Цена жизни в гнилом месте
Мои сопровождающие в «гражданке», но вооружены. Сами про себя в шутку говорят: «Мы что-то среднее между бандитами и оперативниками». На самом деле это частные охранники, но большинство ЧОПов действительно принадлежат или криминалу, или выходцам из спецслужб.
— А оружие вам сейчас зачем? Вы что, там стрелять будете? — испуганно спрашиваю у парней.
— Дай бог, на этот раз не придется.
— Что значит на «этот»? Обычно случается? — ужасаюсь я.
— Бывает. Да не переживай ты так — ну стрельнем пару раз в воздух, просто чтоб напугать. Без этого порой со свалки живым не уйдешь.
...От Москвы до Дмитровского полигона твердых бытовых отходов километров 40. Мы едем на «легковушках» за фурой, везущей бракованный товар — кофе и шоколад. Груз принадлежит транснациональной корпорации, представители которой отлично знают российскую действительность (выброшенный ими некачественный товар может потом «случайно» появится на полках крупных супермаркетов). Потому и требуют даже не просто проследить за процессом утилизации, а все зафиксировать на камеру.
Фуры подъезжают к полигону ТБО. Он, кстати, как видно из самого названия, предназначен явно не для продуктов. Но, если вы попадаете на свалку, о всяких правилах и нормах забудьте. Здесь другой мир, а значит, другие законы.
Местные обитатели вылезают из-под мусорных куч. В драных фуфайках и валенках выходцы из Средней Азии смотрятся комично. Но, как только подходят ближе, становится не до смеха. Эти люди без возраста будто и впрямь с того света. Взгляды нечеловеческие. Хищнические. Мы для них — враги, потому что будем (в их понимании) отнимать добычу. Добычей они считают как раз продукты, которые привезла наша фура. Но от этих «зомби» нас отвлекает «выросший» слово из-под земли прилично одетый гражданин кавказкой национальности. Взывает к нашей совести: братцы, мол, родимые, зачем продукты выбрасывать? Грех это, отдайте! Возьмите вот «долю малую»...
Секьюрити объясняют, что на сделку пойти не могут — товар должен быть уничтожен весь, идет видеосъемка. Кавказец то умоляет, то угрожает. Бегает от одного охранника к другому. Видя, что все бесполезно, обещает, что живыми отсюда мы не выберемся, после чего так же неожиданно исчезает, как и появился. Через пару минут перед нами вырастает уже целая группа серьезных парней. Наши секьюрити толкуют с ними в сторонке. Аргументы, видимо, у моих сопровождающих нашлись серьезные —— гости уходят ни с чем. Интересуюсь:
— Как удалось договориться?
— Назвали пару имен, расклад дали правильный, — отвечает один.— Все как в старые добрые времена. За что люблю свалки — тут ничего не меняется.
Тем временем трактор, у которого вместо обычных колес барабаны с шипами, принимается за наш груз. Трещат стеклянные банки кофе, с грязью и снегом смешиваются коробки дорогих конфет. Заворожено наблюдая за процессом, я не сразу замечаю, что нас уже со всех сторон окружили гастарбайтеры. В руках палки, которыми они обычно разбрасывают мусор. Остановились, зажав нас в плотное кольцо. Один бросается к коробкам, выхватывает их прямо из-под колес трактора.
— Что ты, мать твою, делаешь?! — орут охранники. — Секьюрити пытаются остановить его, но земляки мусорщика надвигаются с палками. Теперь понимаю, зачем нужны пистолеты... Несколько выстрелов вверх их не пугают. Но когда начинают стрелять по земле, «зомби» разбегаются.
— Вчера здесь трактором одного задавило, — рассказывают ребята. — А они все равно под колеса лезут! Страха, что ль, у них нет?
— Как так задавило?— сомневаюсь я.
— Насмерть. Вплющило в мусор. Страшная смерть. Тракторист и охрана хотели ментов вызвать, но эта... «родня» погибшего сказала, что не надо. Потом приехали люди на джипе, закатали тело в полиэтилен и увезли.
Странно, что прямо здесь не похоронили... Потом я поинтересуюсь у одного из криминальных авторитетов, почему так произошло. Ведь всегда считалось, что на свалки регулярно вывозят трупы после различных разборок.
— Вы отстали от жизни, — к моему удивлению, выдаст он.— Свалка — это худшее место для того, чтобы спрятать труп по нынешним временам. Сортировщики, водители мусоровозов, просто любопытные, — одним словом, масса свидетелей. И вывести труп на свалку — то же самое, что выбросить его на городской рынок.
Захлебнуться в отходах
На многих мусорных «кладбищах» сортируют отходы вручную, причем круглые сутки. Гастарбайтеры, обитающие на том же Дмитровском полигоне ТБО, спят во времянках прямо по соседству — в лесу. Тут почти целый поселок. Женщины, старики, дети... Тут же рождаются, тут и умирают. Те, кто организует и оплачивает их приезд, какой-никакой быт и работу на свалках, твердо убеждены, что ничего не выдумаешь лучше сортировки «кверху задом». При всей ее непривлекательности... И добавляют, что через ручную переработку прошли все цивилизованные страны, включая Германию и Францию, только там вместо наших южан были их «коллеги» из Туниса, Алжира, Турции.
...Как только очередная фура опустошает свое нутро, все здоровые обитатели будто по команде сбегаются и приступают к нелегкому труду. Бумага, железо, цветмет, стекло — все надо рассортировать по разным кучам и коробкам. Потом приедет машина и заберет «отфильтрованное».
— Нас сюда теперь не пускают, гоняют, как собак, — жалуется местный бомж дядя Коля. — А эти приезжие чем нас лучше? Мы бы сами могли сортировать эти отходы.
Но Коля и его товарищи «по цеху» сильно пьют. Выходцы из Средней Азии в этом смысле на их фоне явно выигрывают. Конечно, на всех нелегальных свалках (а их по самым скромным подсчетам около 100) хозяйничают именно бомжи. Впрочем, слово «хозяйничают» не в каждом случае подходит. На крупных свалках они сами почти рабы у местного криминала. Но на мелких, тех, что под оврагами, возле поселков, — они действительно правят бал. И, между прочим, неплохо живут на чужих отходах.
— Я не могу назвать точное число несанкционированных свалок в Москве и области просто потому, что уже запутался в том потоке жалоб, который нам валится. Мы, конечно, их сортируем. Отправляем в полицию, Роспотребнадзор, Росприроднадзор. Тем не менее власти свалки у нас не убирают. Глава территории, в чьем ведении обнаружилась несанкционированная свалка, по идее, должен разобраться, но обычно все сходит на «нет». В России отсутствует основополагающий принцип юриспруденции: все знают, что, что бы я ни делал, мне и скорее всего, ничего за это не будет.
Руководитель токсической программы «Гринпис России» Алексей Киселев
— Люди сейчас с неистовством избавляются от любого старья, — философствует Коля, кстати, в «прошлой жизни» хороший сантехник, которого погубила «беленькая». — В декабре прям конкурс был среди москвичей: «кто больше хлама выбросит». Это и есть конец света — человечество захлебнется своим отходами.
— За один день, хорошенько покопавшись на свалке, можно набрать столько вещей, что хватит дом обустроить, — продолжает мой дурно пахнущий собеседник.— И все в нем будет — от книг до компьютера. К нам ведь иногда приходят и делают «заказ». Обычно на сломанную мебель и технику. Бывает, спрашивают про выброшенные книги и пластинки. Мы, как только находим, откладываем, а потом обмениваем на «беленькую».
Интересуюсь, правда ли то, что бомжи как кроты, отрывают на свалках для своих бандитских кураторов сокровища?
— Вот тут можете дышать свободно, — уверяет он.— Найти на свалке золото сейчас пойти нереально. В мусорное ведро старушки по беспамятности бросали только фамильные драгоценности, уцелевшие с царских времен. Все это осталось в прошлом веке. Я вот в прошлом году нашел только серебряную ложку.
Легенды про сокровища в мусорных кучах, увы, просто скрашивают реальность. Настрой романтичный для общества — это вещь опасная в наш химический век. А то ведь многие искатели приключений отправляются на свалки в поисках кладов. И оставляют там в лучшем случае здоровье. Когда на полигонах начинают сжигать лишнее, каждому понятно, что это яд. А те же гастарбайтеры предают огню все, что не пошло во вторичную отработку.
«Джинн» из криминальной бутылки
Мы сидим с «мусорным королем» и говорим о свалках в местечке с видом на Кремль. Здесь же, поблизости к высшей власти, его «штаб-квартира». Уже в одном этом можно усмотреть злую иронию. Но свалки считаются золотым дном для мафии любой страны, а не только России. Даже в советской России граждане были в курсе, что свалка — идеальный криминальный перевалочный пункт. Сериал «Следствие ведут знатоки» вся страна знала наизусть. Там один из сюжетов разворачивается как раз на свалке.
— Свалки в районах контролируют именно местные ОПГ?
— Необязательно. Вот, скажем, на Химкинской свалке можете встретить ребят из Пушкино, Мытищ. Да и вообще, разделение криминала по географическому признаку — анахронизм. Могу дать расклад вам по конкретным людям. Свалки в Раменском и Жуковском районах контролирует законник Шишкан (Олег Шишканов. — Прим. авт.). Очень уважаемый кадр во всех понятиях.
В районе Можайки и Солнецева рулит Русак. Мусорки на Левобережной и Долгопрудном взял авторитет по прозвищу Колесо. Свалки в Домодедове — у Ашота Ереванского.
— У каждой свалки есть свой «смотрящий»?
— Смотрящий — это человек, который смотрит за уголовниками, а не за экономикой региона. Разрешения на вывоз мусора дают чиновники местной администрации. Они заказывают музыку и ставят свои финансовые условия. Они и есть настоящие мусорные короли, а не какие-то там Русаки или Мироны. Но им интересно переводить стрелки на заштатных урок, которых в случае чего можно в два счета по этапу отправить.
— Но ведь урок на свалках хватает...
— Надо понимать, что криминал, который контролирует мусорный бизнес, очень разный, и степень его участия в этом деле тоже. Это только обывателям кажется, что все мы одним миром мазаны. Вот смотрите. Какие-то несанкционированные свалки отдали на откуп старым «ворам». Они ведь никуда не делись, не поумирали все. Выходят в очередной раз на свободу, все в наколках, со своими «понятиями». Что им делать в современном мире, как кусок хлеба добывать?! А так они вроде как при деле — бомжей работать заставляют, цветмет сдают. Крутятся, одним словом. И мы их не трогаем — зачем? Иначе вам же, простым людям, самим будет хуже — они вас грабить и убивать пойдут. И криминал серьезный их в расчет не берет, за столом переговоров с ними не сидит. Я знаю разве что пару-тройку самых жестких среди них, которых нельзя не уважать за их былые подвиги в советское или постперестроечное время.
— А если свалка большая, то схема уже совсем другая?
— Собственником большинства легальных полигонов является местная администрация. Она получает из бюджета деньги на его работу, на переработку здесь «местного» (собранного на территории города) мусора. Так вот эти деньги — мягко говоря, зачастую не доходят до бюджета города или района. Местный мусор зачастую везут не сюда, а куда-нибудь в овраг. А вместо него здесь принимают за деньги коммерческий мусор, обычно из Москвы, со стройплощадок. Эти средства нигде не учтенные и бюджет, сами понимаете, не пополняют. В день каждый полигон может принимать больше 100 грузовиков. С каждого берут от 1000 рублей. Итого ежедневный доход несколько сотен тысяч. А теперь посчитайте, сколько в месяц получается. Деньги эти чиновники берут не лично, чтоб не пачкаться, а руками криминала. Никого уже не удивляет факт, когда криминал и местная администрация сращиваются как сиамские близнецы. Недавно был я на одном, скажем так, закрытом мероприятии. Картина маслом: вместе бухают несколько серьезных «авторитетов», глава одного подмосковного городка, руководитель УВД другого подмосковного городка, депутаты... У всех одно прошлое.
И с третьей стороны, основные активы контролируются людьми совсем другого замеса — которым все платят (из прибыли за коммерческий мусор, из неиспользованных бюджетных средств). Так что у мусорного змея как минимум три головы, а в зависимости от масштаба может быть намного больше. Традиционная криминальная голова рубится намного легче других. Для этого всегда есть оперативный ресурс.
— А почему тогда нет массовых арестов мафиозных главарей, как в Неаполе?
— Во-первых, совсем рубить криминальную голову пока нельзя. Потому как без нее невозможно обойтись на свалках, где используют технологии прошлого века. Там, где вручную сортируется, а потом сжигается то, что не пошло в переработку. Не будут же чиновники в галстуках сами за таджиками на свалках надзирать. Так что криминал хотят убрать с тех свалок, где внедряют или собираются внедрять новые технологии.
— И кто?
— Ну вы даете! Коррупционный в погонах вместе с чиновниками ЖКХ, кто ж еще?!
— Но ведь вы сами говорили, что они же изначально повязаны...
— Совершенно другие.
— Выходит, они видят в криминале конкуренцию?
— Картина на сегодняшний день такая: гора мусора растет, пикетчики стоят, судьи молчат (их решения не исполняются), администрация подпрыгивает. Это не может долго длиться. И вся ситуация на руку, чтобы настоящая мусорная мафия встала на крыло.
— Очередная мафия на нашу голову? Она что — за высокие технологии?
— Это само собой. Нас же еще в школе учили, что человеческий труд производительным не бывает. В наш век на нем далеко не уедешь. Да и емкости полигонов уже не хватает. Доходность их уже не та — слишком много приходится вкладывать, чтобы свалка, как тонущая развалина, еще какое-то время продержалась на плаву. Были времена — погрели руки на мусоре, не поспоришь. Но сейчас нужен другой подход. Серьезные люди готовятся к прыжку. Чем хороши новые технологии — они закрывают доступ к мусору посторонних. Никакие защитники природы туда не проникнут и в мусоре не покопаются. Все за забором. Проконтролировать не возможно. А утилизовать можно что угодно — от токсичных химикатов до биологических отходов. Вы посмотрите на российских представителей ООН по промышленному развитию. Говорят с экранов — вкладывайте, мол, в строительство мусороперерабатывающих заводов, не прогадаете. Конкретные люди. Мыслят с размахом.
— В таких делах без размаха нельзя, один завод, говорят, обойдется от 7 до 50 млн. евро.
— Зато тема будет закрыта полностью и навсегда. А отходы, заметьте, неисчерпаемы — как были, так и останутся.
— Вы не боитесь остаться не у дел? При новых технологиях коррупционерам не нужны криминальные помощники.
— Если уж за границей криминал остался при всех делах, у нас ему тем более ничего не угрожает. Эту же всю будущую «красоту» нужно будет распилить. А серьезный распил — это всегда вопрос конфликтный. Представьте, какая внутренняя борьба идет вокруг новых технологий. Но вы ее уже не видите. Большие деньги тишину любят. Если там возникает какой-то нежелательный шум, то его кто-то должен гарантированно подавить. Это востребовано в любые времена. Вот экологи — специалисты по безопасности, их все любят и поддерживают. А люди криминала — специалисты «опасностей», их не любят и не поддерживают. Потому свой труд они ценят дороже. Так что 6 миллиардов евро в год неаполитанские боссы получают не просто за утилизацию мусора, а за то «ощущение края», которое создают. Без этого и властям нельзя, иначе в доходные дела полезет каждый. Так что криминал сегодня фильтрует бизнес. С другой стороны, коммерсанты и чиновники сами же не хотят разбираться с конкурентами по мусорному бизнесу законными методами. Те ведь не дают скорые результаты. Можно годами судиться-рядиться. А можно оказать моральное давление в кратчайшие сроки. Если бы все у нас разруливалось чисто экономическими методами, мусорный (да и не только) бизнес встал бы. Народ в наши дни хочет решить проблему немедленно. Одним-единственным телефонным звонком. А это умеют только «джинны» из криминальной бутылки.
ЧТО ДЕЛАЮТ ВЛАСТИ
Разработана концепция санитарной очистки Московской области от отходов производства и потребления. Ее главная задача — сокращение объемов полигонного захоронения, так как продолжение существующего сценария невозможно. На территории области просто нет больше места под гигантские свалки. Ежегодно в Московскую область вывозится восемь миллионов тонн промышленных и бытовых отходов. Пять из них доставляют в регион из столицы. До недавнего времени в Подмосковье действовал 61 полигон для их утилизации. Теперь 13 из них закрыты, а оставшиеся 48 загружены почти на 90%. Более трети из них находятся в пределах 30-километровой зоны от МКАД. Общая площадь свалок составляет 738 гектаров.
Как сообщили «МК» в министерстве жилищно-коммунального хозяйства Московской области, отрабатывается применение спутниковой системы ГЛОНАСС для контроля за перемещением отходов. На мусоровозы размещаются специальные датчики, которые через ГЛОНАСС позволят видеть, где был взят мусор конкретной машиной и где выгружен. А это даст возможность исключить случаи, которые, к сожалению, сегодня практикуются. Например, можно отследить, были ли добавлены в бытовой мусор другие отходы: биологические, опасные. Тогда везти его на полигон нельзя, нужно обезвреживать по-другому. Помимо этого мусоровоз «с глазом» уже не сможет сбросить свой груз в несанкционированном месте.
