Шаговая недоступность

— Николай Викторович, многие руководители местных органов власти не особо приветствуют 131-й закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». А каково ваше мнение?

— Система административно-территориального деления, существовавшая до 2003 г., т.е. до принятия этого документа, была наиболее оптимальной. Такое впечатление, что мы сначала приняли закон, после чего задумались: а нужен ли он нам?

В Московской области насчитывалось около 70 городов и районов, или, как сейчас говорят, муниципалитетов. Сейчас их больше 400. Возьмем формирование бюджета — как глава сельского поселения в этом плане я в большей зависимости от правительства области. А таких, как я, в регионе 400 человек. Если каждому из нас нужно хоть раз в год встретиться с губернатором, чтобы обсудить накопившиеся проблемы, поплакаться, так сказать, в жилетку, то губернатор ежедневно должен принимать у себя по 1–2 руководителя поселений. Это же нереально!

Получился парадокс. Ближе к населению мы, власть, не стали. Хотя именно по этой причине и вводился 131-й закон «О местном самоуправлении».

Поясню. Наше сельское поселение Данковское объединило 3 сельских округа, в каждом из которых тоже были глава, бухгалтер и небольшой штат сотрудников. Какое-то сокращение чиновников в результате слияния произошло, хотя и небольшое. Однако теперь жители населенных пунктов Прилуки или, скажем, Турово, находящихся в 27–30 км от моей администрации, должны уже ехать — и едут! — сюда. То есть раньше житейские и бытовые вопросы они решали в своей или соседней деревне, а сегодня едут на перекладных с пересадками ко мне.

Получается, власть на селе стала еще дальше от людей! Шаговой доступности к органам местного самоуправления, как задумывали авторы закона, не получилось.

— А бюджет, его формирование?

— Есть такое понятие, как «норматив бюджетной обеспеченности». От него зависит и заработная плата сотрудников администрации, и финансирование любой муниципальной услуги. Норматив рассчитывается исходя из численности постоянно проживающего населения. У нас сегодня около 5,3 тыс. человек.

Но владельцев земельных участков на моей территории — 27 тысяч! Я с ними что — не должен работать?

В прошлом году на личном приеме в администрации побывало больше 3000 человек. Из них местных жителей — единицы, по пальцам сосчитать можно. На кого же работает моя администрация? На москвичей и горожан, владельцев земельных участков! Кроме того, еженедельно по десятку судов разного уровня — от городского до Верховного, и тоже в основном по земельным и имущественным спорам.

Везде нужно участвовать. Хотя при формировании бюджета эта «армия» никак не учитывается.

То же самое — и с бывшим военным городком на территории поселения. Властями он не позабыт и не позаброшен, от района жители получают полный пакет социальных услуг. Часто я бываю в городке: подготовка к зиме, земельные конфликты...

Тем не менее все годы реформ городок оставался как бы невидимкой, нигде не фигурировал и даже не участвовал в выборах местных органов власти.

Лишь несколько дней назад приняты законы о передаче таких гарнизонов на баланс муниципалитетов. Надеюсь, что я обрел дополнительных избирателей, а жители — главу.

— Но кто вам запрещает для развития поселения привлекать средства этой невидимой «армии» — огородников и дачников? Ведь такое, судя по сообщениям СМИ, практикуется сплошь и рядом...

— Не все так просто: система налогообложения до конца не проработана. Только заходит речь об инвестициях собственника в поселение, в ремонт и строительство дорог, очистных сооружений, автоматически возникает вопрос: а не коррупционно ли поведение чиновников? Как правило, СМИ со своей стороны тоже масла в огонь добавляют. Хотя часто именно местное самоуправление оказывается бессильным перед анархией и произволом.

Сегодня на нашей территории совершенно хищнически строятся СНТ (садовые некоммерческие товарищества) — от 100 до 500 коттеджей. Оформление документов нередко идет без нашего участия, распределение кадастровых паспортов на участки — тоже без нас. Люди получат землю, построятся и пропишутся — все ляжет на инфраструктуру поселения, хотя сельская власть тут как бы и ни при чем. А в скором времени там понадобятся и дороги, и детсады, и медицинское обслуживание, и вывоз мусора — об этом собственники земельных паев зачастую не думают.

Наоборот, находят кучу лазеек, чтобы обойти закон. Участки регистрируются где угодно, без согласования границ с нами. А в суд-то потом вызывают нас — администрацию.

Меняется собственник участка — сельскую власть опять-таки никто не информирует. В похозяйственной книге записан Иванов, а там уже прошли и Петров, и Сидоров. Потом у очередного собственника появляются имущественные претензии, он идет к нам. А мы его знать не знаем!

Бывает, что не изымаются ранее выданные свидетельства на право собственности на землю. При большом желании по старой бумаге можно получить новое свидетельство — значит, и участок. Снова суд: из одного — в другой, из другого — в третий и т.д. и т.п.

Решение этих вопросов следует закрепить за органами местного самоуправления!

Или вот еще история — с так называемой дачной амнистией. По закону мы имеем право бесплатно оформлять в собственность до 6 соток «ничейной» земли, которую вольно или невольно «присоседил» к участку дачник. Это было сделано для того, чтобы человек не бегал по кабинетам, не стоял в очередях, чтобы узаконить лишнюю площадь.

Теперь, откуда ни возьмись, всплывает новая цифра: органы местного самоуправления могут проводить межевание всего участка, если излишек земли не превышает 10% от общей площади. То есть если официально вы владеете 15 сотками, а вам рулеткой, шагами или веревкой когда-то намерили 18 соток, то эти три сотки уже не узаконишь. 1,5 сотки прирежем к огороду, а остальные 1,5 — извини-подвинься, так и останутся ничейными.

Это искусственно придуманное ограничение ведет к неэффективному использованию земли. Куда прикажете ее девать? В сотнях разных мест поселения, на неудобьях, появятся никому не нужные клочки по 1,5–2 сотки. А это в конечном итоге потери земельного налога. Хотя земельный налог — наш основной доход.

— Его хорошо платят, исправно?

— К сожалению, нет. До сих пор продолжается процесс формирования базы налогоплательщиков. Собственник даже может устроить скандал в налоговой инспекции, что с него в течение нескольких лет не взимается налог, и будет просить занести его в базу данных. Но ровным счетом налоговики ничего сделать не могут.

— Что-то я вас не понимаю...

— Раньше налог собирал сельский округ — все они ликвидированы в начале 2000-х годов, хотя до этого исправно вели учет, имели всю информацию, сами собирали земельный налог. Последние годы землей занимается налоговая инспекция. А она может включить собственника в свою базу лишь только после того, как тот зарегистрируется в Регистрационной палате и получит новое свидетельство. Никаких других сведений или источников налоговики не признают по закону. Вот и получается, что тысячи владельцев, не уклоняющихся от уплаты, а желающих добросовестно платить, не могут этого сделать!

— Как говорится, тяжело в колхозе без нагана?

— А вы не иронизируйте: действительно тяжело. В сельской местности жить дороже, чем в городе. К примеру, из 34 деревень нашего поселения газифицированы, да и то частично, 6. Ремонт домов, заготовка топлива на зиму, услуги транспорта — все это для крестьян выливается в кругленькую копеечку. Так, чтобы не сидеть в холоде, хозяевам в индивидуальный дом с печным отоплением необходимо завезти угля из расчета минимум 40 кг на 1 кв. м общей жилой площади. Если у вас совсем маленькая избенка, это уже две-три тонны, а тонна угля стоит от 5 до 7 тыс. рублей. Нужно запасти еще и дрова для растопки.

По большому счету, никаких льгот для обитателей сельских территорий не существует. Вот возьмем наш Серпуховский район. Еще с советских времен район и город были отделены друг от друга, имели свои органы власти. И сложилась парадоксальнейшая ситуация: район не имеет своих водозаборов, полигонов для утилизации мусора, очистных сооружений. Хотя все это находится на территории района, нам не принадлежит

Ну так вот, в районе качается вода, она поступает в Серпухов, а уже оттуда перекачивается в наши населенные пункты по немаленькой, заметьте, цене — 15 руб. за кубометр.

Платим втридорога за свою же воду. Куда деваться?..

— Постойте, лет 10 назад Серпуховский район вынашивал амбициозные планы заметно улучшить свое водоснабжение из «лужковского» водозабора. Ничего не получилось?

— Этот проект закрылся примерно лет пять назад. Кстати, уже на самой стадии его завершения. Москва планировала качать из Окской поймы порядка миллиона кубов питьевой воды для своих нужд. Однако ученые установили, что, если тот «проект века» вступит в строй, уровень грунтовых вод в районе снизится еще на 7–10 метров, а снижаться ему дальше некуда. Уже сегодня артезианские скважины у нас бурятся на глубину более 100 метров. Это была бы настоящая экологическая катастрофа.

* * * 

— Если бы вам разрешили поправить многочисленные законы о местном самоуправлении, что бы вы сделали?

— По правде говоря, некоторые я бы вообще отменил. Но этого сделать, конечно, невозможно. Необходимо отрабатывать различные нюансы внутри документов. Их много.

Например, непонятно: почему предоставление и реализация муниципальных услуг и закупок должна идти строго через электронные торги? Есть услуги условно-постоянные: вывоз мусора или содержание кладбищ. Это ежедневная работа, и мне, конечно, хотелось бы иметь если не постоянных, то долговременных партнеров. Но каждый год я объявляю аукцион и выбираю того, кто предложит за работы минимальную сумму.

Через год снова конкурс, новый подрядчик... Но фирма, пришедшая на один год, не будет работать хорошо! Это же элементарно. Ее задача — взять деньги. А если бы она заходила на 4–5 лет (хотя бы на срок полномочий главы поселения), свои задачи выполняла бы совсем по-другому, понимала, что она — не временщик. За 4–5 лет можно навести порядок, а за 1 год — даже пытаться не будут.

— И что, компании в ходе тендера действительно появляются разные?

— Конечно. В нашем поселении уже работают структуры из Ярославля, Москвы. Ничего не хочу сказать плохого о них, но Данковское поселение — не их родина, не их земля; есть риск, что годовой контракт они будут отрабатывать как потребители.

Без аукциона глава поселения может выбрать подрядчика, если стоимость работ в квартал не превышает 100 тыс. руб. Что такое 100 тысяч сегодня? Заменить 10 оконных рам — вот и весь маневр для органа местного самоуправления.

Скажу больше: если кто-то попытается «свалить» главу поселения, он это легко сделает с помощью тех самых электронных торгов...

— Интересно, каким же образом?

— К примеру, наш недруг выставит фирму, которая задекларирует минимальную сумму за проведение работ, — по закону она и станет победителем. Потом ровным счетом ничего не сделает. Кто будет виноват? Власть! Деньги не освоены, работы не выполнены. А если работы намечались экстренного характера, связанные с ремонтом жилья или водоснабжения... И так несколько раз. Можно, конечно, судиться, но время—то уйдет. А там, глядишь, и селяне на улицы выйдут.

— Неужели все так просто?

— Не просто, а очень просто! Потом, что касается законов, которые нам мешают развиваться... Любой глава местного органа власти мечтает более четко выстраивать отношения с налогоплательщиками. По большому-то счету именно они закладывают бюджетную базу поселения, уплачивая земельный и имущественный налоги, налог на доходы физических лиц.

Здесь тоже все не в нашу пользу. Предприятие работает на нашей территории, а зарегистрировано в другом месте — налогов от него мы не видим. Человек (физическое лицо) постоянно живет у нас, мы, муниципалитет, оказываем ему все причитающиеся услуги. Но работает он, допустим, в Москве — и подоходный налог оставляет там же.

Все должно решаться и платиться по месту жительства! Кстати, средства бы расходовались более рационально — в деревнях не нужен аудит или Счетная палата. Если деревенский мужик отчисляет налоги в свое поселение, то за получаемые услуги спросит по полной программе. Извините за выражение, из кармана главы вытряхнет свои трудовые рубли.

Но сегодня живет он и «мусорит» тут, а платит — там...

— Николай Викторович, столько проблем перед местной властью, что даже непонятно, как вам удается балансировать, что-то еще и делать для населения. В канун своего 60-летнего юбилея не хотите подвести некоторые итоги? Вы хоть и прибедняетесь, но мы знаем, что Данковское сельское поселение — самодостаточное, живет на свои деньги, без дотаций...

— Тут тоже интересная история. Избирался я в сентябре 2005 г., когда поселение вообще не имело собственного бюджета. Нам его сформировали только в начале 2009 г. Через четыре года люди меня спрашивают: докладывай, мол, что сделал за четыре года? А что я мог сделать, не имея бюджета?!

Сегодня ситуация, конечно, получше. Худо-бедно ведем газификацию деревень — Арнеево, Лужки, Сераксеево, Мартьяново, Правое Ящерово, Новинки. Причем проектирование и строительство ведем за счет средств инвесторов и граждан.

Из своего бюджета в год выделяем по 10–12 млн. рублей на ремонт жилья, развитие инженерной инфраструктуры. В ряде населенных пунктов появилось уличное освещение, отремонтированы дороги, занимаемся подводом горячего и холодного водоснабжения. Не поверите, в квартирах многоэтажных домов в селе Турово еще 10 лет назад стояли печки-буржуйки, другого отопления там просто не было. Строим детские игровые площадки, капитальную хоккейную коробку сдали в Турово, вскоре сдадим еще одну. На днях открыли памятник в честь 70-летия битвы под Москвой в Данках...

— Значит, жизнь налаживается?

— Я бы сказал, жизнь продолжается.

Иногда мне кажется, что не благодаря, а вопреки принимаемым парламентариями некоторым законам!..