Главный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко, выступая на 6-м экологическом форуме в Санкт-Петербурге, призвал активнее внедрять трансгенные технологии. Призывать к внедрению ГМО на «зеленом» съезде — это все равно что поднимать тост за фашистов на встрече уцелевших узников Освенцима.
Да, трансгенные растения и животные позволяют решать ряд проблем, ограничивающих дальнейшее развитие сельского хозяйства. Но когда переносятся участки ДНК от растений и животных, разнесенных на разные ступени эволюционной лестницы, результаты бывают ужасающими. В первую очередь бесплодие в последующих репродукциях.
Может, это и является великой миссией господина Онищенко, и на самом деле он решает проблему перенаселенности планеты? Но почему первой жертвой предлагается пасть нам? Тем более что мир давно повернул в другую сторону.
Стремительное омолаживание раковых заболеваний, различные формы аллергии, проблемы с окружающей средой поставили перед Западом вопрос пересмотра аграрных стратегий. В обществе это выразилось в создании экологических движений, «зеленых» партий, росте их политического влияния. А на мировых товарных рынках производство экологически чистых продуктов — непрерывно восходящий тренд. Рост составляет в среднем 20–25% в год. В 2012 году емкость мирового рынка органических продуктов составила, по разным оценкам, от 60 до 80 млрд долларов. Прогнозы экономистов говорят, что если тенденция сохранится, то к 2020 году продажи в этом сегменте достигнут 200–250 млрд!
Почти год назад Россия стала участником ВТО и получила возможность свободного выхода на мировые продовольственные рынки. Так вот. Если в интенсивном сельхозпроизводстве нам конкурировать достаточно трудно, то в секторе органического земледелия у нас есть неоспоримые преимущества. Вот они:
— наличие гигантских земельных ресурсов: 430 млн га сельскохозяйственных угодий (из них 130 млн га пашни) и их относительная дешевизна;
— доставшиеся в наследство от СССР система социалистического земледелия, которая позволяет внедрять единые технологические приемы на огромных площадях, не согласуя их с большим кругом мелких собственников;
— по условиям международной сертификации, чтобы быть использованной в органическом земледелии, почва после интенсивного применения средств химизации должна пройти «нулевой период» (иногда до семи лет) санации или отдыха. 40 млн га пашни в России просто выведено из оборота, а кое-где поля не видели минеральных удобрений почти 20 лет. Пестицидная и гербицидная нагрузка на гектар пашни в нашей стране ничтожна. В 2012 году мы внесли в среднем 32 кг в действующем веществе удобрений на гектар, в то время как Евросоюз — 300 кг.
Переход к органическому земледелию позволит нашей стране отказаться от роли догоняющего. Да, мы отстали в интенсивном сельском хозяйстве, но последний — это первый, только в другую сторону. Убежден, у нас есть шанс стать крупным игроком на мировом рынке экологических продуктов. Это позволит диверсифицировать экономику, судьба России перестанет висеть на тоненькой ниточке конъюнктуры мировых цен на энергоносители, которую в любой момент может перерезать очередной экономический кризис. Переход к органическому земледелию позволит начать производство товаров с высоким уровнем добавленной стоимости. Это обеспечит устойчивое развитие сельских территорий, в том числе неблагоприятных по агроклиматическому потенциалу регионов.
Геннадий Григорьевич, пепел тысяч и тысяч сел, исчезнувших с карты нашего Отечества, не стучит в ваше гуманитарное сердце?
Но по-настоящему удивляет в этой истории то, что главный «заботник» о здоровье россиян выступает этаким беззаботным лоббистом «иностранных агентов» — транснациональных компаний, в первую очередь «Монсанто». Этот гигант вложил огромные деньги в трансгенные технологии. Но Запад опомнился и стал последовательно ограничивать доступ на свои рынки генетически модифицированным продуктам. Что ни говори, а там реально избираемая, подконтрольная обществу власть.
Что ж, в бизнесе так бывает: «Монсанта» промахнулась со стратегией. Теперь надо пристраивать товар где можно. А где можно? Там, где царит коррупция и отсутствие ответственности чиновников; в общем, в третьем мире. Частью которого — видимо, со знанием дела — считает нашу страну Геннадий Онищенко.
