Для него всегда первым делом были самолеты — в смысле лед, тренировки, выступления. Но и девушки не оставляли вниманием симпатичного и успешного парня. Алексей мог похвастаться не только своими спортивными достижениями, но и победами над сердцами красавиц. Лена Бережная, Саша Савельева, Настя Горшкова, Яна Батыршина — донжуанский список можно продолжать и продолжать. Сам Алексей заявил в своей автобиографической книге, что не свяжет себя узами брака до сорока лет. Однако все произошло гораздо раньше. Таню Тотьмянину он знал еще с подросткового возраста — они вместе тренировались на катке в Питере, но, как водится, не обращали друг на друга внимания. Их сблизила трагедия — когда Таня рассталась с бойфрендом, а в автокатастрофе погибла ее мама, Алексей был первым, кто подставил дружеское плечо. А потом эта дружба переросла в нечто большее. Противоположности притягиваются: спокойная, уравновешенная Татьяна и взрывной по характеру, очень эмоциональный Алексей совсем неплохо уживаются вместе.
— У вас было много романов, но в загс вы не спешили. Боялись ответственности?
— Подсознательно я всегда хотел, чтобы у меня была своя семья. Просто когда ты один, к этому привыкаешь.
— Таня тоже человек достаточно жесткий?
— В том, что касается спорта, — да. При этом она очень домашняя, женственная. И меня все-таки воспитывали так, что я считаю: мужчина — глава семьи. Хотя и понимаю, что основа брака — это, конечно, диалог и доверие. Без разговора по душам никогда не поймешь, что нужно твоему партнеру. А вообще, я обожаю свою семью, и это главное.
— Говорят, мужчина подсознательно ищет жену, похожую на маму. Замечаете сходство между вашими любимыми женщинами?
— Таня и мама похожи только тем, что они обе мамы. Это единственное, что между ними общего. А так они абсолютно разные — и по характеру, и по мировосприятию. Люди разного времени, разных поколений. Но мама для меня и сейчас очень близкий человек, я много с ней общаюсь, советуюсь. У нее богатый жизненный опыт, и в том, что касается воспитания Лизы, она нам очень помогает.
— Вы с семьей уже прочно обосновались в Москве?
— Я обожаю крупные города. Я сам из Питера, но не люблю его. Архитектура там потрясающая, но вот климат просто убивает. Сыро, мрачно, и нет вообще никакой энергетики. Все как в замедленном кино. У Тани там вечно голова болит, а я хочу спать. А Москва — это сгусток энергии, который постоянно гонит тебя куда-то, и я кайфую от этого. Даже пробки меня не раздражают — я смотрю, выискиваю, как их объехать. А отдыхаем мы за городом — у нас есть свой дом, участок, баня. Таня все рвется в Москву, но я думаю, что летом на свежем воздухе лучше всем: и нам, и Лизе, и собаке.
— Что уже умеет ваша дочка?
— Постоянно проверять, насколько мы терпеливые родители. (Смеется.) Издеваться над нами и собакой — дергать ее за хвост, тыкать пальцем в глаза. Мы с Таней недавно вернулись из Гонконга, я сразу по работе улетел в Питер, а жена поехала домой. И вот я звоню, спрашиваю, как там дела. Она рассказывает: «Сейчас наблюдаю за Лизой — она мажет Варю (это собака) кремом». Я смеюсь: «А Варе это нравится?» «Сомневаюсь, что она получает огромное удовольствие, но что я могу поделать?» — отвечает Таня. Дочка хоть и маленькая, но упрямая, с характером. И все понимает. Я говорю: «Лиза, знаешь, где мы спим?» Она: «Да». — «Ну вот там на полу джинсы, футболка и кофта. Принеси мне кофту». Пошла, принесла. Даю ей бумажку — выброси. Она идет к мусорной корзине. Прикольно наблюдать, как ребенок растет, развивается. Наверное, не все отцы сразу осознают, какое это счастье — иметь детей. Я первое время с некоторой осторожностью относился к этому крохотному человечку. А сейчас наслаждаюсь нашим общением и стараюсь как можно больше времени с дочкой проводить — и погулять, и побегать, и поиграть. Есть у Лизы любимая игра — в «дом»: она что-то стирает, убирает, кормит своих мишек. Мишек она почему-то до сих пор называет «ню», собака у нее «вава», что-то плохое — «кака». Я все жду, когда с ней можно будет поговорить нормально. Я сам заговорил только в четыре года, зато Таня уже в полтора года стихи рассказывала — все индивидуально.
— Видите в дочери свои черты?
— Ну, красотой она пошла в маму, а упрямство — это, наверное, от меня. Лиза всегда добивается своего.
— Алексей, а с какой фигурой на льду вы могли бы сравнить свою жизнь?
— Интересный вопрос... даже сложно так с ходу ответить. В фигурном катании есть базовые элементы. Ну, например, возьмем многооборотные прыжки. Они хоть и сложные, захватывающие, но с ними свой жизненный путь мне бы сравнивать не хотелось: получается, хоть ты и стремился ввысь, но в итоге приземлился в исходной точке, откуда стартовал. Каскад прыжков, вращение? Тоже очень однообразно. Наверное, ближе всего серпантин (дорожка шагов). Здесь можно и крутиться, и делать повороты, и какие-то мелкие шажочки, и возвращаться назад. Моя жизнь так же разнообразна — были в ней и крупные победы, и ошибки. Но суть в том, что все-таки я иду вперед.
— Цели в спорте очевидны и понятны. А сейчас куда движетесь?
— Моя спортивная карьера завершилась десять лет назад, можно сказать, на высокой ноте. Олимпийская медаль — это, что ни говори, триумф, высшая награда. Но я счастливый человек, потому что у меня есть работа, которая тоже связана с фигурным катанием, и я получаю от нее огромное удовольствие. Людям нравятся наши ледовые шоу, новогодние спектакли, мюзиклы — мы гастролируем не только по России, но и по миру. И это здорово, что мы доставляем зрителям радость. Но я понимаю, что кататься всю жизнь не смогу, и вот тут возникает вопрос, который неизбежно задают себе все спортсмены: а что делать дальше? Ведь раньше все было четко расписано... Все заранее запрограммировано. А сейчас мне хочется попробовать что-то новое, получить другую профессию, чтобы не останавливаться на достигнутом, развиваться дальше. И я ищу зацепки, которые впоследствии могут стать тем новым делом, от которого я буду кайфовать не меньше, чем от фигурного катания. Например, мой коллега и хороший друг Антон Сихарулидзе после спорта нашел себя в политике. Я путешествовал с ним пять лет в турах в одном автобусе. И видел, что эта сфера его действительно увлекает. Он постоянно читал какие-то исторические книжки, что-то конспектировал. Пытался мне рассказать: «Представляешь, а вот Сталин сделал то-то и то-то...» То есть он получал от политики не меньшее удовольствие, чем я сейчас — от работы на телевидении или от игры в спектакле. Возможно, это и будет моей будущей профессией. Хочу получить дополнительное образование. Понятно, что помимо огромного желания надо иметь какую-то базу.
— На данный момент, если не ошибаюсь, у вас один спектакль и один фильм.
— Спектакля два. Первый оказался не очень удачным. Он был в стихах и назывался «Каникулы президента». Я играл Владимира Путина. Другой спектакль, который называется «Не верь глазам своим», живет дольше, чем я в нем. На сегодня есть роли в фильме «Сердце капитана Немова», телесериале «Жаркий лед». Понятно, что это не бог весть какой список. Но в ситуации, когда твоя основная профессия связана с фигурным катанием и требует колоссальных временных затрат, любое другое дополнение к этому сродни победе на чемпионате мира.
— Это прямо тенденция: актеры участвуют в ледовых шоу, а фигуристы пробуют себя на сцене. Ваш коллега Алексей Тихонов тоже играет в спектакле с Екатериной Стриженовой. Вы когда-нибудь подозревали в себе актерские способности?
— Принято считать спортсменов недалекими людьми. Это мнение основано на том, что многие из нас вынуждены «забить» на образование: пропускают школу, институт, чтобы добиться успехов в спорте. Но мне кажется, все зависит от желания самого человека. Мне повезло: моя мама «строила» меня не только в том, что касалось фигурного катания, она и учиться заставляла. Я окончил школу с серебряной медалью. Меня больше интересовали точные науки. Наверное, сыграли свою роль гены — мама была научным сотрудником в Институте информатики и вычислительной техники. Замечал ли я в себе актерские способности? Думаю, о моих данных лучше судить со стороны. Но, безусловно, в фигурном катании есть артистическая составляющая — ведь ты придумываешь образы, костюмы, пытаешься подать себя. Видимо, это и дало толчок.
— С каким чувством вы смотрите чемпионаты мира?
— Я их вообще не смотрю. Все так удивляются... Если честно, мне неинтересно. Я сделал в спорте все что мог. Понятно, что время идет и будут новые чемпионы, победы и трагедии. А почему неинтересно — нет ярких индивидуальностей. Если брать мастеров старой школы: Людмила Белоусова, Олег Протопопов, Татьяна Тарасова, Тамара Москвина — это действительно личности, люди с мощнейшей внутренней энергетикой. В феврале шел чемпионат Европы по фигурному катанию, который совпал со съемками в «Ледниковом периоде». И поскольку я был ведущим шоу и не катался до трех-четырех утра, как все остальные, у меня была возможность его посмотреть. Я не ощутил никаких особых эмоций. Если брать мужское одиночное катание, то, наверное, только один фигурист, канадец Патрик Чан, подошел к тому, что в свое время делала наша пятерка на Олимпиаде, — два четверных прыжка. За десять лет — никакого развития. Конечно, первые годы после завершения карьеры я скучал и хотел вернуться в спорт. Просто так резко вдруг все оборвалось... Думал, что поможет операция на колене, но этого не произошло...
— Как сейчас ваше здоровье?
— По сравнению с каким периодом? Если вспомнить себя в пятнадцать-шестнадцать лет, то сейчас оно явно похуже. (Смеется.) Первое время после операции было сложно — мне ведь полностью меняли тазобедренный сустав. Но теперь я уже могу кататься, полноценно работать. Каждый год по семьдесят-восемьдесят городов мы объезжаем с гастролями ледового шоу, которое ставит Илья Авербух. Кроме того, готовим ледовые сказки для детей. Вообще после спорта моя жизнь стала гораздо интереснее: появилось огромное количество новых замечательных проектов.
— Неужели у вас нет желания передать юным спортсменам свой богатый опыт?
— Тренером я не буду никогда. Это последнее, чем я стану заниматься. Но меня останавливает не сложность тренерской работы — нет, мне хочется пробовать что-то новое. Передо мной сейчас столько заманчивых возможностей открывается!
— Вы натура увлекающаяся, трудно ли быть моногамным?
— А кто сказал, что я увлекающийся? (Смеется.) Нет, не трудно. На самом деле я абсолютно счастлив со своей семьей.
— Вы не интернетный человек?
— Я эсэмэсный. Знаю, что такое социальные сети, но совершенно не понимаю, на фига люди тратят там такое огромное количество времени. Ты можешь взять телефон и позвонить тому, с кем хочешь пообщаться. Нет, они сидят, выясняют, у кого сколько подписчиков, меняют статусы, вывешивают фото, обзаводятся друзьями. Может, кому-то и нравится... Ничего не имею против, просто это не мое. Хотя понимаю, что жизнь постепенно уводит человека в Интернет. Поэтому приходится осваивать и эту стихию.
— Вы достаточно долго жили в Америке, потом вернулись. Не понравилось?
— Я действительно провел в Америке семь лет. Четыре года катался там под руководством Татьяны Тарасовой, потом были гастрольные туры. А после этого я приехал на две недели в Питер отдохнуть, и мама спросила: «Ты надолго? Когда обратно собираешься?» И я понял, что возвращаться в Америку мне совсем не хочется. Там все искусственное, начиная от еды и заканчивая эмоциями. В России народ все-таки более душевный, открытый для общения. Плюс тут мой менталитет, культура, юмор. Помню, когда после Америки я первый раз вышел прогуляться по Невскому проспекту, просто обалдел: какие у нас девушки красивые! Стараются хорошо выглядеть, одеться поэффектнее, пусть даже и на небольшие деньги. А в Америке людям для того, чтобы выйти на улицу, достаточно просто напялить шорты и шлепанцы. Хотя возможностей у них гораздо больше и зарабатывают они хорошо. Недавно мы с женой отдыхали в Гонконге. Там тоже девушки за собой очень следят — идут по улицам такие красавицы, тоненькие, темноволосые. Загляденье. Но потом прилетели мы с Татьяной в Москву и поняли: у нас все-таки лучше!
Полностью интервью читайте в сентябрьском номере журнала «Атмосфера».
Уже в продаже!
