— То, что творится в этом году со сдачей ЕГЭ, напрямую угрожает социально-политической ситуации в обществе, — констатировал «МК» глава Общества защиты прав потребителей образовательных услуг Виктор Панин. — Каждый год чиновники обещают наладить механизм ЕГЭ и прекратить утечки. Но ничего не происходит. И это порождает в стране сильнейший кризис доверия.
Остроты ситуации добавляет тот факт, что в сам ЕГЭ большинство людей не верит. В итоге в последние годы Единый госэкзамен превратился в национальную забаву «обмани государство». С технической точки зрения технология ЕГЭ уязвима, считает Панин:
— ЕГЭ крайне растянут «во времени и в пространстве»: одни разрабатывают экзаменационные задания, другие их печатают, третьи перевозят, четвертые вскрывают. И на каждом этапе есть возможность утечки, что, собственно, и происходит. В регионах вообще труба: там никакого контроля нет и никогда не будет. А общественный контроль на ЕГЭ — это утопия. Общественные наблюдатели никак не мотивированы: денег им не платят, а ведь большинству ради присутствия на экзаменах надо брать дни за свой счет или в счет отпуска.
Главная же проблема — привязка ЕГЭ к поступлению в вуз, считает он:
— Мы выстроили систему, при которой всего от одного элемента — ЕГЭ, зависит все будущее ребенка. Ставки для общества в этой борьбе с государством слишком высоки. А потому оно всегда переиграет власти и найдет на хитрый болт хитрую гайку. Но наши чиновники не хотят этого понимать.
Впрочем, дело не в одной чиновничьей неповоротливости. В реальных результатах ЕГЭ не заинтересован никто. Выпускники — потому что им поступать. А все остальные: учителя, директора школ, районные управления образования — потому что за низкие показатели ругают и, хуже того, применяют административные меры воздействия. Губернаторов и тех штрафуют за низкие показатели ЕГЭ. Что ж удивляться, что экзаменационные материалы вечно утекают и все друг друга покрывают?
* * *
Между тем 30 мая очередной единый госэкзамен — выпускники сдавали на выбор историю (почти 200 тысяч человек), биологию (чуть более 180 тысяч) или информатику (всего 90 тысяч учеников) — прошел как обычно, то есть с массовыми нарушениями и списываниями.
За сутки до начала испытаний Сеть снова разразилась готовыми ответами.
— Там, где сдавал я, были все возможности воспользоваться скачанным: выходишь в туалет с телефоном, и все дела, — делится выпускник из Москвы. — Никаких камер слежения в туалетах не было, по-моему, их не было и в классе, где сдавали мы, хотя лично я этим не интересовался. По мне, придумать способ списывания сложнее, чем просто освоить предмет. Но те, кому интересно придумывать хитроумные лазейки, обманут любой надзор. Хотя в нашем классе многие сдавали сегодня информатику, по которой ответов в инете не было. Там даются живые задания на компьютере. Но у наших ребят в кабинке туалета был штаб, из которого установлена связь с учителем. Остальное не скажу, да и не в курсе.
— У школы сегодня практически нет никаких возможностей соблюсти честность экзамена, — говорит учительница истории Ольга Ивановна. — Единственное, что мы можем, — это следить за шпаргалками. Но при этом присутствующие на ЕГЭ учителя не имеют права ходить по аудитории, подходить к детям — это, дескать, мешает им сосредоточиться.
Ректор известного вуза, где учится много кавказцев, пребывает в шоке:
— Весь Кавказ выпускается чуть ли не со 100 баллами по русскому. А потом они приезжают в вуз и не понимают, что значит «заходите, присаживайтесь!».
Ректоры других вузов подтверждают: не только с Кавказа, но и из других отдаленных регионов абитуриенты привозят более высокие баллы ЕГЭ. То есть чем дальше от цивилизации, тем уровень среднего образования выше. С чем это связано — остается только догадываться. И учителя школ Москвы, по понятным причинам пожелавшие остаться неизвестными, косвенно подтверждают этот феномен: после 10-го класса многие московские школьники переводятся в какие-то отдаленные местности.
Фишка в том, что в маленьких городках, где всего по три школы, найти и купить себе живую «подсказку с указкой» значительно проще. А в Дагестане, похоже, уже возникло новое направление, получившее прозвище «ЕГЭ-туризм». Его центр притяжения — отнюдь не Махачкала и Дербент, а маленькие горные аулы с сельскими школами. В прошлом году туда съезжались сами дагестанцы из Махачкалы и других крупных городов, а в 2013 году здесь собрались выпускники со всей России.
— Да, у нас сдать легко! — радуется дагестанский выпускник-2012, ныне без пяти минут второкурсник. От сильного акцента за год учебы в Москве он почти не избавился. — У нас никто ни за кем не следит. Не, не за деньги, что вы! У нас на Кавказе так: Аллах накажет, если не поможешь. Я в ауле у деда последний год учился, а там почти все жители — наша родня...
Но, если верить выпускникам-гастролерам, их родители, в отличие от аборигенов, за кавказское гостеприимство в сфере среднего образования платят наличными. Прайс примерно такой: вынести работу из класса и через полчаса вернуть в готовом виде в дагестанской сельской школе стоит 2 тысячи рублей (в то время как в Махачкале порядка пятнадцати).
