая инфраструктурные проекты) не тратится более 1,5% ВВП ежегодно. Итоги впечатляют: государственный долг не превышает 20% ВВП, в кризис правительству не пришлось «спасать» ни один банк или корпорацию.
Подобные тренды заметны в Швеции — с максимумов конца 1990-х налоги там снизились более чем на 30%, зато в 2010 г. темп прироста ВВП составил 6,3%, а в 2011-м — 3,8%. Может быть, задуматься о том, что кейнсианские рецепты безудержного наращивания расходов не так универсальны и эффективны, как кажется? И не только оценивать «общую картину» кризиса в мире, но скорее учиться на пусть и немногочисленных, но позитивных исключениях?
На мой взгляд, нет ничего более эффективного для обеспечения экономического роста, чем не мешать ему происходить. И именно у российского правительства к этому есть все предпосылки.
У него есть гигантские госкомпании, которые, пусть даже они и платят много налогов, отнюдь не бедствуют (в 2011 г. «Газпром» был самой прибыльной публичной корпорацией в мире). У него есть инструменты повышения доходов за счет допуска иностранцев к разработке природных богатств страны. У него есть большая свобода действий по наращиванию государственного долга и финансирования неумеренных расходов из привлеченных средств (тем более что власти — по крайней мере, публично — утверждают, что эти траты могут окупиться).
Если государство аккумулировало такой объем собственности, если оно создало свои энергетические монополии, то пусть и использует их для финансирования своих показушных проектов. А экономике пусть даст возможность вздохнуть — хуже от этого никому уж точно не станет.
