Спецпредставитель Президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой заявил, что никакой конкретной передачи книг евреям не будет — они станут размещаться в специально созданном филиале Российской государственной библиотеки, но при этом будут как бы считаться еврейской собственностью.
Дело ясное, что дело темное...
Между тем в руки «МК» попали малоизвестные и ранее неопубликованные письма самого ребе Шнеерсона, написанные в 1922 и 1925 годах.
Их копии принес в «МК» кандидат юридических наук Сергей Седаков, который двадцать с лишним лет назад, в 91-м году, представлял интересы Государственной библиотеки им. Ленина и одним из первых занимался вопросом сохранения для России шнеерсоновского наследия.
«В настоящее время у меня вновь явилась возможность переместить библиотеку к себе, возобновляю мое ходатайство о ее возвращении мне. Считаю долгом опять указать, что вся библиотека состоит исключительно из книг на древнееврейском языке, посвященных вопросам еврейского богослужения и еврейской теологии... Круг лиц, могущих интересоваться этой библиотекой, крайне ограничен, и не подлежит никакому сомнению, что в стенах Государственной библиотеки они почти никем не будут использованы», — в августе 1922 года писал Йосеф Шоломович Шнеерсон. Удивительно, но старик оказался прав — скандальная коллекция Шнеерсона до сих пор представляет собой предмет политического торга, а не исторического исследования. Почему?
— Сергей Юрьевич, — интересуюсь я у Седакова. — У вас сохранились два письма Йосефа Шоломовича Шнеерсона, в которых тот весьма убедительно сообщает, что его ходатайство о возвращении коллекции было все-таки удовлетворено библиотечным отделом Наркомпроса, просто Шнеерсон вовремя не смог забрать книги, так как ему некуда было их положить — у него квартиры не было, — а потом первое разрешение потеряло свою силу, и книги опять — уже в силу обстоятельств — оставались на сохранении у государства.
— Честно говоря, акт об удовлетворении просьбы Шнеерсона тот лично не представил, что, конечно, странно. Скорее всего, такого документа и не было. Когда Шнеерсон просил ему библиотеку вернуть, он еще жил в советской России, но затем эмигрировал, увезя с собой оставшуюся у него часть архива. Отсюда и говорят, что библиотека была поделена на две части — и уже после Второй мировой войны какие-то рукописи вернулись в СССР с войсками. Сам Шнеерсон ни словом нигде не обмолвился, что хочет отдать коллекцию американской хасидской общине, напротив, он везде подчеркивал, что это его личные книги и, кроме него, они никому не нужны. При этом, безусловно, он был благодарен адмиралу Канарису за то, что тот помог ему переправиться в США. Но документов о наследстве и передаче книг никогда не было и нет. Как нет и списка книг, на которые претендуют хасиды. Фактически речь идет, по версии американского суда, о всей коллекции еврейских книг в Российской библиотеке.
— Как это списка нет? А что же за скандал, суд, который прошел в 91-м году и в котором вы непосредственно принимали участие? Разве хасиды не представили тогда списка нужных им книг?
— В 91-м скандал с библиотекой был, пожалуй, более оглушительный, чем сейчас, у меня столько материалов сохранилось, что я даже одно время подумывал об этом книгу написать, детективная история, — вспоминает Сергей Седаков. — Это было, если не ошибаюсь, начало сентября, я служил в Министерстве культуры СССР, и мне поручили судебное разбирательство, касающееся коллекции Шнеерсона. Я представлял интересы ответчика — библиотеки имени Ленина. Стало известно, что Высший арбитражный суд РСФСР возбудил исковое производство и наложил арест на книги, так как с претензиями и требованиями их получить обратилась в суд религиозная община любавических хасидов. Судебное дело готовилось настолько в спешке, видимо, поэтому в иске было даже написано «хосиды». Конечно же, в действительности речь шла о правообразной форме изъятия ценнейших книг из хранилищ Ленинки. Времена были горбачевские, перестроечные, демократические, такие выпады тогда стали вполне возможны. Но при этом никто, включая самих хасидов, не знал, что библиотека Шнеерсона собой представляет.
— Как это?
— Дело в том, что и до сего дня вообще еврейские фонды Государственной библиотеки мало кто исследовал. Когда я вел это дело, то бывал в отделе рукописей. Разумеется, интересно взглянуть на редчайшие книги. Но никто не имел представления хотя бы о приблизительном их перечне. В советские времена тема гебраистики была едва ли не в забвении.
— Почему?
— Это вопрос к идеологии пролетарского интернационализма. Коллекция Шнеерсона, если ее возможно выделить из общего объема еврейских рукописей, еще ждет своего научного исследователя. Полагаю, что эти древние книги интересны не только хасидским священнослужителям, но также и ученым. Гебраистика (совокупность филологических дисциплин, занимающихся изучением древнееврейского языка и письменности. — Е.С.) хоть и малоизвестная, но весьма интересная и емкая отрасль науки. Российская наука была здесь лидером. Русские гебраисты являются одними из лучших гебраистов мира, и лишать целую страну сенсационных материалов по этой теме, лишать наших ученых пальмы первенства, я думаю, неразумно и по меньшей мере непатриотично.
— Но ведь эти книги за годы советской власти так никто и не прочитал. Может, никому и неинтересно было?
— В Европе рукописи по пятьсот лет лежат, ожидая своего исследователя. Пусть кому-то еще повезет — и лучше, если это будет наш, русский человек. Не иностранец. Еще академик Лихачев говорил о том, что ученый, который первым знакомится с рукописью, вводит ее в научный оборот — именно он задает тон и направленность дальнейшего научного исследования. Поэтому именно Россия по праву должна сохранить приоритет в научном исследовании так называемой библиотеки Шнеерсона и вообще еврейского наследия.
— Чем запомнился вам первый суд по дележу коллекции Шнеерсона?
— Оценка книг тогда не производилась. Какую ценность представляют собой инкунабулы на еврейском языке, изданные до 1501 года где-нибудь, скажем, в Венеции? Когда книгопечатания еще не было? То, что хасиды попытались представить в суде как список книг Шнеерсона, на поверку оказалось перечислением книг, взятых из научной работы одного нашего ученого. Ни списка, ни даже точного числа томов, которые они хотели бы получить, не было. В одном из документов они написали, что им должны вернуть 12 книг, из которых десять — палеотип, редкие книги XV–XVI веков и две инкунабулы, чрезвычайно редкие книги эпохи начала книгопечатания. Вообще-то, насколько я понял, когда обратил внимание на решения американского суда последних лет, американских хасидов не столько интересовала так называемая библиотека Шнеерсона, сколько возможность выбрать те книги, которые им понравятся, из числа вообще древнейших. Но ряд юридических фактов, обстоятельств, акт о национализации так называемой библиотеки Шнеерсона юридически бесспорны, поэтому притязания неправомерны. Что именно они планируют забрать? Мало кто знает, что часть этой коллекции уже вошла в собрание другого еврейского коллекционера — Полякова, часть принадлежит так называемой коллекции Гинзбурга. Эти фонды и есть, вероятно, основная цель американских хасидов. И двадцать лет назад в суде творился такой беспредел, что это легко могло бы произойти.
— А что именно тогда случилось?
— Первоначально 26 сентября 1991 года суд наложил арест на библиотеку. А уже 8 октября было принято решение: удовлетворить требования общины о передаче им книг. Судебное разбирательство происходило с нарушением процедуры, нам долго не давали ознакомиться даже с материалами дела, а когда их все-таки показали... у зайца торчали уши! Потому что дело, которое уже было возбуждено в виде документа, не существовало вообще — в суд его приняли к рассмотрению в конце сентября, а на всех документах, судя по титульному листу, стоит более поздняя дата — 3 октября. То есть подшили бумаги значительно позже, чем возбудили разбирательство.
— Как такое могло произойти?
— Вообще ценные книги, рукописи многим весьма неплохо греют руки. Прямые или косвенные выгоды от передачи книг хасидам рассчитывали получить слишком многие, полагаю. Шли бесконечные петиции от первых лиц государства, чтобы передать коллекцию, со временем многие из этих людей пойдут на что угодно, лишь бы их фамилии и их причастность к этому делу не попали в печать. В деле сохранилось письмо Руслана Хасбулатова, тогда первого заместителя председателя Верховного Совета РФ, адресованное главному арбитру РФ Валерию Гребенникову: «Прошу Вас… содействовать возвращению религиозной библиотеки раввина Шнеерсона ее законному владельцу. Успешное завершение этого, несомненно, несправедливого процесса имело бы не только благоприятный для нас международный резонанс, но и крупное практическое значение, имея в виду заинтересованность в этом деле международных деловых кругов еврейского бизнеса...» — чем не вполне материальная заинтересованность в исходе процесса? Сергей Ковалев, возглавлявший Комитет по правам человека, тоже упрашивал вернуть книги хасидам. Иначе, как он писал, ее невозвращение может привести к гибели людей! Я знаю, что однажды подмахнуть подобное письмо дали даже Дмитрию Лихачеву, и он, принципиальный противник возвращения библиотеки, о чем много раз заявлял, не вчитавшись, поставил свое согласие, чем многие воспользовались. Шум стоял по этому поводу ужасный! Противники передачи книг устраивали митинги возле Ленинки, сторонники атаковали директора библиотеки… Известно, что были и угрозы тем, кто участвовал в процессе на стороне Российского государства, особенно телефонные: «Вы хотите, чтобы ваши дети имели будущее? Верните библиотеку!»
Что касается суда: уже 8 октября, через две недели после начала слушаний, было вынесено решение. Невероятно для такого сложного дела! Арбитражный суд РСФСР принял решение передать библиотеку хасидам. Да-да, так оно и было! Ленинка обжаловала этот вердикт. Возмутилась прокуратура, протест был подписан генпрокурором Степанковым. В результате нового рассмотрения вынесли парадоксальное решение: чтобы Ленинская библиотека отдала книги, но не хасидской общине, а еврейской национальной библиотеке. Ее только якобы предполагали создать в Москве под коллекцию Шнеерсона.
— Создали?
— Как всегда, пустые слова. Полагаю, что теперешнее решение отдать коллекцию Московскому еврейскому общинному центру или Еврейскому музею и центру толерантности представляет собой все ту же правообразную форму изъятия или, может быть, банальную многоходовую комбинацию. Если книги передадут физически (хотя Швыдкой вроде бы и утверждает, что этого не случится. — Е.С.), пусть по картотекам они и продолжат числиться за государственной библиотекой, то можно смело ожидать, что Россия их больше не увидит. Под благовидным предлогом они окажутся за океаном, как уже было, по межбиблиотечному абонементу в библиотеке Конгресса. Стоит хоть один экземпляр из библиотеки Шнеерсона выпустить за стены Российской государственной библиотеки — мы его больше не увидим.
Из письма Йосефа Шнеерсона 15 января 1925 года: «Ввиду всего изложенного, обращаюсь с просьбой вернуть мне библиотеку, составляющую для меня ценное фамильное состояние и необходимую мне для моих научных работ или, по крайней мере, оставить музею то, что его интересует, а остальное выдать мне...»
