«Единственная родственница великого ученого скончалась в доме престарелых»
Российский химико-технологический университет Менделеева в Москве.
Мы сидим в тесной полуподвальной комнатушке-лаборатории некогда престижного вуза.
Профессор, доктор химических наук Дмитрий Мустафин — единственный, кто был рядом с внучкой великого ученого Екатериной Менделеевой-Каменской до конца ее дней.
Собственно, с его рассказа и началась вся эта история...
— Недавно я вернулся к тому дому, где долгое время проживала внучка Менделеева, — начал рассказ Дмитрий Исхакович. — Заглядывал в окна. Вдруг меня заметила одна девушка. Как выяснилось позже, она стала счастливой обладательницей хором, где в одной из комнат доживала свой век Екатерина Дмитриевна. Сейчас там, конечно, все изменилась. От внучки Менделеева не осталось и следа... Видимо, все. Закончилось на ней и ее сыне древо ученого...
— Менделеев был богатым человеком?
— Богатым Менделеева не назовешь, но он был состоятельным человеком. Естественно, наследство он после себя оставил приличное. Но вообще отношение в обществе к нему было странное. Он воевал с олигархами, которые были причастны к нефти. С ним воевали ученые. Его ведь долгое время не воспринимали как серьезного химика.
— И все-таки вернемся к наследству... Почему внучка Менделеева бедствовала?
— Вы вспомните историю дочери и внучки Брежнева, которые по всем законам жанра должны были купаться в роскоши даже после смерти генсека. Вот с Менделеевыми вышла такая же история. После смерти Дмитрия Ивановича в Ленинграде был организован музей Менделеева. Первым директором там стала дочь Менделеева, мама Екатерины. Музей располагался в Санкт-Петербургском государственном университете. Когда-то там была профессорская квартира ученого. Дочь Менделеева расценивала музей как собственный дом, потому и принесла туда все, что было нажито отцом. Она отдала туда все медали Менделеева, картины, барельефы, оружие. Короче, все, на чем можно было заработать деньги, она бескорыстно подарила музею. Позже, в 90-е годы, правнук Менделеева попытался вернуть добро, боролся за оружие, даже в суд подавал на музейных сотрудников. Но битву проиграл. С тех пор отношения музейных сотрудников и единственных потомков Менделеева испортились. На внучку и правнука химика ополчился весь преподавательский состав университета. Это удивительно! Такое сложно даже вообразить, чтобы музей, который кормился Менделеевым, не пускал на порог учреждения прямых потомков ученого. А спустя годы... музейные сотрудники и вовсе забыли об этих родственниках. Даже не упоминали их во время экскурсий.
— Выходит, в последние годы Екатерина Дмитриевна не переступала порог музея своего деда?
— Когда я ее перевозил из Ленинграда в Москву, мы с ней вместе пришли в музей проститься. О нашем визите предупредили заранее. Я тогда еще верил, что сейчас мы придем с внучкой Менделеева в бывшую квартиру ее деда, нас там встретят, напоят чаем с плюшками. Ан нет! Только сухое «здрасьте», потом «до свидания». Сфотографировались мы там последний раз на фоне картин, дивана, стола и удалились.
— Существует еще один музей Менделеева — в подмосковном Боблове. Как там относились к Екатерине Дмитриевне?
— Там об ее существовании даже не подозревали. Однажды мы с ней приехали в Боблово. Директором музея значился якобы родственник Менделеева, который на самом деле к ученому не имел никакого отношения. В доме находились вещи, тоже якобы принадлежавшие химику. А на стене висело генеалогическое древо рода Менделеевых. Никакой Екатерины Дмитриевны там близко не было. Зато там значились какие-то Капустины и Ивановы. Странный музей. Насколько я знаю, того директора потом выгнали из музея.
— Расскажите, как жила внучка Менделеева?
— Екатерина Дмитриевна прожила тяжелую жизнь. Хотя начиналось все красиво и безоблачно, точно как у Галины Брежневой. Родители ее холили и лелеяли. Ее юность прошла в театральных студиях, потом она поступила в художественную академию, окончила университет, исторический факультет. Несколько раз была замужем. Причем все ее мужья были словно на подбор — богатые, благополучные красавцы. Жизнь дала трещину, когда внезапно скончался ее последний муж, он был профессором-географом. Тогда она в буквальном смысле слова осталась на улице. Вроде дети того профессора от первого брака попросту выгнали мачеху из дома. Каким-то чудом ей удалось выбить себе комнатку-пенал в коммуналке.
— Вы были у нее в гостях?
— Я часто гостил у нее дома. Дом, куда переехала Екатерина Дмитриевна, располагался на канале Грибоедова. Внешне это был роскошный дворец, с колоннами. Со временем первый этаж там оборудовали под какие-то сомнительные кафе с пирожками и тефтелями. Она часто приглашала меня в гости — ведь ни друзьями, ни подругами она в Ленинграде почему-то не обзавелась. В том доме ей досталась комната в коммуналке. Причем комната эта была частью зала, который разделили на две части. Даже окно ей принадлежало не целиком, а только половина. Однажды зимой я обратил внимание, что в комнате сильно дует. Оказалось, что ей кто-то выбил стекло, а поставить новое ей было не на что. Екатерина Дмитриевна несколько лет попросту затыкала дыру подушками и одеялами. Но как бы худо ни приходилось этой женщине, она всегда тщательно готовилась к моему приезду: на последние деньги покупала тортик, баранки, фрукты... Ей было немного стыдно за ту нищенскую обстановку, в которой она вынуждена была коротать свои дни. Однажды она мне сказала: «У меня есть одна просьба к нашему правительству — пусть мне выделят персональную пенсию. Я уже даже не прошу мне вернуть ценные вещи деда, пусть они останутся государству». Мои коллеги по университету хлопотали по ее просьбе, но пенсию Екатерине Дмитриевне так и не повысили.
— У нее была совсем маленькая пенсия?
— Почему-то ей начислили минимальную пенсию, хотя она всю жизнь работала, не сидела сложа руки. Порой ей не на что было купить хлеб. А еще она много курила. Казалось, что сигареты и кофе заменяли ей завтрак-обед-ужин. Этих денег ей катастрофически не хватало, поэтому она была вынуждена устроиться на работу в Кунсткамеру научно-техническим работником. В ее обязанности входило ухаживать за музейными экспонатами, следить за состоянием раствора, в котором находились выставочные образцы. Там ей тоже платили гроши. В итоге Екатерина Дмитриевна устала от такой жизни и решила перебраться в дом престарелых РАН. Но там ее тоже пришлось несладко. Вскоре жители интерната накатали на нее жалобу в Академию наук с просьбой переселить внучку Менделеева в другое место. Причину тоже указали, мол, «новенькая дама ведет себя как публичная женщина». Оказалось, что появление Екатерины Менделеевой вызвало бурную реакцию у местных мужчин, которые тут же побросали своих бабушек и принялись ухаживать за вновь прибывшей женщиной. Это была типичная женская зависть. К тому моменту Екатерине Дмитриевне перевалило за 60.
— В итоге она перебралась в Москву?
— В Ленинграде ей стало совсем худо — ни друзей, ни подруг. И тогда она обратилась ко мне с просьбой пристроить ее в московский дом престарелых. Всеми правдами и неправдами через ректора нашего института мы выбили ей место в приличном доме престарелых в Конькове. Там она и дожила свой век. Сейчас везде пишут, что Екатерина Дмитриевна умерла от рака. Да, ей определили такой диагноз. Но умерла она, как ее великий дед. Простудилась где-то. Подхватила воспаление легких. Не смогла победить болезнь...
— Где похоронили внучку Менделеева?
— Нигде. Я даже не знаю, где находится прах с ее урной. Отпевали ее в Даниловском монастыре в Москве. Кремировали тоже в столице. На похороны собралось человек пять, не больше. В доме престарелых поминок справлять не стали, сказали, не положено, чтобы не создавать негативную обстановку среди других проживающих. Урну с прахом должен был забрать из крематория ее сын Александр. Но после похорон он так и не появился...
«Правнука Менделеева убили в пьяной драке»
…Большинство коренных жителей Санкт-Петербурга слыхом не слыхивали о существовании в их городе музея Менделеева.
Он будто спрятан от посторонних глаз в здании Петербургского университета.
О своем визите я предупредила заранее.
«Писать буду о потомках великого ученого» — только эта версия удовлетворила музейных работников.
Меня встретили с распростертыми объятиями.
Проводили по комнатам, где Менделеев ел-пил, спал, справлял нужду... В рабочий кабинет, где работникам музея удалось сохранить обстановку того времени, не пустили. «Если все сюда станут заходить, от комнаты ничего не останется», — пояснили.
— Какие-то ценные вещи остались от наследства химика? — интересуюсь я.
— Здесь все ценно для истории, — невозмутимо отвечает экскурсовод.
— А не для истории? Материальную ценность какие вещи представляют?
— Рукописи Дмитрия Менделеева, архивные фотографии... — уходит от темы сотрудник музея.
— За что боролся правнук Менделеева, Александр? Вроде оружие какое-то было?
— Данная тема в стенах этого здания не обсуждается. Тот мужчина попил много нашей крови. Кто его надоумил присвоить себе музейное богатство — оружие, ценные ордена Дмитрия Ивановича, нам до сих пор неясно. Вещи, которые находятся в музее, передала нам в дар дочь Менделеева. А после ее смерти сюда прибежали какие-то непонятные родственники и стали требовать вернуть все обратно. Мы даже не хотим вспоминать этого странного человека.
За что боролся правнук Менделеева и почему суд встал на сторону музейных работников — история умалчивает. Ворошить былое хранители исторического наследия явно не желают.
Тем временем нам удалось пролить свет на некоторые подробности личной жизни правнука великого ученого Александра Каменского.
— Судьба Саши сложилась незавидно. С матерью он не жил. Его воспитывали родители отца. Окончив школу, парень почти сразу же загремел на нары, — вспоминает Дмитрий Мустафин. — Я расскажу вам его версию ареста. Однажды вечером он возвращался домой. Во дворе услышал крики о помощи. Побежал на крик. Увидел, как здоровый мужчина пытается изнасиловать молоденькую девчонку. Надо заметить, Саша был парень рослый, крепкий, большой. Положить на лопатки того мужика ему ничего не стоило. Короче, отдубасил он его прилично. Позже выяснилось, что тот товарищ оказался милиционером, причем находился при исполнении служебных обязанностей. Пострадавшая девчонка не стала заступаться за своего спасителя, на суд не явилась, заявление в милицию не написала. В итоге Саше дали приличный срок — 7 лет. Отсидел он в «Крестах». Освободился досрочно. И должен был на протяжении какого-то времени регулярно приходить в отделение милиции, отмечаться. И каждый раз, когда он там появлялся, то вынужден был выслушивать лекцию о примерном образе жизни. В итоге ему надоели эти нравоучения, и он начал нарушать дисциплину. Один раз не пришел, другой... В итоге получил новый срок.
— Каким был Александр? Говорят, он много пил?
— Сильно пьяным я его видел только на похоронах матери. До этого момента при мне он всегда держался. Меня немного смущал его неопрятный внешний вид. Почему-то он совсем не следил за своей одеждой. Ко мне приходил в каких-то растянутых гамашах, на ногах — резиновые сапоги или стоптанные до дыр туфли, зимой и летом носил драповое убогое пальто с меховым воротником. Но несмотря на внешнее безобразие, породу свою он не пропил — по нему видно было, барин идет! Здоровый, с бородкой, густой шевелюрой.
— После второй отсидки он вернулся к матери?
— Да, он вернулся к Екатерине Дмитриевне в коммуналку. Некоторое время они делили крошечную комнатку на двоих. Денег совсем перестало хватать. На работу Саша не мог устроиться — образование он получил в «Крестах», пока его сверстники заканчивали университет. Знакомые Саши утверждали, что потенциальным работодателям сразу бросались в глаза отвратительные манеры Александра, которые он принес с зоны. Я ничего подобного не замечал. Но тем не менее работу себе он найти не мог долго. Спустя много времени Екатерине Дмитриевне удалось через знакомых устроить Сашу водителем-экспедитором на завод монументальной скульптуры. Но там ему платили какие-то символические деньги.
— Именно в тот период Александр решил вернуть наследство прадеда, чтобы хоть немного заработать денег на продаже ценных вещей?
— Это странная история. Сам бы он до этого не додумался. На него вышли мошенники, убедили Сашу, что оружие Менделеева и ордена, которые хранятся в музее, — бесценные, и обещали ему заплатить какую-ту сумму, если тот раздобудет им указанные вещи. В итоге Саша затеял суд с музеем. Правда, на заседания он не приходил, вместо него на суде присутствовали те самые аферисты. Кстати, Екатерина Дмитриевна тоже просила, чтобы музей вернул ей вещи деда, которые она лично отнесла как-то на выставку. Однако ей заявили: «Эти вещи принадлежат народу».
— Неужели никаких драгоценностей не осталось в семье Менделеевых?
— У Екатерины Дмитриевной долгое время хранился чемодан деда. Единственное, что осталось от Менделеева. Когда с деньгами стало совсем худо, она решила продать чемодан за 500 долларов. Хотя реальная цена этой вещички несколько тысяч долларов. Екатерина Дмитриевна нашла богатого итальянца, который интересовался химией. Но его эта вещь не впечатлила, а может, он испугался, что чемодан окажется подделкой. Позже Екатерина Дмитриевна выставила раритет на аукцион. Вроде продала. Позже Саше тоже что-то удалось продать на том аукционе за незначительные деньги. Я не осуждал их за эти поступки. Люди жили настолько бедно, что у них просто не нашлось другого выхода.
— Как сложилась жизнь Александра после смерти матери?
— Комнату в коммуналке он продал. Сам переехал к некой Любе, буфетчице. Вроде любовь у них там была. Я с ним разговаривал последний раз в конце 90-х годов. А потом он исчез. В 2003 году мы пробовали разыскать его через программу «Жди меня», я отправлял запрос во все инстанции, но везде ответ был такой: «Александр Каменский не проживает в Санкт-Петербурге и области». Ходили слухи, что Саша спился и его убили в пьяной драке. Кто же теперь знает... Так что теперь можно точно сказать, что в России никаких потомков Менделеева не осталось.
