Из обвинительного заключения: "Допрошенная в качестве свидетеля И.Борисова (фамилия изменена) показала, что 20 октября 1997 года к ней пришел ее брат Вадим Зобов и его знакомый Никитин Владимир. Зобов принес дипломат черного цвета и попросил оставить на хранение, после чего они уехали. 27 октября к ней снова пришел Никитин, и когда она сообщила ему о том, что Зобов задержан, тот посоветовал ей спрятать дипломат, объяснив, что в нем находятся "вещи, которые могут повредить и ему, и Вадиму".
Она отвела Никитина, забравшего дипломат, к своей подруге и попросила ее оставить дипломат на хранение. Примерно через три дня к ней снова пришел Никитин и сказал, что ему надо забрать из дипломата какие-то вещи. Она пошла вместе с ним к подруге, где Никитин в ее присутствии взял из дипломата пистолет черного цвета и гранату, пояснив, что этот пистолет "мой любимчик".
При этом она поинтересовалась у него о причастности его и ее брата Вадима Зобова к убийству детей в деревне Верхнее Мячково, на что Никитин сообщил ей о том, что Зобов был вместе с ним, однако никого не убивал, а всех членов семьи убил он, и стал рассказывать ей, что "делал контрольный выстрел в голову и отлетало пол детской головы".
При этом Никитин сказал, что стрелял из пистолета-"любимчика". К тому времени в Раменском районе уже не было человека, который бы не знал о чудовищном убийстве семьи Лариных в деревне Верхнее Мячково. Почему же Борисова не пошла в милицию и не рассказала о том, что поведал ей Никитин? Говорит — не поверила. Может быть. В то, что случилось, трудно поверить и сейчас, когда знаешь, что это правда.
А началось все... Да нет. Я думаю, никто не знает и никогда не узнает, когда Николай Капущу, отец двоих детей, когда-то работавший водителем в Люберецком АТП, судимый за убийство, стал тем, кем стал. А может, он родился таким, но до поры был внешне похож на других людей, женился, развелся.
Если родился таким — значит есть ген жестокости. Точно ли есть? Или все мы рождаемся одинаковыми и потом становимся добрыми или злыми — в зависимости от того, что видим вокруг? Есть какая-то огромная тайна в нескольких редких встречах, которые лежат на дне моего сознания. И время от времени я возвращаюсь к ним — вдруг небо пошлет мне отгадку?
Редкие встречи — это пять или шесть случаев, когда я была дома у родителей жестоких убийц. Почти все было похоже: рассказы об ужасном детстве, о плохом отчиме или отце, о водке и драках, об оргиях, свидетелями которых были дети. И каждый раз застревали в памяти бесхитростные детские фотографии, на которых будущие убийцы в штанишках на бретельках, с плюшевыми зайцами и машинками на веревочках смотрят и улыбаются, и это настоящие детские улыбки.
Какую же невидимую черту переходят эти бывшие малыши, бывшие люди, и где она, эта черта, кто проводит ее между жизнью и нежизнью, и что так тянет пересечь ее, такую тонкую, наверное, едва мерцающую в темноте, или она вовсе невидима, а видно лишь то, что за ней?
Состав банды, которую сколотил Николай Капущу в 1995 году, постоянно менялся. С самого начала кроме него на первых ролях выступали еще двое — Волков и Сиротко. Они совершили в Москве несколько разбойных нападений и грабежей. Потом в банде началась борьба за передел власти. В итоге друзья убили своего подручного — бандита Кулагина, потом Волков убивает Сиротко, через некоторое время Капущу убивает Волкова. При всех убийствах присутствовал друг и помощник Капущу Вадим Зобов: это он копал ямы и засыпал трупы.
Странно, что его не постигла та же участь, но факт: в 1997 году Капущу остается наедине с Зобовым, и они начинают "работать" по газете "Из рук в руки". Зобову тогда было 22 года, родился он в Праге, где по контракту работали его родители-инженеры, учился в подмосковном училище, признан хроническим алкоголиком, трезвый — очень спокойный и рассудительный.
Так вот, на пару с Зобовым они стали звонить по объявлениям о продаже машин. Звонил всегда Зобов: здравствуйте, я Вадим, хочу купить машину. Назначал продавцу встречу у метро. "Неожиданно" появлялся Капущу: ой, Коля, как ты кстати, садись в машину, проверим ходовые... Обычно это были "Волги".
Отъехав от места встречи, "покупатели" доставали нож и пистолет и выталкивали из машины ее хозяина. Так они завладели 4 автомобилями. Заявления в милиции были, но все это были "висяки". Странно, что бандиты не убивали продавцов машин. Свидетелей они никогда не щадили.
Летом 1997 года в банду вступают Никитин, Гулевский и Росляков. Владимир Никитин — помните, у него был пистолет-"любимчик"? — родился в Москве в 1966 году. До вступления в банду биография у него была почти что героическая: всего одна судимость, да и та за неуплату алиментов. От брака остался сын, есть от него ребенок и у сожительницы, и неясно, помнит ли он их имена.
Никитин наркоман, говорят, что глаза у него страшные, знакомые, как правило, характеризуют его одним словом: отмороженный. Никитина в банду привел Зобов, Зобов же порекомендовал и Гулевского. Гулевскому 50 лет, родился он в Люберцах, в 1984 году был осужден за убийство. В колонии отбыл 13 лет от звонка до звонка, освободился в 1996 году. Нигде не работал. Лысый, полный, всегда спокойный и уравновешенный, на убийцу не похож, близкая родственница охарактеризовала его как услужливого и симпатичного человека.
Гулевский привел в банду Сергея Рослякова, с которым он "сидел" в одной колонии. Рослякову чуть больше сорока, он тоже уроженец Люберец, неоднократно судим за бандитизм. Женат, имеет ребенка, полный, сильно заикается, вид имеет добродушный. В 1995 году был арестован за нападение на инкассатора, однако районный судья, несмотря на обвинение в бандитизме и разбое, в 1996 году выпустил его под залог.
Росляков времени терять не стал и вступил в новую банду — на сей раз это была банда Николая Капущу. 29 июля 1997 года они были втроем: Капущу, Росляков и Гулевский. У жены Рослякова была подруга, Тамара Потапова. От жены Рослякова и стало известно, что Потапова дает в долг деньги под проценты и на днях она должна получить пять тысяч долларов. Кто предложил ограбить Потапову, неясно. Известно одно: адрес Потаповой знал только Росляков. Ему она спокойно и открыла дверь.
Потапову завели в ванную комнату и объяснили, чего от нее ждут. Она сказала, что денег ей еще не приносили, но участь ее была уже предрешена. Бандиты обыскали квартиру, перевернули вверх дном все, что было в шкафах и на антресолях, — все тщетно. Заветного конверта не было.
Потапову задушили плетеным шнуром, взяли японский телевизор, набор позолоченных ложек и благополучно удалились. "Успех" окрылил. Надо было искать новую жертву. Наводчиком в банде был Никитин. Он-то и рассказал, что до вступления в банду занимался подпольным изготовлением спиртных напитков на частной квартире вместе с супругами Самылиными, Винниковым и Чекмаревым.
Планы на будущее обсуждали во время выпивки — пили все беспробудно. Нет буквально ни одной страницы обвинительного заключения, где не упоминалась бы выпивка. Как известно, уголовники испокон веку называют убийства "мокрыми делами". В данном случае "мокрыми" они являются не только поэтому, но и потому, что водка буквально проступает на страницах дела. Адреса Самылиных у Никитина не было — он был у Юрия Чекмарева, которого Никитин по-свойски называл Михалычем и про которого он прекрасно знал, что серьезных денег у того нет...
21 августа Зобов, Гулевский, Росляков, Никитин и Капущу приехали на улицу Металлургов в Москве. Чекмарев открыл дверь. Увидев ножи и пистолеты, он понял, что требование старого приятеля выполнить придется. Чекмарева напоили, "чтобы с ним удобней было ехать". Чекмарев нажал на кнопку звонка, Самылин посмотрел в глазок и, конечно, отворил.
Одной из отличительных особенностей этого дела — особенностей много — стоит назвать исключительное коварство. Бандитов вообще трудно заподозрить в деликатности, но даже у них иногда есть табу. Одно дело, когда нападают на людей незнакомых. Я не говорю, что это "лучше", — речь не о том.
Даже хищные животные стараются не нападать на своих, природа это предусмотрела. Но банда Капущу специализировалась на друзьях и хороших знакомых и активно пускала в дело информацию, полученную во время дружеских застолий. При выборе следующего объекта нападения не существовало никаких предрассудков.
Чекмарева отвели на кухню, Гулевский и Росляков остались в коридоре, поджидая возвращения с работы жены Самылина. Капущу, Никитин и Зобов отвели Самылина в большую комнату и потребовали выдать деньги — все, какие есть. Самылин ответил отказом. Его пытали паяльником. Пытали и вернувшуюся домой Самылину — в присутствии мужа. Никитин не торопясь резал кожу на ее шее. Сначала задушили жену, потом зарезали мужа. Уже бездыханному Самылину Капущу перерезал горло.
Список похищенного у Самылиных занимает почти две страницы. Кроме "Мерседеса" у Самылиных забрали вещей и драгоценностей на 75 миллионов рублей (здесь и далее ущерб указан в старых ценах). Через несколько часов после убийства Самылиных пришла очередь Чекмарева.
Ранним утром 22 августа мертвецки пьяного Чекмарева привозят в лес неподалеку от деревни Торбеево Люберецкого района и там душат. Еще через несколько часов опьяневшая от крови свора устремилась на поиски третьего компаньона Никитина по водочному бизнесу — Винникова.
Винникова подкараулили у дома на Федеративном проспекте, где, согласно информации Никитина, у Винникова был свой цех по розливу спиртных напитков. В четвертом часу дня появился Винников на своей "Ауди". Его связали, сняли с него массивную золотую цепь с красивым названием "Бисмарк", — денег у Винникова при себе не оказалось. Значит, деньги дома.
Капущу, чтобы Винников не сомневался в серьезности их намерений, надрезал ему правое ухо. А дома была мать Винникова. Что она испытала, когда вместе с окровавленным сыном в квартиру вошли люди, намерения которых не оставляли никаких сомнений, представить можно, но трудно.
И мать, и сына посадили на кухне. В это время из квартиры выносили вещи. Список похищенного внушительный — на несколько десятков миллионов рублей, но для Винникова это было лишь начало его последнего пути. Его привезли в Люберцы, на квартиру, которую снимал Гулевский.
Там все повторилось: у Винникова требовали денег. Он сказал, что деньги — 10 тысяч долларов — хранятся у брата, но по дороге в Москву Винников решил не показывать бандитам, где живет брат, чем, наверное, и спас ему жизнь. Вернувшись в Люберцы, бандиты спрятали машину Винникова, а потом приехали на берег Москвы-реки. Там они надеялись вынудить полуживого Винникова отдать им эти 10 тысяч, которые ведь были почти что у них в руках. Кажется, что со времени нападения на Самылиных прошло много времени, а между тем прошли всего лишь сутки.
Винникова истязали очень долго. Его били монтировкой, переломали руки и ноги. Потом наступила ночь, и они уснули в машине, а Винников, избитый и окровавленный, валялся рядом на траве. Наутро пытки продолжились. Убедившись в том, что денег они не получат, бандиты его задушили. Впереди была следующая цель. Ехать было рукой подать, снова в Люберцы.
В первых числах августа Никитин, в качестве главного собирателя полезной информации, рассказал Капущу, что в деревне Верхнее Мячково Раменского района, неподалеку от дома его сожительницы, строит роскошную дачу Елена Ларина. Со строителями замечательного кирпичного особняка выпили и узнали, что дом уже "съел" 30 тысяч долларов, а стройке не видно конца.
Елена занималась челночной торговлей, и во время выпивки со словоохотливыми строителями выяснилось, что Елена сейчас в Турции. Вернуться она должна была 23 августа. На участке, в двух маленьких вагончиках, жили в ожидании матери трое ее детей и гражданский муж Олег Семыкин. Елена должна была привезти много вещей и денег. Туда и поехали Капущу, Никитин, Зобов, Росляков и Гулевский.
Вечером 23 августа, едва остыв от убийства Винникова, на двух машинах подъехали к даче Лариной, достали водку, закуску и стали ждать наступления ночи. Елена уже приехала. В окно машины, которая стояла во дворе, были видны сумки с товаром, который на другой день она должна была отвезти на рынок в Кузьминки. Из показаний Владимира Никитина 4 ноября 1997 года:
"...приехали в деревню Верхнее Мячково, где стали дожидаться наступления поздней ночи. Я сходил к дому Елены и увидел возле него машину, набитую товаром... Все вместе зашли на террасу. Навстречу из комнаты выбежал Олег Семыкин. Его тут же повалили на пол и связали руки за спиной, после чего я прошел в комнату, вход в которую был расположен с левой стороны террасы.
В комнате на одной из кроватей я увидел спящего мальчика, на вид 14 лет, а на другой — двух девочек, которые сказали, что им 15 и 16 лет. Разбудив всех детей, я заставил их пройти в соседнюю комнату, где находилась их мать, и посадил всех на одну кровать. Демонстрируя пистолет ТТ, я потребовал у Елены выдать деньги, но та ответила, что денег у нее нет. Мальчик стал плакать, и Елена попросила меня убрать пистолет, что я и сделал. В это время остальные искали в доме деньги...
По моему требованию Ларина сняла с себя золотые украшения и передала мне. Зобов завел машину Елены, в которой находился товар Елены, и уехал. Я связал руки детям... Пока остальные нападавшие находились в комнате Елены, я отвел одну из девочек и мальчика в комнату, где они первоначально находились, и закрыл их там, после чего вернулся обратно и увидел, что у Лариной уже связаны руки и ноги.
Я подошел к ней и заклеил ей скотчем рот. После этого, разозлившись по той причине, что Елена не выдала деньги, несмотря на то, что об этом ее просила и находящаяся рядом с нею девочка, произвел выстрел в голову девочки, которая лежала на кровати рядом с матерью, а затем вернулся в комнату, где находились другие дети, и здесь выстрелом в голову застрелил сначала девочку, после чего выстрелил в голову мальчика, лежавших на кроватях".
Помните, как он рассказывал сестре Зобова про то, как отлетало пол детской головы? Максиму Ларину было 11, Диане Лариной — 14, а Оксане Лариной — 15 лет. Надо думать, ночное нападение на семью Лариных вдохновило его участников. Все прошло как по маслу: свидетелей не оставили, вагончики подожгли, добра вывезли на сто миллионов, да еще и машину прихватили.
Куда теперь? Как куда? В Москву, на Таганскую улицу. Во время налета не забыли захватить и сумку Елены, в которой лежал ее паспорт и ключи от квартиры. В паспорте нашли адрес: Таганка, дом 1, — туда к 8 часам утра 24 августа и приехали. Открыли ключом входную дверь. Квартира была коммунальной, но в этот час никого из соседей не было.
Не знаю, понимают ли они, что родились в рубашке, — на их устранение незваным гостям понадобилось бы лишь несколько минут. Но в квартире было пусто. Из комнат Лариных вынесли все. На столе осталось только пять рюмочек — не обмывать же удачу из горла! Грузили в машины с чувством, с толком, с расстановкой. Укладывали аккуратно: торопиться было некуда.
В это время по улице шел молоденький оперативник из отделения милиции на Таганке. Видит — мужики телевизор укладывают. Две машины стоят рядом, одна забита до отказа. А дело было в субботу. Милиционер подумал: может, люди на дачу едут? Но номер одной из машин — "восьмерки" — на всякий случай запомнил.
Между тем через час после того, как "дачники" уехали, вернулись соседи. Увидели, что двери комнат Лариных распахнуты настежь. Заявили в милицию. А потом опергруппа, которая работала на пожарище в Верхнем Мячкове, решила осмотреть квартиру Лариных в Москве. Приезжают на Таганку — а там московская опергруппа проводит осмотр места происшествия. Тут-то и пригодился номер машины. Ее объявили в розыск.
По номеру машины вышли на Капущу. Капущу поймали 29 октября. За это время стая успела убить еще двух человек: милиционера И.Тетеркина и приехавшего из Молдавии на заработки М.Пештеряна. С Тетеркиным они повздорили мимоходом, а Пештерян просто не понравился — лицом не вышел.
Взяли Капущу не сразу. Дело в том, что после убийства Лариных Никитину не терпелось съездить в Верхнее Мячково, посмотреть на пожарище, узнать, что люди говорят. Капущу и Никитин посадили в машину знакомую даму, подъехали к дому тетки сожительницы Никитина — а жила она как раз в Верхнем Мячкове — и послали за теткой. А там ждала засада. И как только появился гонец от бандитов, милиционеры выскочили на улицу и начали стрелять.
Женщины стоят посреди улицы, ни живые, ни мертвые от страха, милиционеры бегают и стреляют, а Капущу и Зобов молниеносно — в машину и полетели на берег Москвы-реки. Там они бросили машину, переплыли реку и скрылись. Так раменская милиция проиграла первый раунд смертельного поединка. Все ведь прекрасно понимали, что каждый день мог принести новую жертву. Терять стае было уже нечего. Но в последний день октября 1997 года Капущу все же взяли под стражу. И две недели он молчал. А потом заговорил.
Я спросила Андрея Маркова, заместителя начальника отдела по расследованию важных дел, убийств и бандитизма Московской областной прокуратуры, почему Капущу начал давать ему показания, — он только пожал плечами. Может, потому, что Капущу понимал, что он смертельно болен — застарелый тюремный туберкулез, — а может, еще почему.
А потом пришла очередь Зобова. Зобов назвал Гулевского, а Никитин рассказал про Рослякова. Рослякова, если помните, областной суд после нападения на инкассатора отпустил под залог, и судья все удивлялся, чего это Росляков на повестки не откликается. А у того времени не было. Сначала он убивал, а потом занимался сбытом награбленного.
К началу января 1998 года, когда захлопнулся последний капкан, Росляков успел сбыть добра убитых почти на миллиард рублей. Кстати, дело об убийстве люберецкого инкассатора, по которому Росляков был отпущен под залог, до сих пор не рассмотрено в суде. А Росляков молчит. У него хороший адвокат, кандидат наук, он запретил ему давать показания — и Росляков показаний не дает.
Между тем 16 августа в Московском областном суде прошло распорядительное заседание по делу банды Капущу. Отбирали присяжных. Дело будет слушать судья Летягин. Капущу повезло. Он умер в тюрьме от туберкулеза. Кто первый расскажет присяжным о том, как за два дня, с 22 по 24 августа, были убиты девять человек?
А всего известно о пятнадцати жертвах. И так как за две недели до смерти Капущу начал рассказывать все, стало ясно, что убийств и грабежей было гораздо больше. Но Капущу, я же говорю, повезло. А оставшиеся в живых ни в чем не раскаялись и, надо думать, на что-то надеются, потому что смертную казнь отменили, и значит, впереди у них — жизнь.
...Это хорошо, что их не расстреляют. Это был бы просто подарок судьбы — умереть в тюремном дворе от честной пули. Теперь наступил черед Елены Лариной. Она казнит этих людей, просто они об этом не знают. На свете нет ничего сильнее материнской любви. Нет, не было и не будет. И если ей не было дано счастья умереть первой и не видеть, как убивают ее детей, ее душа переможет и это. Для того чтобы прийти туда, где будут ее палачи.
В бога я не верю, но я верю в то, что Елена Ларина не даст им сомкнуть глаз, не даст смотреть на солнце, не даст забыть ту ночь, когда они пришли в маленький домик, где спали ее дети. И они еще пожалеют о том, что их не расстреляли.
