Прежде чем начать разговор, Татьяна Анатольевна проводит для меня экскурсию. Слева от стройки, припарковавшись так, чтобы хорошо просматривалась улица, стоит милицейский микроавтобус. Внутри греется высокий мужчина в очках, некто Варфоломеев, по словам Догилевой, представитель заказчика. Увидев нас, он тут же выбирается на улицу, шутливо здоровается и обращается к актрисе, которую не так давно за протесты свозили до местного ОВД, со словами: “Ну что вы, Татьяна Анатольевна, вас никто трогать не будет!” Улыбаясь, он удаляется в неизвестном направлении.
Дальше актриса показывает участок тротуара, на котором стояли протестующие, перекрывая движение стройтехники, когда их забирала милиция на том основании, что они якобы заняли проезжую часть. Самая интересная картина — в ближайших дворах. После начала строительных работ земля здесь кое-где прогнулась, образовав глубокие ямы, со стен начала обваливаться плитка, кое-где невооруженным глазом видно трещины на фасаде.
— Я живу в этом районе уже 25 лет, — начинает Догилева. — Мой дом через двор отсюда. Я спрашивала инженеров, угрожает ли ему эта стройка. Мне ответили. “Вам не угрожает, а вот тем — конец”. Мне кажется, застройщики вообще не ведают, что творят, потому что у них все провалится и зальет так же, как и в домах вокруг. Здесь раньше было болото и три пруда, строить на таком плавающем грунте надо очень аккуратно. А они что делают? Доходит до смешного: сегодня пришла какая-то дама, чтобы замерить шум на стройке, и, конечно, именно на этот день строители прекратили работы. Я ей говорю: “Подождите, сейчас начнут долбить”. Она: “Ничего я ждать не буду”.
Вообще, такое безобразие творится, что даже не знаешь, как к этому относиться. Сначала накрывает справедливый гнев и желание бороться. Ну а когда все рушится, остается только смеяться.
— У вас пока ничего не рушится.
— Это пока. Сначала они уничтожат эти дома, потом примутся за мой. Они сначала доводят здание до аварийного состояния, потом говорят, что это не подлежит ремонту, а дальше сносят или захватывают. Так же было со студией “ТРИТЭ”. Стоял особняк девятнадцатого века, пока совсем не обветшал. Когда его рушили, даже не прикрыли пленкой. Пыль и гадость летели по всему району. Все дома в округе заразились американскими летающими тараканами. За ними полезли полчища крыс. И все оттуда.
Видимо, снос был хорошо спланирован. У них вообще все продумано заранее. Нарушены все возможные законы, а они только хохочут. Когда мы не пускали бетономешалку, строители ничего не могли сделать, потому что милиция вела себя нейтрально. Потом пришли представители заказчика и принялись дико хохотать, глядя в нашу сторону. Тут же появилась милиция и нас всех похватала.
— Что вы чувствовали в тот момент?
— Ничего. Позвонила бывшему мужу: “Меня забирают в милицию, обзвони кого можешь, чтобы об этом оповестить”. Нас привезли в ОВД по Пресненскому району, там у них есть начальник по фамилии Щеглов. Он провел воспитательную беседу. Был с нами добр. А когда наших снова забрали через несколько дней (двоих на двое суток, а одну женщину оштрафовали на тысячу рублей) и я ему позвонила, он уже не был так добр. Сказал: “Я должен защищать правопорядок!” Вот они и защищают. Дежурят каждый день. Утром опять приехало несколько машин с милиционерами. Да еще и с автоматами, будто здесь готовят террористический заговор.
— Пытаются вас запугать?
— Я сначала сказала себе, что не буду выступать на эту тему, лучше выскажусь по поводу стройки на Пушкинской площади. Но потом мне позвонили, попросили помочь, и я пошла. Потому что ну как не помочь людям, которые еще способны сегодня бороться за справедливость? Они не принадлежат ни к врагам Никиты Михалкова, ни к Союзу кинематографистов. Это простые люди, которые посмели поднять головы в защиту своих жилищ. У них нет ни юридической поддержки, ни финансовой. Они даже кофе в этом кафе не могут себе позволить. Зайдут, погреются чуть-чуть и снова на улицу.
— Почему же их так мало?
— Потому что царит полное неверие: “Чего вы тут стоите? Все равно они построят”.
— Вот и сейчас: мы разговариваем, а они строят.
— Ну и что? Мы кое-чего уже добились. Общественность обратила внимание на эту стройку. В понедельник депутат Николай Левичев встречался с мэром Сергеем Собяниным как раз по поводу застройки в Малом Козихинском. Вот такая передышка, все ждем, что скажет мэр.
— Как изменилась ваша жизнь с тех пор, как вы выступили против стройки?
— Я подключилась недавно, всего полторы недели назад, а уже столько грязи на меня вылилось! Но я счастливый человек и не пользуюсь Интернетом. Я все-таки известная актриса, обо мне много писали и раньше, в том числе клеветы, я к этому привыкла. Недавно соседка опять спрашивает: “Таня, почему везде пишут, что ты антисемитка?..” Тут я уже просто хохотала. Пусть пишут. Остальные защитники — люди простые, их достаточно закидать пакостными листовками, а ко мне нужен другой подход. Когда я первый раз ехала в милицию как свидетель, чтобы не побили и ничего не сделали парню, одному из протестующих, мне мягко посоветовали: “Таня, не связывайтесь с ними, это же профессиональные революционеры”. И на следующий же день вышла жутчайшая статья про меня в Интернете. Причем на таком сайте, где публикация, говорят, стоит совсем недешево.
Что еще? За это время я дала столько интервью, сколько не давала за всю предыдущую жизнь. А я их не люблю, уговорить меня очень сложно, и обычно я даю интервью за деньги. Но поскольку единственные, кто нас поддерживают, это СМИ, то это редкая возможность для меня сказать правду. Теперь мне даже интересно, чем все закончится. Очень много приложено сил, собраны подписи и жителей, и деятелей культуры. В основном люди реагируют скептически: “Ну что Собянин сделает? Михалков ведь дружит с Путиным”. Но я все-таки надеюсь на здравый смысл, на то, что какая-то законность существует. Заодно и проверим, кто из нас прав.
— От студии “ТРИТЭ” за это время были какие-нибудь заявления?
— Никаких. Был один день, когда сразу приехало много газет и съемочных групп, так все за забором разбежались, даже стройку остановили, остались только трое рабочих. Как вы думаете, почему они так боятся гласности?
— Михалков стройку тоже никак не комментирует?
— Нет, только запретил по телевидению нас показывать. К нам приезжали с камерами почти все федеральные каналы, а в итоге сюжет вышел только в “Программе максимум”. На следующий день после того, как меня забрали в милицию, мне позвонили еще и из программы “Ты не поверишь!”. Я подумала, они захотят развить эту тему. Я их пустила в свой дом, рассказала про стройку. Они нарезали фразами мое интервью, а закадровым текстом пустили, что Догилева устроила пьяный дебош с соседом и ее забрали в милицию. Я очень, конечно, обижена и теперь журналистов опасаюсь.
— В милицию вас забирали один раз?
— Один раз я туда поехала добровольно как свидетель. И один раз была некая разъяснительная беседа. Когда наших арестовывали на двое суток, меня как раз не было, я уехала в Питер на спектакль. Теперь хочу купить камеру и все снимать, чтобы у нас тоже были все видеоматериалы. Только вот проблема — я с техникой совсем не дружу. Здесь нужна серьезная организационная работа, чтобы вешать плакаты, собирать митинги. Мы же действительно не подпольщики, мы стихийно восставшие люди. Мы не знаем, как это делать. Такая абсолютно самодеятельная группа.
— Еще надо уметь официальные обращения писать.
— Ну они подавали два раза в суд, но там решили, что стройка во всем права. Еще бы они решили иначе!
— Я видел на фотографиях, как вы несете кофе и пирожки водителю бетономешалки, которой вы перегородили выезд.
— Он кричал, что хочет кушать. Я купила пирожки и кофе, чтобы он не голодал. Мы со строителями уже узнаем друг друга в лицо, даже здороваемся. (Смеется.) Им все надоело не меньше нашего. Когда горячие головы стали кричать: “Как вам не стыдно?” — один из них абсолютно правильно ответил: “Чего мне стыдиться? Я свои 9000 зарабатываю честно”. Я как-то ехала с одним из строителей, он и признался: “Как я ненавижу эту стройку, зачем же я сюда ввязался?!” Но что делать? Им нужно работать. У нас к строителям никаких претензий. Да и к стройке. Ну наймите немцев, которые умеют это делать, вам слово никто не скажет. Но нас никто и слушать не хочет.
— Кроме вас в этом районе еще живут медийные люди?
— Много кто. Людмила Марковна Гурченко, например. Но у нас такой цех, в нем все так сложно, путано и перевязано... Я ведь тоже была много лет назад в очень хороших отношениях с Никитой Михалковым. Это было прекраснейшее общение. С невероятного таланта, обаяния, красоты и щедрости человеком. Разве я могла представить, что он затеет такую стройку?..
