Мы узнаём их достаточно легко. Еще легче их выхватывает из толпы наметанный взгляд полицейского. Их «тормозят» в метро и на улице для проверки документов. Вытаскивают ночью из зловонных подвалов, где они лежат, как сардины в банке, отсыпаясь перед очередным 12—14-часовым рабочим днем. За этим нередко следует депортация в нищую экс-советскую республику или соцстрану типа Вьетнама, где нет даже той рабской работы, которую они за жалкие гроши выполняют в России.
Вы можете не поверить, но эта картина очень похожа на жизнь нелегальных иммигрантов в США — одной из самых богатых стран мира. Там роль наших таджиков, молдаван и вьетнамцев выполняют мексиканцы, гватемальцы, доминиканцы и прочие латинос. Вся грязная, тяжелая работа — их. Целые отрасли держатся почти полностью на труде нелегалов: мясо- и рыбопереработка, сбор урожая овощей и фруктов, уборка приусадебных участков; очень велик процент нелегалов в строительстве. В Америке с ее 300-миллионным населением насчитывается не менее 12 млн нелегальных иммигрантов. В России с населением в 143 млн человек — как минимум сопоставимые в пропорции цифры. Миллионы людей не депортируешь — это понимают и российские власти, и американские. Но действуют они по-разному.
В России — явный акцент на ужесточение ответственности за нарушение иммиграционного законодательства. В Штатах тоже нарушения пресекают, но вдобавок крепко думают над тем, как интегрировать «нелегалов» в общество, вывести их из теневой экономики — чтобы они пополняли казну налогами и были на виду у государственных органов. Рональд Рейган еще в 1986 году объявил амнистию (с уплатой штрафа) для нелегалов, въехавших в страну до 1 января 1982 года. Буш-младший придумал для «понаехавших» специальную программу, позволяющую им временно работать в США на легальных основаниях. Обама ввел отсрочку депортации с разрешением жить и работать в США в течение двух лет для молодых нелегалов, привезенных в Америку детьми. А сейчас в недрах Конгресса США зреет (при поддержке законодателей от обеих партий) законопроект об иммиграционной реформе, который предусматривает «дорогу к гражданству» для нелегальных иммигрантов. Кому позволят пойти по этой дороге и как она будет выглядеть — пока еще обсуждается.
Сегодня, когда реформы еще нет, американская ситуация в чем-то похожа на российскую, но в чем-то и отлична. Жадные предприниматели, эксплуататоры дармовой рабсилы и здесь, и там обращаются с нелегалами крайне плохо и делают это до тех пор, пока им не даст по рукам государство. Есть различия в нюансах: например, в Америке немыслима ситуация, чтобы кто-то превратил подвальный этаж многоквартирного дома в общежитие для нелегалов. Нет там и самостроя — вся земля кому-то принадлежит, частным лицам или государству; административные и правоохранительные органы прикроют любую самодеятельность в первые же часы. Зато в частных домах, рассчитанных на семью из 5—6 человек, порой размещают по 50—60 нелегалов. У них не отбирают документы, зато снабжают поддельными «идентичками». Но, когда к работодателям приходит инспекция Минтруда для проверки иммиграционного статуса рабочих, от нее не откупишься взяткой.
И уж совсем никакого сходства нет в обращении с нелегальными иммигрантами представителей власти. В Америке найдется очень мало местных юрисдикций, где проверяют, как в России, иммиграционные бумаги только потому, что человек похож на нелегала. Обычно проверка имеет место, когда кого-либо задерживают за правонарушение и нужно установить личность задержанного.
Штат Аризона в 2010 году принял закон, позволяющий полиции проверять иммиграционные документы без всякого криминального повода и передавать задержанных федеральным иммиграционным властям. Аризонский закон (самый жесткий в США) запретил муниципальным образованиям препятствовать этому и укрывать у себя нелегалов. Но проверку бумаг без повода признал неконституционной Верховный суд США, а запрет на убежище для нелегалов заблокировал окружной федеральный суд.
К слову, убежище нелегальным иммигрантам предоставляют многие американские города, в том числе крупнейшие мегаполисы — Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго, Вашингтон, Сиэтл, Майами, Миннеаполис, Балтимор и другие. Что это означает на практике (ведь иммиграционная политика отнесена к сфере компетенции федерального правительства)? То, что эти города запретили своим полицейским и другим представителям местной власти выяснять иммиграционный статус людей (и, соответственно, передавать выявленных нелегалов в руки федералов).
Но на бытовом уровне американцы относятся к нелегалам примерно так же, как россияне: если они ведут себя прилично, работают (желательно на тех работах, которыми коренные жители пренебрегают), соблюдают устои местной жизни — все в порядке; если грабят, учиняют перестрелки, торгуют наркотой, гадят во дворах — «убирайтесь, откуда приехали».
Опрос, проведенный Центром иммиграционных исследований США в феврале этого года, в очередной раз подтвердил, что большинство американцев не разделяет позицию бизнеса и государства: 52% опрошенных не считают нужным интегрировать нелегалов и высказываются за их депортацию, в то время как 33% согласны с предоставлением им того или иного легального статуса. 53% опрошенных заявили, что намерены голосовать за ту политическую партию, которая будет ужесточать применение иммиграционных законов (чтобы граница «была на замке»), а 32% готовы отдать предпочтение той партии, которая станет легализовывать нелегалов.
Для сравнения: 64% россиян, опрошенных специалистами «Левада-центра» в декабре 2012 года, заявили, что нелегальных иммигрантов нужно выдворять за пределы России, и лишь 20% высказали мнение, что их нужно легализовать, помочь им получить работу в России, интегрироваться в российское общество.
Итак, что получается? «Инородцу» без легальных документов в России приходится намного труднее, чем в Америке. В дополнение к трем вышеназванным компонентам (работодатели — государство — бытовой уровень), отношение к нелегалам имеет еще одно измерение — то, что мы именуем политкорректностью.
В западных странах бытует качественно иной, чем в России, уровень уважения к отдельно взятой человеческой личности — вне зависимости от ее социального статуса. Это уважение — не столько результат зрелости гражданского сознания людей, сколько производное от полноценной, независимой судебной системы. Мало кто отважится вслух оскорбить нелегала, обозвав, например, мексиканца презрительной кличкой типа «кукарача» (таракан) или «бандидо» (бандит): это — уголовно наказуемое преступление.
В 2012 году полицейский-расист из Нью-Йорка получил 57 месяцев тюрьмы за арест без причины чернокожего индивидуума и участие в избиении еще одного афроамериканца во внеслужебное время. (Если бы коп избивал чернокожего, находясь при исполнении, мотать бы ему не пять лет, а раза в два побольше.) В 2008 году группа белых подростков из штата Пенсильвания напала на мексиканского нелегала и избила его до смерти. Американская Фемида отмерила им по 9 лет тюрьмы, невзирая на несовершеннолетие.
И такие приговоры суды США выдают регулярно и без долгих раздумий; если бы так было в России, «инородцы» (как легальные, так и нелегальные) чувствовали бы себя в гораздо большей безопасности. А совсем недавно произошло, пожалуй, и вовсе немыслимое для России событие: информагентство The Associated Press предписало своим журналистам исключить из употребления словосочетание «нелегальный иммигрант».
Нелегальным, разъяснило агентство, может быть только действие (например, пересечение границы или проживание в стране) — но не человек. Это политкорректное новшество было внедрено по настоянию борцов за права иммигрантов, которые доказывали, что термин «нелегальный иммигрант» как бы сам собой подразумевает причастность к совершению уголовных преступлений, в то время как нарушение иммиграционного режима является лишь гражданским правонарушением.
Не могу сказать, что мне по вкусу такая избыточная политкорректность. И нелегальная иммиграция — в России или Америке — мне тоже не нравится, лучше бы ее не было. Но она, помимо нашего желания, есть. И если мы люди, то должны по-человечески относиться к тем, кто тоже является людьми, хотя и без легально оформленных документов.
