— Яна, у вас какой-то роман с йорками. Любимая порода?
— Я считаю себя настоящей собачницей и верю в благородство этих животных. У нас в доме были и французский бульдог, и американский кокер-спаниель. Мне очень нравятся лабрадоры, но мы живем в центре города, где совершенно нет возможности для полноценного выгула таких собак. С йоркширскими терьерами намного проще.
— Когда началось ваше увлечение этими миниатюрными собачками?
— Все началось в 2000 году, когда появилась мода на йорков, и все стали покупать салонных собачек. Родители подарили мне щенка, его звали Буба. Это было мое второе «я», моя маленькая копия, воплощенная в собачьем виде. Умный, накачанный, с характером, он очень хорошо все понимал. Я даже в кино с ним ходила. Он никогда не шкодил, гулял всегда без поводка. Мне кажется, что все самое лучшее, что есть в собаках, сосредоточилось в нем. Я его обожала, это была стопроцентно моя собака. Но случилась беда. Буба стал перебегать Брестскую улицу, и его сбила машина. Он был жив, мы сразу повезли его в клинику на Цветном. Там его обследовали: никаких разрывов и внутренних повреждений не нашли. Но Буба пережил сильнейший стресс, а эти собаки очень эмоциональные, легковозбудимые. Я умоляла врачей дать Бубе что-то успокоительное, сделать ему укол. Мне ответили, что не видят в этом никакой необходимости. В итоге я потеряла собаку: Буба умер дома от перевозбуждения. Сердечко не выдержало. Этих врачей и эту клинику я буду проклинать до конца жизни.
— Знаю немало людей, которые после гибели любимой собаки так и не решились завести другую.
— Прошло время, мы опять купили йорка. Буба был довольно крупным, а этот оказался мини. Самое грустное, что он отличался чрезвычайной болезненностью. Мы не вылезали из ветеринарной клиники, где нашего щенка держали на бесконечных капельницах. Собачку выходили, она прожила два года и все равно умерла. Видимо, слишком маленькие йорки не очень жизнеспособны.
— А потом у вас появилась эта парочка: Чико и Чивас.
— Старший Чивас появился у нас в 2006 году. Его жизнь была сказочной и восхитительной до тех пор, пока мы с мужем не купили еще одного йорка.
— Это было спонтанное решение?
— Абсолютно. По дороге в ателье мы зашли в зоомагазин, чтобы купить игрушку Чивасу. А там в клетках были выставлены на продажу несколько щенков йорков. Всем известно, что они стоят достаточно дорого: от 50 до 80 тысяч рублей, а этого продавали за 28 тысяч. Мы спросили: «Почему он такой дешевый? С ним что-то не так?» — «А он выбракованный, у него прикус неправильный!» Нам стало так жалко этого несчастного щенка. Пришли домой и стали переживать, что его никто не купит, он так и состарится в этой клетке или достанется злым людям. Мы вернулись перед закрытием магазина и купили этого щенка. По паспорту его звали Урий, нас это должно было насторожить.
— Что сказал Чивас, когда увидел друга?
— У Чиваса начался припадок, я пошла с ним в кафе, где у меня была назначена встреча. Собаке накапали валосердин — стало еще хуже. Пес лежит, ему плохо. Я заказала ему чай. На меня смотрят, как на сумасшедшую. Бегу с ним в туалет, начинаю его умывать и вытирать вафельным полотенцем для рук. В этот момент заходит девушка и делает мне замечание, что полотенце для людей, а не для собак. Я попыталась ей объяснить, что сейчас со мной лучше не вступать в пререкания.
— Йорки ладят между собой?
— С тех пор как появился Чико, у нас сумасшедший дом. Они постоянно ревнуют друг друга. Периоды гомосексуальной любви сменяются периодами ненависти, когда они бросаются друг на друга. А с появлением ребенка наш дом стал полифоничным. Прослушав такой концерт, моя подруга рассказала про американских зоопсихологов, которые учат управлять поведением собак: если собака лает, нужно ее поливать водой. Мы решили воспользоваться этим советом. Вся квартира была уставлена стаканами с водой. Пол вечно мокрый, собаки тоже. Мама придумала способ хитрее: она налила воду в пульверизатор, и, если собаки начинают лаять, мы разбрызгиваем воду, и они замолкают. На время. Но лучший метод воздействия — мой муж, которого они маниакально боятся. В его присутствии оба парня держат рот на замке.
— А как они восприняли появление ребенка?
— Никак, если не считать некоторых проявлений ревности. У моей дочери есть шезлонг, чтобы она могла отдыхать полулежа. Этот шезлонг стоял на обеденном столе, как вдруг я стала находить на нем какие-то странные пятна. Точно такие же следы появились и на моем компьютере, который я держала на столе, и в красивой стеклянной вазе для фруктов. Сначала я подумала, что пролила сок. А потом поняла, чья это работа. Я против телесных наказаний, но после этих сюрпризов бегала за собаками и шлепала их газетами. Шезлонг отстирали, компьютер починили, клавиатуру заменили, а вазу приспособили под цветы. Сейчас Чивас и Чико иногда писают на колеса детской коляски. Но они уже привыкли, что в доме есть маленький ребенок. Чико терпит от дочки все, даже боль, однажды закрыл ее своим телом, когда Чивас громко залаял.
— Яна, в Японии существует программа — переводчик с собачьего. Она расшифровывает то, о чем лает собака. Вам не нужен такой разговорник?
— Позволю себе одну аналогию. В той же Японии создали переводчик плача ребенка. Но любая мама, наблюдая за своим ребенком, как правило, понимает, почему плачет малыш: от обиды, от боли или от невнимания родителей. С собаками то же самое. Если хорошо знаешь своего питомца, то понимаешь, о чем он лает.
— У вас есть какие-то свои игры?
— Нашим собакам в определенной степени чуть-чуть не повезло. Так совпало, что я вышла замуж, и у меня началась новая жизнь. К тому же я очень загружена работой и эмоционально уже не могу уделять им так много внимания, как раньше. Появление ребенка отодвинуло собак еще дальше. Всю мою беременность мы гуляли по 5 — 6 часов. Так что у нас общение в движении.
— Теперь уже с поводком?
— Во дворе без поводка. Не могу себя приучить. Верю в то, что собака должна быть свободна.
— И все-таки йоркширский терьер — это собака или живая игрушка, чтобы руки занять?
— Это собака. У них есть свои собачьи повадки, они так же пахнут, так же писают, так же лают, только размером не вышли. Они очень удобны для жизни в городе. Нет необходимости долго гулять. Они не занимают много места.
— Обычно владельцы йорков покупают им наряды. Целая индустрия работает на этих гламурных модников. Ваши тоже упакованы?
— У них есть свитерочки для поздней осени и пальтишки на зиму. Но у них нет кофт со стразами и блестящих ошейников. Я их воспитываю, как собак, а не как аксессуар. Они едят собачий корм, богатый витаминами и минералами. Но чтобы подсластить им жизнь, могу иногда угостить творогом, вареным яйцом или кусочком курицы. Я не очень люблю, когда в доме культ собаки. «Она у меня печеночку только с Дорогомиловского рынка признает!». Бред!
— А как с косметическими процедурами? Возите их в салон?
— Нет. Периодически приходится подвергать собак неприятной процедуре — чистке зубов. Это необходимо, потому что иначе у них плохо пахнет изо рта, а главное, они могут потерять зубы. Раз в два-три месяца приходит девушка, которая стрижет их у нас дома, потому что собакам не очень нравится ездить в салон на стрижку.
— Вы, кажется, мечтали открыть ветеринарную клинику?
— Да, я очень хочу и надеюсь в будущем осуществить давнюю идею. Это будет моя маленькая помощь бездомным животным. Есть у меня такая слабость: я даже не могу читать статьи про бездомных животных. Наверное, это малодушие, но взять себе сейчас не могу, а прочитать и сразу забыть — это не про меня. Все равно буду думать и переживать. Что делать, если я так устроена?
