Расскажу и я две истории, участником которых довелось побывать самому. Сразу хочу расшаркаться перед благотворительными организациями и пояснить, что я верю, что они честные, хорошие и работают на совесть, и что мои истории — не более чем частный случай. Надеюсь.
История первая, высокодуховная и хоррорно-детективная.
Два года назад я искал работу, и тут как раз подвернулось объявление: «Требуется администратор в православный приют для бездомных». Что ж, дело-то хорошее, тем более что и зарплата прилагается. Да и руководителем приюта оказался священник. Правда, бывший, как и я, но все-таки собрат.
Приют располагался в арендованном у цыган коттедже. На двух огромных этажах, в комнатах и прямо посреди огромного холла, стояли кровати с престарелыми, больными, хромыми и бездомными. Зрелище жалостливое, поэтому я принял дела и стал разбираться, что тут и как.
Оказалось, что приютов у бывшего священника два, а вскоре был открыт и третий. Добрый экс-батюшка в приюты брал практически всех, но желательно — с пенсией, а еще желательней — с карточкой Сбербанка, на которую начисляют пенсию. Потому что карточка тут же переходит в руки заботливого благотворителя, который ежемесячно начинает снимать деньги с этих карточек. Все, полностью. Самому пенсионеру не оставляя ничего.
Бомжей пенсионного возраста или бомжей-инвалидов тоже принимали, а администраторов трех приютов гоняли оформлять этим бомжам паспорта и пенсии, чтобы получить банковскую карточку, чтобы…
А тем бомжам, кому пенсию было получать еще рано, тоже не отказывали, потому что они-то и создавали заведению вид не коммерческого дома престарелых, а именно благотворительного приюта, на основании чего можно было трясти разных спонсоров и добрых христиан (приют ведь православный!), которые приносили и присылали продукты, одежду, деньги в помощь несчастным (деньги, кстати, на личную карточку батюшки).
Ну и, конечно, главное — батюшка всюду трубил, что он (не спонсоры, не доброхотный народ и, уж разумеется, не бестолковые администраторы) делает великое доброе дело — спасает бомжей. И крылья приятно щекотали ему лопатки.
Вот только раз за разом оказывалось, что нимб с крыльями — самодельные, потому что администраторы трех приютов бились за каждую буханку хлеба и тарелку супа для бомжей, искали каждый кусок мыла и пакет стирального порошка для минимального обслуживания быта подопечных, а батюшка из провинциального городка переехал в столицу Урала, поселился в огромной квартире в элитном доме, создал в своем лице липовую организацию с громким названием (тоже якобы общественно-полезную), снял за деньги пенсионеров (и за их кусок хлеба) офис и начал пробиваться в политику.
А в приютах продолжался беспредел: спаситель бомжей договаривался с районными службами соцопеки, которые доставляли ему подходящих клиентов: психически больных, одиноких, на пороге смерти, лежачих, больных туберкулезом и с ВИЧ — лишь бы с пенсиями. А с помощью связей в Сбербанке батюшка даже мог себе позволить воспользоваться сберкнижкой психически больного или сделать карточку банка — без согласия на то человека.
Я уж молчу о поведении этого деятеля доброты — задержки зарплаты, хамство, матерщина, постоянное вранье и клевета, руководство по принципу «разделяй и властвуй» — это все было в порядке вещей.
В результате, чуть не заработав инфаркт за три месяца, я жестко разругался с ним, пытаясь выбить зарплату для работников, и в момент был выставлен за дверь.
А дальше были истории уже без меня, но про которые многие слышали. Сначала этот деятель стал пробиваться во власть, даже подал анекдотичную заявку на выборы мэра того городка, где у него располагается первый приют.
Потом, весной 2016 года, был скандал на всю Россию с его новым приютом, где нашли брошенных стариков, чуть ли не умирающих с голоду. Затем — громкий сюжет на телевидении, куда пригласили его и других участников конфликта (меня тоже звали, но я отказался участвовать в клоунаде). На этом шоу батюшку-доброхота всячески обличили, ведущая и пострадавшие пустили слезу, знаменитый адвокат сурово на всю страну обещал, что поможет засадить батюшку в тюрьму, прокуратура начала проверки и допросы пострадавших…
Результат? Два проблемных приюта отделились от батюшки, все проверки прокуратуры ни к чему не привели, он продолжает заседать на всевозможных круглых столах, совещаниях и семинарах при министерстве соцполитики Екатеринбурга, получает грамоты и сертификаты как активный общественник, его организация изображает деятельность, а он продолжает пользоваться деньгами пенсионеров из своего первого приюта.
Мне он как-то однажды похвалился:
— Меня высади в незнакомом городе — через неделю развернусь! Потому что главное — связи!
История вторая, покороче и не такая трешовая.
Прошлой весной я искал подработку и нашел — редактором сайта благотворительного фонда, занимающегося проблемами аутизма.
Первый звоночек легко динькнул, когда мне задержали на месяц первую зарплату, но тогда руководительница (президент) фонда всячески извинялась и расшаркивалась, поэтому я смирился, тем более что в итоге зарплату отдали. Потом фонд получил грант, зарплату выплачивало государство, и с июля до декабря все шло стабильно.
Я занимался сайтом, радуясь, что не только тупо зарабатываю копеечку (скромную), но и помогаю доброму делу, к тому же параллельно я еще и работал в коррекционной школе тьютором с подростком-аутистом.
Но тут звоночки стали поддинькивать чаще. В частности, у благотворительного фонда внезапно появился партнер — некая организация, занимающаяся платными услугами психолого-педагогической помощи для аутистов. Начались регулярные новости на сайте о том, что на базе этой фирмы устраиваются всякие вкусняшки: бесплатные сеансы того и этого для детей с особенностями развития, приходите, мол, всегда рады помочь благотворительности.
Вскоре, правда, оказалось, что хозяином этой организации является… руководительница благотворительного фонда, только нигде это не афиширует, даже директором фирмы числится кто-то другой.
Шаг за шагом стало ясно, что благотворительный фонд — это удачное подспорье для коммерческой деятельности, а также для продвижения президента фонда во всевозможные инстанции: время от времени мне приходилось добавлять на сайт фонда новые регалии начальницы, которая то там стала председателем, то здесь — попечителем, то в том совете при министерстве заседает, то в этом.
А потом вновь началась борьба за гранты, и с сайта фонда было велено удалить все намеки на стоимость тех мероприятий, которые проводились в прошлом году.
В декабре грантовые деньги, а вместе с ними и мой контракт закончились, но меня попросили продолжить работу на тех же условиях, обещав вновь перезаключить договор. Но все изменилось: зарплату руководительница стала только обещать: мол, вот-вот, совсем скоро, еще чуть-чуть, завтра нам дадут грант… нет, послезавтра… ну вот уже почти сегодня… «весной все станет хорошо», но «надо подождать еще».
Январскую зарплату я с трудом выбил по копеечке в апреле, остальных заработанных денег я больше не увидел… В середине июля мое терпение и смирение лопнули, я сказал, что ждать больше не намерен, увольняюсь, — и потребовал расчета. Но в ответ мне равнодушно ответили, что денег не будет до тех пор, пока министерство соцполитики не отдаст фонду какие-то обещанные деньги, а если ты, мол, возмущаешься, так иди и требуй с министерства. Хотя нанимался я к ней, а не к министерству.
Со времени увольнения прошел месяц, денег нет, и, похоже, про меня уже забыли. Комитет по труду, куда я обратился с жалобой, предложил мне подавать в суд, что, видимо, и придется сделать.
Уточню, что посыл этой истории не в том, что данная руководительница занимается каким-то особым мошенничеством, — нет, скорее, это военная хитрость. Но суть в том, что благотворительный фонд — это удобная ширма для коммерческого заработка, причем работников фонда можно смело кидать на деньги, разводя руками и делая благочестивое лицо.
P.S. Еще раз повторюсь, что всей душой верю в честные, бескорыстные благотворительные фонды. Всем сердцем.
