Смертельные заработки
— Как относятся к трудовым мигрантам на родине?
МАРАТ КАЗАКПАЕВ (М.К.): — Простой народ — как к кормильцам, а власти — по-разному. В Таджикистане и Кыргызстане понимают, что вклад трудовых мигрантов в экономику неоценим. А вот узбекские власти не приемлют того, что их граждане отправляются на заработки в Россию. Президент Ислам Каримов открыто называет их предателями и выступает против их возвращения на родину. Да и сами узбеки любой ценой стараются остаться в России, поскольку знают, что дома их ждут репрессии, начиная от штрафов (это массовые случаи) и вплоть до реального тюремного срока. Но даже страх перед возможным преследованием на родине все равно не останавливает, поскольку уровень жизни в стране, особенно в сельских районах, запредельно низкий. Среднемесячный доход семей там, по доходящим до нас данным, подчас составляет всего 60 долларов.
УСМАН БАРАТОВ (У.Б.): — Когда президент Каримов официально объявил, что дворники, подметающие улицы в Москве, это лентяи, позорящие свою нацию, — можно сказать, он послал этим бедным людям «черную метку». В стране сразу же началась антимигрантская кампания. На мой взгляд, в самом хорошем положении находится Кыргызстан. При экс-президенте Бакиеве был заключен договор между Россией и Киргизией об облегченном получении российского гражданства для трудовых мигрантов. И многие успели этим воспользоваться, получив гражданство, пока этот режим не отменили. Да и поддержки от властей у киргизских трудовых мигрантов больше. Допустим, если киргизов где-то обидят, то за них моментально вступится посольство Кыргызстана, чего нет в случае с узбеками или таджиками.
— А как среднеазиатские СМИ реагируют на антимигрантские кампании, которые с завидной регулярностью разворачиваются в России?
МАРС САРИЕВ (М.С.): — У нас особый акцент ставится на том, сколько гробов возвращается из России. Ужасы, поджидающие гастарбайтеров на заработках, освещаются так подробно, что подчас искажается вся картина. Так что многие едут к вам с большой опаской, не зная наверняка, вернутся живыми или нет.
Из средневековья — в сексуальное рабство
— Можно ли нарисовать портрет среднестатистического трудового мигранта из Средней Азии?
АБДУЛЛО ДАВЛАТОВ (А.Д.): — Из Таджикистана едут как уроженцы сельских районов, не имеющие ни опыта межэтнических отношений, ни опыта проживания в городских условиях, ни нормального образования, так и представители интеллигенции — врачи, учителя, журналисты, получавшие дипломы еще при СССР. Последних, конечно, меньше. Прежде чем устроиться по профессии, им приходится проходить процедуру нострификации дипломов (подтверждения их эквивалентности российским образовательным стандартам и последующего признания). Пока ждут, устраиваются, подобно своим землякам без образования, в систему ЖКХ или на стройку. Но и после нострификации далеко не всем удается найти хорошее офисное место.
М.С.: — В авангарде трудовой миграции из Кыргызстана — жители южной части страны. В силу существующего экономического перекоса север у нас более самодостаточен по сравнению с югом. Подавляющее большинство приезжающих к вам киргизов — это, конечно, мужчины 20–35 лет, в основном из сельской местности. Есть и женщины. Но тут складывается интересная картина. Из Узбекистана и Таджикистана в Россию едут женщины, уже побывавшие замужем, в возрасте около тридцати лет и старше. Они уже имеют жизненный опыт, могут за себя постоять. А вот из Кыргызстана «идет» поток 16–18-летних девочек, только окончивших школу. На чужбине они часто сталкиваются с насилием, причем со стороны своих же соплеменников, и даже попадают в сексуальное рабство. Наши соседи осуждают нас за то, что позволяем отправлять на заработки совсем еще неискушенных девушек. Но что мы можем? Пытались наши парламентарии поднять вопрос о возрастном цензе, чтобы разрешение на выезд из Кыргызстана могли бы получать молодые женщины старше 25 лет. Но у нас много неправительственных организаций, сидящих на западных грантах. И они такой тут подняли скандал! Это гендерное неравенство! Это средневековье! Таким образом, инициатива была очень грамотно нейтрализована общественниками, среди которых, кстати, процентов 97 — это женщины, как ни странно.
Еще замечу, что лет 10 лет назад киргизы работали в основном дворниками, грузчиками. Сейчас мигранты с хорошим русским языком активно осваивают сферу торговли и обслуживания. Появляется прослойка людей, которые в России занимаются малым бизнесом — открывают свои кафе, торговые точки.
М.К.: — На этой почве, кстати, возникают, стычки и конфликты с кавказцами, поскольку киргизы наступают им на пятки. По сути, половина всех трудовых мигрантов из Кыргызстана занята в торговле. Около 30% подвизается в строительной сфере. Кстати, каждая бригада — сплоченное автономное образование, и если один из членов выбывает из нее на какое-то время или навсегда, то продает свое место земляку. Стоимость «вакансии» — от 10 тысяч рублей. Узбеки, по преимуществу, устраиваются строителями или разнорабочими. Таджики заняты в системе ЖКХ, на стройке, практикуют частный извоз. Женщины из Средней Азии осваивают торговлю, работают уборщицами, гардеробщицами, домработницами. Некоторые приезжают сюда с детьми.
— В какие страны помимо России отправляются на заработки жители Средней Азии?
М.С.: — На втором месте по притяжению трудовых мигрантов стоит Казахстан. В Казахстане, по неофициальным данным, трудится около 200 тысяч киргизов. И, что интересно, многие заняты в сфере IT! Так что, возможно, скоро трудовые мигранты начнут проникать и в ряды российских айтишников.
Небольшой процент киргизов — в основном через знакомых — едет в Турцию. В Китай и Европу без образования и знания языков вообще попасть невозможно. Трудовой мигрант в 90% случаев — самоучка (если брать, к примеру, строительные специальности) и не имеет квалификационной книжки.
А вот в США есть наши мигранты, хотя и крайне незначительная прослойка. Любопытно, что там формируется особая каста — киргизов-строителей, занятых на монтаже небоскребов. И они потихоньку начинают теснить с этого достаточно узкого профессионального рынка американских индейцев, за которыми раньше была закреплена эта сфера. Киргизам на высоте работать комфортно, поскольку они росли в условиях высокогорья.
А.Д.: — Для нас также вторым по популярности стал Казахстан, где работает примерно 450–500 тысяч мигрантов-таджиков на данный момент.
Среди новых направлений, которые открывают для себя таджики, — ОАЭ и Южная Корея. В Объединенные Арабские Эмираты едут работать в торговых сетях продавцами-консультантами. Языковой проблемы как таковой нет: таджики по большей части очень религиозны и знают наизусть многие суры Корана, написанного на арабском, так что легко могут общаться с жителями Дубая. А Южная Корея привлекает не только возможностью достойных заработков, но и хорошими условиями. Попасть туда можно только легально, зато там приезжих обеспечивают жильем и защищают законом. Основные сферы трудоустройства — строительство, автосервисы. И когда молодежь видит, какими их земляки возвращаются из Южной Кореи с заработков, то садится учить уже не русский, а английский.
Киргизы требуют открытия русских школ
— Меняет ли Россия людей, которые приезжают в нее на заработки?
М.К.: — Гастарбайтеры имеют в любом случае нормальный уровень доходов, если говорить о них применительно к уровню жизни в их странах. Многие из тех, кто сейчас возвращается домой, сумели за эти годы накопить какие-то средства, позволяющие не бедствовать.
М.С.: — Если говорить о Кыргызстане, то престиж и статусность у нас едва ли не важнее всего остального. Вчерашние трудовые мигранты приезжают к себе, в глубинку, отстраивают двухэтажные особняки, покупают крутые машины. Они могут голодать при этом, а за фасадами их домов — голые стены, но лишь бы пустить пыль в глаза землякам. Это одна из национальных черт. Но, конечно, гораздо больше тех, кто благоразумно вкладывает деньги в собственное дело, открывая автомастерские, пекарни, торговые точки на рынке. Не надо забывать, что свои капиталы они часто сколачивают в ущерб своему здоровью, во всем себе отказывая и существуя в нечеловеческих условиях, когда в одной комнате ютятся по двадцать человек.
Меняется у вернувшихся и психология. Они становятся более уверенными в себе, более предприимчивыми, поскольку перед глазами у них московские образчики для подражания. Хотя предпринимательские способности у восточного человека и без того в крови.
А.Д.: — В России мигранты находятся под постоянным прессингом. Тут и свои же земляки, которые могут «кинуть», и полиция, и националисты, из-за которых страшно ходить по улицам. А защиты искать, по сути, не у кого, так как в консульствах к ним относятся наплевательски. А дома, когда этот груз спадает с плеч, они любят бравировать тем, что заработали, пускать деньги по ветру. Проблема трудовых мигрантов в том, что зарабатывать они худо-бедно научились, а вот куда вкладывать деньги на родине — не понимают.
У.Б.: — В Узбекистане достаточно сказать одно лишнее слово, как тебя тут же в оборот возьмут спецслужбы. Оказавшись в России, узбеки попадают под влияние европейского мировоззрения, более раскрепощенного в политическом плане. Конечно, Каримову это не нравится, он боится, что мигранты, проникнувшись демократическими взглядами, станут угрожать его режиму.
— А как вы оцениваете способность трудовых мигрантов к ассимиляции? Ведь очень часто именно инаковость становится поводом для открытого конфликта.
М.С.: — В Кыргызстане существует достаточно сильное социокультурное различие между жителями северных районов (они более либеральны, гибки и европеизированы) и южанами (в них сильны националистические, консервативные настроения). Северяне, искони принадлежавшие к кочевникам, находившиеся постоянно в движении, на заработках быстро адаптируются, создают свои клубы по интересам и вполне успешно социализируются. А вот южные киргизы — представители оседлой, земледельческой цивилизации — с трудом находят себе отдушину. Как правило, они начинают ходить в мечети, чтобы как-то актуализировать себя личностно. Тут надо отметить, что в отличие от узбеков или таджиков выходцы из Кыргызстана — народ не религиозный. Они (так же, как и казахи) принадлежали к кочевой цивилизации номадов, которой исторически был присущ не ислам, а шаманизм. И тяготели номады не к восточной цивилизации с ее жестким ортодоксальным мусульманским началом, а к евразийским ценностям.
Узбекам и таджикам в этом плане тяжелее. Они меньше склонны к ассимиляции как раз в силу рамок вероисповедания и больше сталкиваются с враждебностью окружающей среды.
Одна из опасных тенденций последних лет касается киргизов-южан, выезжающих на заработки в Татарстан, Башкирию, Новосибирск. Мало интересовавшиеся религией парни из аулов оказываются в сетях исламских центров и возвращаются назад истовыми мусульманами, а некоторые — и фанатиками. И все их «новые знания» о мире приправлены антирусским национализмом. Есть информация, что часть из них попадает под влияние экстремистских группировок, связанных с ваххабитами. Это очень серьезный звонок.
— Может, если бы они хорошо говорили по-русски, им бы проще жилось в России?
М.К.: — Действительно, с юга Кыргызстана с начала 2000-х годов пошла волна трудовых мигрантов, которые или вообще не знали русского языка, или едва им владели, при том, что русский признан у нас в стране вторым официальным языком общения. Но в последние годы наметился новый тренд: население требует от властей, чтобы те повсеместно открывали центры русского языка.
М.С.: — В связи с этим на юге страны возникла большая потребность в учителях русского языка. В школах русскоязычные классы переполнены. И еще одно наблюдение. В 1990-х годах паспортную графу «ФИО» многие киргизы стали заполнять на исконный манер. Допустим, «Азамат кызы Айгуль», что значит: Айгуль, дочь Азамата. Теперь обратно переделывают паспорта, вписывая свои фамилии и имена по аналогии с тем, как это было в СССР и как это принято в России. Практика показывает, что с таким документом легче адаптироваться.
Рабы в России больше, чем рабы
— В чем отличие, на ваш взгляд, трудовых мигрантов из стран Средней Азии и представителей Закавказского региона?
М.К.: — Во-первых, выходцы из Азербайджана и Армении объединяются в богатые диаспоры, которые держат в России целые рынки, успешно занимаются рестораторством. И они, конечно, гораздо более защищены, поскольку имеют прочные связи с провластными российскими структурами. Россия для них — место, где они строят свои бизнес-империи, тогда как среднеазиаты представляют собой классический тип гастарбайтеров. К слову, Казахстан на фоне других бывших среднеазиатских республик стоит особняком. Его экономический потенциал очень высок, если сравнивать его с Кыргызстаном, Узбекистаном или Таджикистаном. При этом для казахов остается актуальной и внутренняя миграция, когда более бедный Север едет на более богатый Юг.
— Интересно, а почему так мало гастарбайтеров поставляет Туркмения?
М.С.: — Туркмены живут как в сказке «1000 и одна ночь». Я работал три года в посольстве Кыргызстана в Туркменистане. Это очень закрытая страна, с сильным родо-племенным делением. Среди элит у них выстроена круговая схема обогащения: сначала на нефтяную трубу «садятся» представители одного рода и два года купаются в «черном золоте», потом их отправляют курировать неприбыльную сферу, например образование. А к нефтянке допускают другой клан, чтобы дать заработать. И все идет по кругу. Что же касается простого народа, то благодаря закрытой границе и мощной пропагандистской машине люди принимают за чистую монету все, что бы им ни сказали. Говорят, что через 10 лет во дворе у каждого будет стоять «Мерседес», и они в это верят и кротко ждут, когда обещанная манна небесная падет на их головы.
— Какие меры, на ваш взгляд, необходимо предпринять в области трудовой миграции для того, чтобы снять напряжение?
М.С.: — Российскому бизнесу выгодна дешевая рабочая сила, к тому же не требующая соблюдения социальных обязательств. Создается мощная коррупционная цепочка — предприниматели, регистрирующие структуры, силовики, — которой выгодны эти рабы. Конечно, в обществе вызревает социальный протест, поскольку гастарбайтеры демпингуют цены. Тут нужен государственный подход. Нельзя допускать, чтобы бизнес диктовал свои условия. Как вариант, можно создавать фильтры в виде квотирования для въезда трудовых мигрантов в столицу, чтобы не раздражать коренное население. Но при этом приглашать гастарбайтеров помимо столичного в другие регионы, создавая там инфраструктурные проекты, развивающие территории. На Дальний Восток, например. Уж лучше там будут выходцы из Средней Азии, чем китайцы. А сейчас в Москву набивается куча озлобленных трудовых мигрантов, которых гоняют туда-сюда националистические движения. В определенный момент та часть гастарбайтеров, которая пропитается ваххабитскими настроениями, может сыграть роль «пятой колонны», взрывающей государство изнутри (по аналогии с Сирией). А бизнесменам все равно: они заберут свои деньги и уедут.
М.К.: — На мой взгляд, помогло бы также введение высоких штрафов для тех, кто использует труд нелегалов.
— Для среднеазиатских экономик такой отток рабочей силы — это больше благо или вред?
А.Д.: — Если брать обычную таджикскую семью, то как минимум один из ее членов находится на заработках за рубежом. Официально в 2012 году переводы из России составляли 46% всего бюджета республики, а в 2013 году власти засекретили эти данные, видимо, чтобы лишний раз не афишировать истинные размеры финансовых потоков. Властям Таджикистана выгодно выталкивать трудоспособных соотечественников в чужую страну. Им эти граждане не нужны, поскольку все равно рабочими местами их невозможно обеспечить, но им интересны те деньги, которые могут привести за собой мигранты на родину.
М.С.: — Ежегодно около двух миллиардов долларов (по неофициальным данным) вбрасывается в киргизскую экономику за счет мигрантов. Если бы не такая мощнейшая подпитка, то в нашей стране, равно как и в соседних, мог бы начаться хаос.
М.К.: — Я считаю, что пик миграции пришелся на прошлые годы, а сейчас процесс потихоньку должен пойти на спад. Это связано отчасти и с тем, что активнее стали работать органы ФМС в России. Но трудовая миграция для региона — однозначно благо. Если бы среднеазиатские экономики, включая Кыргызстан, развивались более системно, то, поверьте, гораздо меньше было бы тех, кто пытается искать счастья в чужих краях.
СПРАВКА «МК»
В 2013 году было поставлено на миграционный учет 728 074 гражданина Кыргызстана, 3 112 723 гражданина Узбекистана, 51 930 туркмен, 1 508 341 таджик, 453 279 подданных Казахстана. Для сравнения, в 2011 году эту процедуру в органах ФМС России прошло 618 414 киргизов, 2 112 507 узбеков, 38 204 выходца из Туркмении, 1 127 416 граждан Таджикистана и 597 999 казахов.
В 2013 году гражданство России приобрели 7177 граждан Кыргызстана, 17 937 граждан Узбекистана, 825 туркменских подданных, 12 476 приезжих из Таджикистана и 20 582 — из Казахстана. В 2011 году российским паспортом обзавелись 52 362 приезжих из Кыргызстана, 7906 из Узбекистана, 544 человека из Туркмении, 6152 гражданина Таджикистана и 29 986 граждан Казахстана.
