Многомиллионные отходы

«МК» узнал, как «мусорные короли» делят сферы влияния

Подмосковную мусорную мафию сравнивают с неаполитанской каморрой. И та и другая в течение многих лет делали на отбросах общества даже не миллионы, а миллиарды евро. И та и другая сейчас переживают не лучшие времена и готовятся к большому мусорному переделу. Однако в Неаполе это уже привело к мусорному кризису, а на подмосковных свалках только «запахло жареным». Многие главари каморры арестованы, «смотрящие» наших свалок пока еще на свободе...

Здесь почти как в фильме ужасов про живых мертвецов. Только в роли зомби изможденные гастарбайтеры, которые вылезают из своих мусорных «могил». Не реагируют на выстрелы. Бросаются под колеса, чтобы выхватить добычу. Те, кто ими управляет, убеждены, что даже новые технологии не оставят их не у дел.

Репортер «МК» поучаствовал в боях за «золото» свалок и выяснил, о чем мечтают их обитатели и мусорные короли.

«МК» узнал, как «мусорные короли» делят сферы влияния

Цена жизни в гнилом месте

Мои сопровождающие в «гражданке», но вооружены. Сами про себя в шутку говорят: «Мы что-то среднее между бандитами и оперативниками». На самом деле это частные охранники, но большинство ЧОПов действительно принадлежат или криминалу, или выходцам из спецслужб.

— А оружие вам сейчас зачем? Вы что, там стрелять будете? — испуганно спрашиваю у парней.

— Дай бог, на этот раз не придется.

— Что значит на «этот»? Обычно случается? — ужасаюсь я.

— Бывает. Да не переживай ты так — ну стрельнем пару раз в воздух, просто чтоб напугать. Без этого порой со свалки живым не уйдешь.

...От Москвы до Дмитровского полигона твердых бытовых отходов километров 40. Мы едем на «легковушках» за фурой, везущей бракованный товар — кофе и шоколад. Груз принадлежит транснациональной корпорации, представители которой отлично знают российскую действительность (выброшенный ими некачественный товар может потом «случайно» появится на полках крупных супермаркетов). Потому и требуют даже не просто проследить за процессом утилизации, а все зафиксировать на камеру.

Фуры подъезжают к полигону ТБО. Он, кстати, как видно из самого названия, предназначен явно не для продуктов. Но, если вы попадаете на свалку, о всяких правилах и нормах забудьте. Здесь другой мир, а значит, другие законы.

Местные обитатели вылезают из-под мусорных куч. В драных фуфайках и валенках выходцы из Средней Азии смотрятся комично. Но, как только подходят ближе, становится не до смеха. Эти люди без возраста будто и впрямь с того света. Взгляды нечеловеческие. Хищнические. Мы для них — враги, потому что будем (в их понимании) отнимать добычу. Добычей они считают как раз продукты, которые привезла наша фура. Но от этих «зомби» нас отвлекает «выросший» слово из-под земли прилично одетый гражданин кавказкой национальности. Взывает к нашей совести: братцы, мол, родимые, зачем продукты выбрасывать? Грех это, отдайте! Возьмите вот «долю малую»...

Секьюрити объясняют, что на сделку пойти не могут — товар должен быть уничтожен весь, идет видеосъемка. Кавказец то умоляет, то угрожает. Бегает от одного охранника к другому. Видя, что все бесполезно, обещает, что живыми отсюда мы не выберемся, после чего так же неожиданно исчезает, как и появился. Через пару минут перед нами вырастает уже целая группа серьезных парней. Наши секьюрити толкуют с ними в сторонке. Аргументы, видимо, у моих сопровождающих нашлись серьезные —— гости уходят ни с чем. Интересуюсь:

— Как удалось договориться?

— Назвали пару имен, расклад дали правильный, — отвечает один.— Все как в старые добрые времена. За что люблю свалки — тут ничего не меняется.

Тем временем трактор, у которого вместо обычных колес барабаны с шипами, принимается за наш груз. Трещат стеклянные банки кофе, с грязью и снегом смешиваются коробки дорогих конфет. Заворожено наблюдая за процессом, я не сразу замечаю, что нас уже со всех сторон окружили гастарбайтеры. В руках палки, которыми они обычно разбрасывают мусор. Остановились, зажав нас в плотное кольцо. Один бросается к коробкам, выхватывает их прямо из-под колес трактора.

— Что ты, мать твою, делаешь?! — орут охранники. — Секьюрити пытаются остановить его, но земляки мусорщика надвигаются с палками. Теперь понимаю, зачем нужны пистолеты... Несколько выстрелов вверх их не пугают. Но когда начинают стрелять по земле, «зомби» разбегаются.

— Вчера здесь трактором одного задавило, — рассказывают ребята. — А они все равно под колеса лезут! Страха, что ль, у них нет?

— Как так задавило?— сомневаюсь я.

— Насмерть. Вплющило в мусор. Страшная смерть. Тракторист и охрана хотели ментов вызвать, но эта... «родня» погибшего сказала, что не надо. Потом приехали люди на джипе, закатали тело в полиэтилен и увезли.

Странно, что прямо здесь не похоронили... Потом я поинтересуюсь у одного из криминальных авторитетов, почему так произошло. Ведь всегда считалось, что на свалки регулярно вывозят трупы после различных разборок.

— Вы отстали от жизни, — к моему удивлению, выдаст он.— Свалка — это худшее место для того, чтобы спрятать труп по нынешним временам. Сортировщики, водители мусоровозов, просто любопытные, — одним словом, масса свидетелей. И вывести труп на свалку — то же самое, что выбросить его на городской рынок.

Захлебнуться в отходах

На многих мусорных «кладбищах» сортируют отходы вручную, причем круглые сутки. Гастарбайтеры, обитающие на том же Дмитровском полигоне ТБО, спят во времянках прямо по соседству — в лесу. Тут почти целый поселок. Женщины, старики, дети... Тут же рождаются, тут и умирают. Те, кто организует и оплачивает их приезд, какой-никакой быт и работу на свалках, твердо убеждены, что ничего не выдумаешь лучше сортировки «кверху задом». При всей ее непривлекательности... И добавляют, что через ручную переработку прошли все цивилизованные страны, включая Германию и Францию, только там вместо наших южан были их «коллеги» из Туниса, Алжира, Турции.

...Как только очередная фура опустошает свое нутро, все здоровые обитатели будто по команде сбегаются и приступают к нелегкому труду. Бумага, железо, цветмет, стекло — все надо рассортировать по разным кучам и коробкам. Потом приедет машина и заберет «отфильтрованное».

— Нас сюда теперь не пускают, гоняют, как собак, — жалуется местный бомж дядя Коля. — А эти приезжие чем нас лучше? Мы бы сами могли сортировать эти отходы.

Но Коля и его товарищи «по цеху» сильно пьют. Выходцы из Средней Азии в этом смысле на их фоне явно выигрывают. Конечно, на всех нелегальных свалках (а их по самым скромным подсчетам около 100) хозяйничают именно бомжи. Впрочем, слово «хозяйничают» не в каждом случае подходит. На крупных свалках они сами почти рабы у местного криминала. Но на мелких, тех, что под оврагами, возле поселков, — они действительно правят бал. И, между прочим, неплохо живут на чужих отходах.

— Я не могу назвать точное число несанкционированных свалок в Москве и области просто потому, что уже запутался в том потоке жалоб, который нам валится. Мы, конечно, их сортируем. Отправляем в полицию, Роспотребнадзор, Росприроднадзор. Тем не менее власти свалки у нас не убирают. Глава территории, в чьем ведении обнаружилась несанкционированная свалка, по идее, должен разобраться, но обычно все сходит на «нет». В России отсутствует основополагающий принцип юриспруденции: все знают, что, что бы я ни делал, мне и скорее всего, ничего за это не будет.

Руководитель токсической программы «Гринпис России» Алексей Киселев

— Люди сейчас с неистовством избавляются от любого старья, — философствует Коля, кстати, в «прошлой жизни» хороший сантехник, которого погубила «беленькая». — В декабре прям конкурс был среди москвичей: «кто больше хлама выбросит». Это и есть конец света — человечество захлебнется своим отходами.

— За один день, хорошенько покопавшись на свалке, можно набрать столько вещей, что хватит дом обустроить, — продолжает мой дурно пахнущий собеседник.— И все в нем будет — от книг до компьютера. К нам ведь иногда приходят и делают «заказ». Обычно на сломанную мебель и технику. Бывает, спрашивают про выброшенные книги и пластинки. Мы, как только находим, откладываем, а потом обмениваем на «беленькую».

Интересуюсь, правда ли то, что бомжи как кроты, отрывают на свалках для своих бандитских кураторов сокровища?

— Вот тут можете дышать свободно, — уверяет он.— Найти на свалке золото сейчас пойти нереально. В мусорное ведро старушки по беспамятности бросали только фамильные драгоценности, уцелевшие с царских времен. Все это осталось в прошлом веке. Я вот в прошлом году нашел только серебряную ложку.

Легенды про сокровища в мусорных кучах, увы, просто скрашивают реальность. Настрой романтичный для общества — это вещь опасная в наш химический век. А то ведь многие искатели приключений отправляются на свалки в поисках кладов. И оставляют там в лучшем случае здоровье. Когда на полигонах начинают сжигать лишнее, каждому понятно, что это яд. А те же гастарбайтеры предают огню все, что не пошло во вторичную отработку.

«Джинн» из криминальной бутылки

Мы сидим с «мусорным королем» и говорим о свалках в местечке с видом на Кремль. Здесь же, поблизости к высшей власти, его «штаб-квартира». Уже в одном этом можно усмотреть злую иронию. Но свалки считаются золотым дном для мафии любой страны, а не только России. Даже в советской России граждане были в курсе, что свалка — идеальный криминальный перевалочный пункт. Сериал «Следствие ведут знатоки» вся страна знала наизусть. Там один из сюжетов разворачивается как раз на свалке.

— Свалки в районах контролируют именно местные ОПГ?

— Необязательно. Вот, скажем, на Химкинской свалке можете встретить ребят из Пушкино, Мытищ. Да и вообще, разделение криминала по географическому признаку — анахронизм. Могу дать расклад вам по конкретным людям. Свалки в Раменском и Жуковском районах контролирует законник Шишкан (Олег Шишканов. — Прим. авт.). Очень уважаемый кадр во всех понятиях.

В районе Можайки и Солнецева рулит Русак. Мусорки на Левобережной и Долгопрудном взял авторитет по прозвищу Колесо. Свалки в Домодедове — у Ашота Ереванского.

— У каждой свалки есть свой «смотрящий»?

— Смотрящий — это человек, который смотрит за уголовниками, а не за экономикой региона. Разрешения на вывоз мусора дают чиновники местной администрации. Они заказывают музыку и ставят свои финансовые условия. Они и есть настоящие мусорные короли, а не какие-то там Русаки или Мироны. Но им интересно переводить стрелки на заштатных урок, которых в случае чего можно в два счета по этапу отправить.

— Но ведь урок на свалках хватает...

— Надо понимать, что криминал, который контролирует мусорный бизнес, очень разный, и степень его участия в этом деле тоже. Это только обывателям кажется, что все мы одним миром мазаны. Вот смотрите. Какие-то несанкционированные свалки отдали на откуп старым «ворам». Они ведь никуда не делись, не поумирали все. Выходят в очередной раз на свободу, все в наколках, со своими «понятиями». Что им делать в современном мире, как кусок хлеба добывать?! А так они вроде как при деле — бомжей работать заставляют, цветмет сдают. Крутятся, одним словом. И мы их не трогаем — зачем? Иначе вам же, простым людям, самим будет хуже — они вас грабить и убивать пойдут. И криминал серьезный их в расчет не берет, за столом переговоров с ними не сидит. Я знаю разве что пару-тройку самых жестких среди них, которых нельзя не уважать за их былые подвиги в советское или постперестроечное время.

— А если свалка большая, то схема уже совсем другая?

— Собственником большинства легальных полигонов является местная администрация. Она получает из бюджета деньги на его работу, на переработку здесь «местного» (собранного на территории города) мусора. Так вот эти деньги — мягко говоря, зачастую не доходят до бюджета города или района. Местный мусор зачастую везут не сюда, а куда-нибудь в овраг. А вместо него здесь принимают за деньги коммерческий мусор, обычно из Москвы, со стройплощадок. Эти средства нигде не учтенные и бюджет, сами понимаете, не пополняют. В день каждый полигон может принимать больше 100 грузовиков. С каждого берут от 1000 рублей. Итого ежедневный доход несколько сотен тысяч. А теперь посчитайте, сколько в месяц получается. Деньги эти чиновники берут не лично, чтоб не пачкаться, а руками криминала. Никого уже не удивляет факт, когда криминал и местная администрация сращиваются как сиамские близнецы. Недавно был я на одном, скажем так, закрытом мероприятии. Картина маслом: вместе бухают несколько серьезных «авторитетов», глава одного подмосковного городка, руководитель УВД другого подмосковного городка, депутаты... У всех одно прошлое.

И с третьей стороны, основные активы контролируются людьми совсем другого замеса — которым все платят (из прибыли за коммерческий мусор, из неиспользованных бюджетных средств). Так что у мусорного змея как минимум три головы, а в зависимости от масштаба может быть намного больше. Традиционная криминальная голова рубится намного легче других. Для этого всегда есть оперативный ресурс.

— А почему тогда нет массовых арестов мафиозных главарей, как в Неаполе?

— Во-первых, совсем рубить криминальную голову пока нельзя. Потому как без нее невозможно обойтись на свалках, где используют технологии прошлого века. Там, где вручную сортируется, а потом сжигается то, что не пошло в переработку. Не будут же чиновники в галстуках сами за таджиками на свалках надзирать. Так что криминал хотят убрать с тех свалок, где внедряют или собираются внедрять новые технологии.

— И кто?

— Ну вы даете! Коррупционный в погонах вместе с чиновниками ЖКХ, кто ж еще?!

— Но ведь вы сами говорили, что они же изначально повязаны...

— Совершенно другие.

— Выходит, они видят в криминале конкуренцию?

— Картина на сегодняшний день такая: гора мусора растет, пикетчики стоят, судьи молчат (их решения не исполняются), администрация подпрыгивает. Это не может долго длиться. И вся ситуация на руку, чтобы настоящая мусорная мафия встала на крыло.

— Очередная мафия на нашу голову? Она что — за высокие технологии?

— Это само собой. Нас же еще в школе учили, что человеческий труд производительным не бывает. В наш век на нем далеко не уедешь. Да и емкости полигонов уже не хватает. Доходность их уже не та — слишком много приходится вкладывать, чтобы свалка, как тонущая развалина, еще какое-то время продержалась на плаву. Были времена — погрели руки на мусоре, не поспоришь. Но сейчас нужен другой подход. Серьезные люди готовятся к прыжку. Чем хороши новые технологии — они закрывают доступ к мусору посторонних. Никакие защитники природы туда не проникнут и в мусоре не покопаются. Все за забором. Проконтролировать не возможно. А утилизовать можно что угодно — от токсичных химикатов до биологических отходов. Вы посмотрите на российских представителей ООН по промышленному развитию. Говорят с экранов — вкладывайте, мол, в строительство мусороперерабатывающих заводов, не прогадаете. Конкретные люди. Мыслят с размахом.

— В таких делах без размаха нельзя, один завод, говорят, обойдется от 7 до 50 млн. евро.

— Зато тема будет закрыта полностью и навсегда. А отходы, заметьте, неисчерпаемы — как были, так и останутся.

— Вы не боитесь остаться не у дел? При новых технологиях коррупционерам не нужны криминальные помощники.

— Если уж за границей криминал остался при всех делах, у нас ему тем более ничего не угрожает. Эту же всю будущую «красоту» нужно будет распилить. А серьезный распил — это всегда вопрос конфликтный. Представьте, какая внутренняя борьба идет вокруг новых технологий. Но вы ее уже не видите. Большие деньги тишину любят. Если там возникает какой-то нежелательный шум, то его кто-то должен гарантированно подавить. Это востребовано в любые времена. Вот экологи — специалисты по безопасности, их все любят и поддерживают. А люди криминала — специалисты «опасностей», их не любят и не поддерживают. Потому свой труд они ценят дороже. Так что 6 миллиардов евро в год неаполитанские боссы получают не просто за утилизацию мусора, а за то «ощущение края», которое создают. Без этого и властям нельзя, иначе в доходные дела полезет каждый. Так что криминал сегодня фильтрует бизнес. С другой стороны, коммерсанты и чиновники сами же не хотят разбираться с конкурентами по мусорному бизнесу законными методами. Те ведь не дают скорые результаты. Можно годами судиться-рядиться. А можно оказать моральное давление в кратчайшие сроки. Если бы все у нас разруливалось чисто экономическими методами, мусорный (да и не только) бизнес встал бы. Народ в наши дни хочет решить проблему немедленно. Одним-единственным телефонным звонком. А это умеют только «джинны» из криминальной бутылки.

ЧТО ДЕЛАЮТ ВЛАСТИ

Разработана концепция санитарной очистки Московской области от отходов производства и потребления. Ее главная задача — сокращение объемов полигонного захоронения, так как продолжение существующего сценария невозможно. На территории области просто нет больше места под гигантские свалки. Ежегодно в Московскую область вывозится восемь миллионов тонн промышленных и бытовых отходов. Пять из них доставляют в регион из столицы. До недавнего времени в Подмосковье действовал 61 полигон для их утилизации. Теперь 13 из них закрыты, а оставшиеся 48 загружены почти на 90%. Более трети из них находятся в пределах 30-километровой зоны от МКАД. Общая площадь свалок составляет 738 гектаров.

Как сообщили «МК» в министерстве жилищно-коммунального хозяйства Московской области, отрабатывается применение спутниковой системы ГЛОНАСС для контроля за перемещением отходов. На мусоровозы размещаются специальные датчики, которые через ГЛОНАСС позволят видеть, где был взят мусор конкретной машиной и где выгружен. А это даст возможность исключить случаи, которые, к сожалению, сегодня практикуются. Например, можно отследить, были ли добавлены в бытовой мусор другие отходы: биологические, опасные. Тогда везти его на полигон нельзя, нужно обезвреживать по-другому. Помимо этого мусоровоз «с глазом» уже не сможет сбросить свой груз в несанкционированном месте.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру