Урюпин припарковался неподалеку от места падения мотоциклиста, осмотрел машину и обнаружил разгерметизацию правого заднего колеса и деформацию его диска, а еще — едва заметное повреждение кузова.
“Наверное, мотоциклист “дотронулся”, — подумал Урюпин. — Надо подойти к сотруднику милиции”.
Ему бы взять да уехать — никто в его сторону даже не смотрел. Но Урюпин видел мотоциклиста, лежавшего в луже крови, видел, как милиционер, надрываясь, кричал в трубку рации, и счел, что подойти нужно обязательно, вдруг его показания окажутся важны для предстоящего расследования.
Он так и сделал. Подошел, представился и сказал, что видел, как мотоциклист ударился о парапет, и предполагает, что он за мгновение до гибели коснулся колеса его автомобиля. Урюпин сказал также, что готов подтвердить, если понадобится, обстоятельства гибели мотоциклиста.
По просьбе инспектора ДПС Л.Ю.Борисова он подписал схему ДТП, поехал на медицинское освидетельствование, после чего отправился по своим делам.
В числе прочих на месте происшествия оказался следователь УВД ЗАО Ю.Алексеенко. Он, как и инспектор Борисов, и другие участники осмотра, сказал, что мотоциклист погиб потому, что грубо нарушил Правила дорожного движения. (Впоследствии, допрошенный в суде в качестве свидетеля, Алексеенко подтвердил свою точку зрения.) Вот почему Урюпин не сомневался в том, что уголовное дело возбуждаться не будет: потерпевший погиб по собственной вине, и люди видели, как это было. Однако через десять дней дело все же было возбуждено следственным управлением при ГУВД Москвы, и поручили его следователю Шеянкину. Урюпин проходил по делу свидетелем.
Через два месяца в МВД поступает письмо из Генеральной прокуратуры. Смысл его состоит в том, что расследование силами московской милиции провести невозможно — не тот уровень. Надо передавать дело в Следственный комитет при МВД.
Что случилось? У следователя Шеянкина была “двойка” по поведению?
Скорее, все объяснялось просто. Возможно, слишком просто. Запросив данные о погибшем, следователь неожиданно выяснил, что пять лет назад он, будучи за рулем “Мерседеса”, влетел в “Ауди”, в результате чего погиб водитель Ефремов. Тогда дело закрыли, однако прокурор ЦАО Буксман постановление о прекращении не утвердил.
Следователь Шеянкин предложил довести расследование старого дела до конца. Отцу погибшего это не понравилось, и Шеянкина отстранили от следствия.
* * *
Что это значит?Может, за рулем был принц крови и дело во что бы то ни стало требовалось замять? Принц не принц, но сын президента ОАО “Главмосстрой” Виталий Улановский. Судя по всему, разница не большая. Сын могущественного папы сел за руль мотоцикла “Хонда”, будучи пьян — согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, в его крови содержалось 3,8 промилле этилового спирта, что соответствует тяжелой степени опьянения. За несколько часов до гибели Виталий Улановский, похоже, выпил не меньше литра. Наверное, это был дорогой напиток. Ведь в кармане у погибшего обнаружили 8,5 тысячи долларов. А машина Урюпина, полковника запаса, ветерана боевых действий, кавалера ордена Мужества, стоила в лучшем случае пятьсот долларов. Силы на дороге, таким образом, были неравны.
Так вот, чтобы следствие шло в правильном направлении (как и пять лет назад), дело и переехало в Следственный комитет МВД, в отдел по расследованию особо тяжких преступлений на транспорте. Руководитель отдела пишет отцу погибшего: причин отстранять очередного следователя не имеется. Но, учитывая пожелания уважаемого отца погибшего, расследование поручается следователю Меньшаковой.
Меньшакова, как и ее предшественник, приходит к такому же выводу: Урюпин не виноват. Она приняла во внимание заключение экспертизы, суть которого заключалась в том, что Правила дорожного движения нарушил не Урюпин, а погибший Улановский.
Это что еще такое?
Руководитель крупнейшего столичного акционерного общества считает, что его сын стал жертвой лихача на “Москвиче”, а следствие позволяет себе иметь другую точку зрения?
Руководство прокуратуры приходит к выводу, что Меньшакова тоже ошиблась.
Дело опять поступает в Главное следственное управление ГУВД, в отдел по расследованию ДТП. Начальник управления Генеральной прокуратуры Кизлык направляет в Следственный комитет при МВД письмо о том, что следователи снова не смогли разобраться. Беда!
Очередной следователь приходит к тому же выводу: Урюпин не виноват.
Что же делать, чтобы отец погибшего мотоциклиста не гневался?
Стараться, принимать меры.
Меры были приняты: по требованию Генеральной прокуратуры РФ надзор за расследованием дела поручили прокуратуре Юго-Западного округа. И все было бы замечательно, если бы Юго-Западный округ имел к нему хоть какое-нибудь отношение. Кутузовский проспект, где случилось ДТП, находится в Западном округе. Урюпин живет на Юго-Востоке. Хоть выпрыгни из штанов, а понять, при чем тут ЮЗАО, не представляется возможным. Собственно, кроме географической неразберихи, это еще и не согласуется с УПК. Ну и что? Прокурор ЮЗАО Александр Скуз выносит постановление о расследовании на территории своего округа с деликатным уточнением: “в порядке персонального поручения”.
Наконец шестой по счету следователь С.Дорошин воспринимает руководящие указания вышестоящих товарищей и подписывает обвинительное заключение в отношении Урюпина. Однако ружье, вывешенное в первом акте на плохо выстроенную бутафорскую стену, стреляет не в ту сторону: в феврале 2004 года заместитель прокурора ЮЗАО В.Г.Зайцев выносит постановление о прекращении уголовного дела из-за отсутствия в действиях В.Н.Урюпина состава преступления.
Знаете, сколько прожило на белом свете это отважное постановление?
Двадцать четыре часа.
Столичная прокуратура рекомендует прокурору ЮЗАО отменить эту “ересь”. Пожалуйста!
Постановление Зайцева отменяется, дело оживает и летит в Дорогомиловский суд. Видимо, на “Конкорде”, поскольку скорость полета была сверхъестественной, другого определения не подобрать: спешили так, что забыли уведомить Урюпина и не вручили ему обвинительное заключение. Нарушение из нарушений. Раньше я думала, что так не бывает. Глупая была…
* * *
Теперь, чтобы разобраться в том, что я хочу рассказать, потребуется толика терпения и некоторое самообладание. Не так просто обычное с юридической точки зрения дело превратить в сверхсложное. Понятно, конечно, что нужно делать, но требуется время. Еще больше потребуется времени, чтобы размотать адский клубок. Заволокичивание уголовного дела — искусство. Не меньшее искусство требуется, чтобы в нем разобраться.
Итак, постановление Зайцева о прекращении дела в отношении Урюпина отменено. И Урюпин направляет в Черемушкинский суд — это территория ЮЗАО — жалобу на отмену этого постановления.
11 марта 2004 года судья Шарапова признает отмену постановления Зайцева незаконной и предлагает прокурору ЮЗАО Скузу устранить нарушение. Состоит оно в том, что отменить постановление Зайцева мог только прокурор города, а сделала это и.о. прокурора ЮЗАО Кутловская. Шить дело нужно по стежку, чтобы его впоследствии нельзя было распустить, дернув за одну-единственную нитку. Ниток должно быть много.
На другой день прокурор ЮЗАО совершат сложнейший с точки зрения художественной гимнастики пируэт: подписывает несколько документов, суть которых состоит в отмене постановлений Зайцева и судьи, поддержавшей его.
Урюпин обивает порог Черемушкинского суда, пытаясь отменить решение Скуза, — не тут-то было. Прокуратура ЮЗАО, похоже, просто-напросто прятала несчастное дело и не представляла его в Черемушкинский суд.
Кто победил?
Естественно, прокурор ЮЗАО. Он пришел к выводу, что бешеная скорость мотоциклиста, то, что он был пьян и не надел защитный шлем, не находилось в причинно-следственной связи с ДТП.
И дело по обвинению Владимира Николаевича Урюпина триумфально вернулось в Дорогомиловский суд.
* * *
Предварительное слушание дела состоялось 30 сентября 2004 года. Там-то судья С.Э.Соловьев и вручил Урюпину обвинительное заключение. Он, конечно, знал, что сделать это должен прокурор, — да мало ли кто что знал! По закону такое нарушение является поводом для отмены будущего приговора, но, видно, судья Соловьев чувствует себя уверенно, если не сказать — вольготно. Тень отца Улановского…
Но есть в этом деле и более серьезные нарушения. Я говорю об автотехнической экспертизе.
Происшествие на Кутузовском проспекте случилось 18 августа 2002 года. Сейчас декабрь 2005 года. За отчетный период было шесть экспертиз.
Первую проводили в экспертной лаборатории ГУВД. Заключение: виновник ДТП — погибший В.Улановский.
Вторую — в экспертно-криминалистической лаборатории Российского федерального центра судебных экспертиз при Минюсте РФ. Эксперт В.Малаха пришел к выводу, что виновник ДТП — Урюпин.
Третью — в ЭКЦ МВД. Вывод: виновник ДТП В.Улановский.
Четвертую — в экспертно-консультационном центре МАДИ. Вывод: поскольку невозможно реконструировать фактические обстоятельства происшествия, “невозможно экспертным путем решить поставленные следствием вопросы”.
Пятую — снова в Российском федеральном центре судебных экспертиз. Эксперт Лебедев фактически воспроизвел то, что ранее написал его коллега В.Малаха: виноват В.Урюпин.
Шестую же по счету экспертизу проводят по постановлению судьи Соловьева. Точней, уже провели, но экспертное заключение ожидают к 15 декабря. Тут интересно вот что. Подсудимый Урюпин просил провести ее в государственном экспертном учреждении. Суд ему навстречу не пошел и поручил проведение экспертного исследования коммерческой организации.
Вот что написал по поводу этого исследования В.Урюпин в ходатайстве об отводе эксперта 30 августа 2005 года: “Эксперт В.Ф.Алексеев при нашей встрече в апреле с.г. заверил нас, что… обеспечит мое участие в производстве экспертизы, будет сообщать нам о дате, времени и месте всех проводимых осмотров и других экспертных исследованиях, соглашаясь фиксировать все мои пояснения при этом… Однако… не известив меня о времени и месте проведения экспертных действий по осмотру мотоцикла погибшего, Алексеев допустил представителя потерпевшего адвоката Кизуба.
24 августа мой защитник уведомил меня о намерении Алексеева провести на следующий день экспертный эксперимент. Поскольку Алексеев не сообщил о месте проведения этого исследования, я с защитником прибыл к 10 часам 25 августа с.г. в офис учреждения, где уже находился представитель потерпевшего с двумя сопровождающими на автомобиле “Ниссан”, принадлежащем ЗАО “Главмосстрой”, президентом которого является отец погибшего. На наши вопросы Алексеев ответил: представитель потерпевшего предложил свои услуги, экспертный центр имеет определенные трудности, поэтому услуги были приняты. Адвокат потерпевшего подобрал и предложил площадку для проведения экспертизы, доставил туда транспортные средства, аналогичные тем, которые участвовали в ДТП, обеспечил автотранспорт для доставки экспертов к месту проведения эксперимента и обратно. Из этого следует, что эксперт Алексеев постоянно поддерживает контакт с представителями потерпевшего.
Место проведения эксперимента Алексеев предложил уточнить у Кизуба. Поскольку Алексеев и его сотрудники сели в автомобиль с Кизубом, нам было предложено следовать общественным транспортом в район Лужников, где находится площадка. Однако мы это место найти не смогли. Таким образом, эксперт Алексеев создал условия, исключающие возможность моего участия при экспертных исследованиях…”
* * *
Так в чем, собственно, виноват Владимир Николаевич Урюпин?
Во-первых, в том, что в тот злополучный день подошел к инспектору ДПС. Никто его за рукав не дергал и за язык не тянул. Подошел сам, потому что имеет неправильное представление о долге и тому подобных глупостях.
Во-вторых, в том, что он — простой смертный, какой-то там полковник, и ехал по Кутузовскому проспекту на “Москвиче”. По Кутузовскому на “Москвичах” ездить не стоит.
А погибший Виталий Улановский был единственным сыном известного бизнесмена, президента корпорации “Главмосстрой” Геннадия Улановского. В 1997 году Улановский-младший влетел в машину гражданина Ефремова. Три свидетеля рассказали, что “Мерседес” Улановского мчался на красный свет, но дело было прекращено. Очевидно, поэтому Виталий Улановский сделал разумный вывод: ему можно то, что нельзя другим. Вот он и летел по Кутузовскому на тяжелом японском мотоцикле без шлема, предварительно выпив литра полтора спиртного. А ведь за неделю до гибели судьба в последний раз сделала Улановскому предупреждение. Все на том же Кутузовском проспекте, около Триумфальной арки, Улановский, управляя “Мерседесом-600”, пересек резервную и вылетел на встречную полосу, где столкнулся с автомобилем, который ехал навстречу. В машине Улановского сидела его невеста. От нее-то следователь и узнал, что Улановский, разбивший свою и чужую машины, тут же рассчитался наличными, и инцидент был исчерпан. Потому-то он и пересел на мотоцикл…
В память о безвременно ушедшем сыне Геннадий Улановский построил в Марьине большой храм “Утоли моя печали”. Неужто божеству, которое почитает господин Улановский, нужны живые жертвы? Жертвы лучше, чем Урюпин, не сыскать.
Вот я, скрипя пером, расписала все особенности, если не сказать — странности, этого уголовного дела. То нарушено, это передернуто. Забыли вручить обвинительное заключение. Но и мне, и вам, и экспертам, и адвокатам, не говоря уж о следователях и судьях, ясно, что дело это не уголовное. Тут дело не в экспертных расчетах, а в том, что Иван Андреевич Крылов обозначил одной забытой строчкой: “Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…” И получается, Владимир Николаевич Урюпин вместе со своим орденом Мужества просто попал в меню богатого человека. А на деньгах, как сами знаете, царская печать.
Мать честная, стоило ли рисковать жизнью на Кавказе, чтобы потом так славно прокатиться по Кутузовскому…
* * *
Богатые нарушители Правил дорожного движения превратили нашу и без того непростую жизнь в непрекращающийся кошмар.
Правоохранительные органы идут на любое святотатство, лишь бы угодить зарвавшимся толстосумам. И нет для них ничего невозможного. Михаил Евдокимов был популярным артистом. Став губернатором, он, видимо, поверил в то, что теперь ему можно все. И вот его уже нет на свете, а водитель, который оказался с ним на одной дороге, стал кандидатом в уголовники.
Они распоряжаются нами даже с того света. Почему?
