Приостановлено строительство депозитария музеев Кремля на Боровицкой площади; обещаны деньги на реставрацию церкви Воскресения в Кадашах; дан старт дискуссии о творчестве Зураба Церетели; объявлено об отказе от перекрытия стеклянным куполом комплекса Провиантских складов; выделены средства на разборку одной из десятков самостройных мансард на памятниках архитектуры; снят с должности Олег Митволь...
Ни одна реальная городская проблема пока не решена. Но от временной администрации их решения ожидать и не приходится. Формирование новой власти не за горами, и именно ей адресованы требования и ожидания москвичей, еще не утративших надежду на возможность сохранения в Москве того, что делает ее историческим городом.
Много лет нам внушалось: под личным руководством Юрия Михайловича Лужкова темная и грязная Москва начала 90-х превратилась в современный город, а издерганные, мрачные, плохо одетые москвичи — в благополучных, сытых, уверенных в завтрашнем дне граждан. Граждан?.. Скорее обывателей, но суть не в этом. А в том, как расставлены акценты.
Очевидные достижения мэра Лужкова в социальной и коммунальной сферах не могут затмить очевидный факт: его модель управления городом постиг крах еще до отставки. Да, на улицах у нас чисто, в квартирах уютно, в магазинах изобильно. Будь Юрий Михайлович директором птицефабрики или свинофермы, потребительское благополучие вверенного ему контингента можно было бы поставить ему в большую заслугу. Подопечным организмам тепло, светло и сытно, они плодятся и размножаются — чего же еще желать? Ничего, если речь идет о курах или свиньях, птицефабрике или свиноферме. Но мы говорим о людях и о великом историческом городе, столице великой мировой державы. Куры и свиньи — полезная для хозяев домашняя живность, но от них бессмысленно ждать инновационных прорывов, они никогда не пойдут на сознательное усилие ради Отечества, на них не стоит рассчитывать в трудную минуту. Они не граждане.
То был крах архаичного индустриального подхода к развитию города в эпоху, когда развитие может быть только постиндустриальным. Правда, индустрия в Москве особого рода. Заводы закрывают, чтобы отдать их территории под застройку. Стройкомплекс денно и нощно производит квадратные метры. Эта индустрия напоминает добычу полезных ископаемых карьерным методом, когда жила ценной руды выбирается экскаваторами до последней тонны породы, после чего остается изуродованный пейзаж. Этой драгоценной рудой в лужковской Москве стала земля, в особенности в историческом центре. Существование подлинной исторической застройки при таком подходе рассматривается как захламление участков, предназначенных под новое строительство, а от хлама принято избавляться. Исторический хлам горит, подвергается “самообрушениям”, внезапно, за пару недель, приходит в аварийное состояние, непригодное для реставрации, и просто сносится “в целях реализации инвестиционого проекта”.
А между тем в исторических городах, идущих по пути постиндустриального развития, культурное наследие рассматривается как мощный экономический ресурс. Пресловутая “экономика знаний” дополняется “экономикой красоты” и “экономикой памяти”. Что самым благоприятным образом сказывается на среде обитания жителей. На этот путь, ведущий в будущее, а не в тупик, и должна вступить новая московская власть. Другого выбора у нее не осталось.
Уже допущенные стратегические ошибки очевидны, их последствия мы будем ощущать еще многие годы. Но сегодня еще есть возможность остановить ряд проектов, которые грозят обернуться невосполнимыми потерями для культурного наследия города.
Еще не поздно спасти интерьеры “Детского мира”. Для этого необходимо срочно отменить постановление правительства Москвы, которым в угоду тогдашнему собственнику здания список его ценных элементов был сведен к общим габаритам и композиции фасадов. Пусть честные эксперты вновь изучат этот объект, и мы увидим, подтвердится ли мнение их сервильных коллег о том, что интерьеры “Детского мира” не представляют ценности.
Еще цела Хитровская площадь, чудом вернувшаяся к нам из небытия, в которое постаралась погрузить ее коммунистическая власть в 1938 году. Позволить опять застроить ее очередным бизнес-центром — это для новой городской власти будет означать демонстративное пренебрежение общественным мнением.
Еще можно остановить ведущееся по горзаказу строительство новой сцены театра “Геликон-опера” на месте снесенных корпусов усадьбы Глебовых-Стрешневых—Шаховских на Большой Никитской. Восстановить разрушенный памятник, а для театра построить новое здание, потому что нет ничего противоестественнее, чем противопоставление интересов сегодняшней культуры и культурного наследия прошлого.
Наконец, еще не поздно признать недопустимой трактовку понятия “регенерация исторической городской среды”, которая позволяет возводить массивное 14-этажное здание на месте снесенной усадьбы Алексеевых на улице Бахрушина — в самом сердце Замоскворечья.
Ревизия распорядительных документов правительства Москвы, касающихся сноса и нового строительства на исторических территориях, может существенно пополнить список незавершенных преступлений против истории и культуры. А до окончания этой ревизии “Архнадзор” предлагает ввести мораторий на снос старинной застройки Москвы в пределах ее исторических границ — Камер-Коллежских Валов.
Старая Москва, составляющая всего-то не более 7—10% территории города, понесла за минувшие 18 лет тяжелейшие потери, приняв на себя основной удар алчности девелоперов. На наших глазах количество отдельных утрат перешло в заметное даже неспециалисту качественное перерождение городской среды. И как реакция на этот пугающий процесс возник общественный запрос на сохранение исторического ядра, в котором, как ДНК в ядре живой клетки, заключен культурный код Москвы. Думаю, что городской власти пришло время выделить старую Москву в зону, где должны действовать особые градостроительные правила. В зону, где хозяйственная деятельность будет прежде всего направлена на сохранение и развитие культурно-исторического потенциала.
Но все, даже самые лучшие замыслы захлебнутся, если общественность, как прежде, будет отстранена от процесса принятия решений о жизни города. Нам нужны не легко манипулируемые публичные слушания по проектам застройки, а системная прозрачность. Раскрытие всей информации, связанной с наделением объектов охранным статусом, снятием этого статуса (включая публикацию текстов историко-культурных экспертиз) и с планами строительства на исторических территориях, станет залогом того, что опасные решения больше не будут приниматься в тишине чиновничьих кабинетов с глазу на глаз с инвестором. И москвичей не будут снова и снова ставить перед тем фактом, что ни они сами, ни их историческая память о городе ничего не значат.
“Остановить”, “отменить”, “восстановить разрушенное” — эти слова придется повторить еще не раз, если новая горадминистрация даст себе труд проанализировать действия старой. А мы вместо всех этих слов скажем одно слово — “спасти”.
Спасти историческую Москву. Спасти везде, где ей грозит опасность. Спасти и сделать так, чтобы никогда не повторилась ситуация, когда городская власть раздает инвесторам куски исторического наследия как шубы с барского плеча. Вернуться к строгому исполнению закона, осознать свою ответственность как хранителя национального наследия будущих поколений — новая власть должна найти в себе силы сделать это, иначе Москва не дождется перемен.
