Помню, мы встретились в ее скульптурной мастерской — это было страстное увлечение Елены Александровны. Я когда ее увидела — стильно одетую, подтянутую, — не поверила, что она 1925 года рождения. А Косова начала знакомство со слов: «Вы самое главное напишите — что я свое второе призвание нашла в 50 лет, когда взяла в руки кусок глины. Пусть то будет примером всем женщинам. Никогда не поздно!»
А уж Косова действительно может быть примером, и не только для женщин. В годы войны записалась на снайперские курсы. Потом увидела объявление о приеме в Высшую военную школу МГБ. Она тогда не знала, что это и есть школа разведки.
— Папа был командующим внутренними войсками МВД, и он был против моего решения. Говорил: «Ну что тебе там делать? Это не женский путь» Но переубедить ему меня не удалось. И потом я стала работать в представительстве СССР при ООН. У меня была надежная легенда, что я являюсь специалистом по защите прав женщин и т.д.
Елена Александровна в молодости была просто неотразима. Но Центр задачу очаровать кого–то никогда перед ней не ставил.
— Мои информаторы обычно были женщинами, — смеялась тогда Елена Александровна. — Общение двух дам, их «случайные» встречи в кафетерии, парикмахерской ни у кого не вызывают подозрения. Одно рукопожатие, дружеское объятие — и шифровка у меня. Благодаря этой связи Центр регулярно получал информацию, касающуюся позиций стран НАТО по глобальным мировым проблемам. В Нью–Йорке я была связником в группе Барковского (как раз он занимался атомной бомбой).
У Косовой на счету десятки удачных операций и ни одного провала. Но мировую известность она снискала отнюдь не как разведчица и даже не как жена резидента внешней разведки Николая Косова, а как... скульптор. Ее работы сегодня — в лучших музеях разных стран. Она лепила Маргарет Тэтчер, Брежнева, де Голля, Кеннеди и... даже своих коллег–разведчиков. Именно разведка научила ее запоминать лица и видеть в человеке то, что скрыто от посторонних глаз.
