Сперва адвокаты подсудимых заявили ходатайство об истребовании у оператора сотовой связи, который предоставлял следствию детализации телефонных переговоров подсудимых, жесткий диск с исходными файлами. Дело в том, что в проходившем ранее процессе по этому же делу, который закончился оправданием подсудимых, детализации переговоров были, пожалуй, одним из главных доказательств их вины.
- Просто в прошлом процессе трижды возникали моменты, когда мы выясняли, что в детализациях из материалов дела не хватало каких-то разговоров. И судья там затребовал по нашей просьбе исходные файлы у сотовых операторов. Вот, можете убедиться в этом из протоколов заседаний, - пояснил судье Павлу Мелехину адвокат, защищающий Ибрагима Махмудова, Саид Арсамерзаев.
Судья, впрочем, тут же заявил, что прежний оправдательный приговор был отменен и ссылаться на материалы того процесса бессмысленно.
- Но мы же говорим не о приговоре, а о протоколах заседаний. Просто перед тем, как показать присяжным это доказательство, мы хотим убедиться, что никаких манипуляций с ним не производилось, - выразил адвокат общее мнение защитников.
Разрешить этот вопрос до конца так и не удалось, потому что встал со своего места Рустам Махмудов, которого обвиняют в непосредственном убийстве Анны Политковской.
У него, как оказалось, было заготовлено сразу несколько ходатайств.
В первом Махмудов попросил судью направить уведомление судебным приставам о том, что из-за того, что он страдает «легочными заболеваниями», его недопустимо держать в суде в одних помещениях с курящими.
На это Павел Мелехов ответил, что раз так, то Махмудову и нужно обращаться непосредственно к судебным приставам.
Тогда Рустам Махмудов взял другой лист бумаги и начал читать с него еще одно свое ходатайство. Из него следовало, что конвоиры, которые его должны охранять, завели его вместе с дядей Лом-Али Гайтукаевым (он тоже находится на скамье подсудимых по этому делу и обвиняется в организации преступления) в отдельную комнату и там «стали требовать прекратить общение с адвокатами». При этом, конвоиры всячески демонстрировали свою силу и агрессию – «рука на автомате» - тогда как подсудимые были в беспомощном положении, поскольку их руки были застегнуты за спиной наручниками.
Махмудов считает все происходящее применением к нему силы и угроз «с целью оговорить себя» и всерьез переживает за свою жизнь. В этой связи он попросил судью направить соответствующее представление министру внутренних дел Колокольцеву, оградить его от действий конвоя и обеспечить безопасность.
- Обращайтесь с подобными жалобами в правоохранительные органы. Суд не уполномочен проводить какие-либо проверки, - снова заявил судья.
И тут не выдержал младший брат Рустама, Джабраил Махмудов. Встав с места, он высказал судье все, что о нем думает:
- Можно сказать? Вы вообще ни в чем не компетентны! Мы к вам обращаемся, но вы говорите: то не можете, это…Когда мы в военном суде тоже сидели на скамье подсудимых в 2007 году, мы тоже обращались по таким вопросам. И тот, другой судья, удовлетворял наши ходатайства…
- Не привозите тогда меня в суд вообще, оставляйте в следственном изоляторе. Я вам тут мертвый нужен или живой? – теперь уже сорвался на крик и Рустам Махмудов.
Впрочем, судья стойко все выдержал и сообщил, что объявляет перерыв до понедельника.
Но тут выяснилось, что два адвоката, в том числе и Мурад Мусаев, который защищает Джабраила Махмудова, в понедельник заняты в других процессах и не смогут присутствовать на заседании.
- Мы с вами пригласили присяжных на понедельник и все об этом знали,.Иначе, чем саботажем я это назвать не могу, - теперь уже возмутился судья и вышел из зала.
А Джабраил Махмудов рассказал «МК», что тоже, оказывается, переживает за свою безопасность.
- Я не понимаю, зачем здесь так много оперов постоянно находятся. И зачем они к нам подходят перед заседанием, спрашивают: ну как, ходите еще? Нам нужно сейчас сосредоточиться на процессе, а нам мешают специально. Если бы вы знали моего брата, то поняли бы, что он не станет просто так писать такие ходатайства. Значит, это все серьезно. Если нас хотят заставить оговорить себя, то пусть уже засудят сразу, не спрашивая.
