«Лошадей у вас отберут и съедят»
— Как родилась идея конной кругосветки?
— В апреле 1990 года, во время чтения письма Чехова, мне пришла идея повторить его путешествие на Сахалин и сравнить, что же изменилось за 100 лет в России. Вместе с другом Николаем Шабуровым мы решили, что пойдем на лошадях — не только через Сахалин, но и далее по всему земному шару. Почему лошади? Большую часть пути Чехова везли на перекладных. Чтобы максимально приблизиться к чеховским ощущениям и чувствам, нужно передвигаться с такой же скоростью.
— Откуда у вас такая любовь к лошадям?
— Вероятно с детства. Отец мой, Федор Георгиевич, работал на лошади на лесозаготовках в Мордовии. Семья жила в Рязанской области, на самой границе с Мордовией. Отец нередко приезжал домой на лошадке. На ночь стреноженного коня отпускали пастись в лес. Утром отец иногда позволял мне найти лошадь и привести ее в поводу домой. Помогало ботало — колокольчик, который висел на лошадке.
— Как отбирали лошадей для путешествия?
— Это был 1992 год. В путь мы должны были отправиться на владимирских тяжеловозах, другой породы в то время в Ивановской области для экспедиции не нашлось. Хотя и специалисты из Министерства сельского хозяйства страны нас убеждали взять в экспедицию простых крестьянских лошадок. Увы, к этому времени их уже почти не осталось в Центральной России. Лошадей для путешествия нам подобрали коневоды Гаврилово-Посадского госплемзавода. Выбрали самых возрастных кобыл: 15-летнюю Лангусту и 12-летнюю Почту на тот случай, что, если бы лошади не дошли до Сахалина, то можно было бы сослаться на их возраст.
Кибитку нам изготовили на заводе автокранов. 3 июня 1992 года от стен Преображенского кафедрального собора города Иванова, получив благословение архиепископа Ивановского и Кинешемского Амвросия, мы тронулись в путь.
— Вам пришлось идти в суровую сибирскую зиму, когда морозы нередко доходили до 40 градусов. Как сами и лошади выдержали холода?
— Должен сказать, что я с детства трудно переношу холод. А тут такие морозы… С трудом приходилось поднимать себя каждое утро и запрягать коней в окаменевшую упряжь. За все 219 ходовых дней — остальное время ушло на простои — у нас было всего 9 ночевок в стационарных условиях. Все остальные дни мы ночевали в кибитке прямо в поле, в лесу.
Лошади словно окунулись в свою родную стихию, за зиму, как мамонты, обросли длинной шерстью, научились добывать корм из-под снега. Но так и не привыкли к попонам, которыми мы старались накрывать их в сильные морозы. Наши лошадки за первый год путешествия ни разу не заболели. Возможно, Божья воля, а может быть, помогло то, что за всю зиму мы их ни разу не заводили в теплое помещение. Так что слава владимирскому тяжеловозу!
— Известный журналист Василий Песков предрекал, что в сибирской тайге лошадей у вас отберут и съедят. По всей видимости, его прогнозы не оправдались?
— Все, что говорил Песков, верно. Мы прятались от людей, время было такое, что повсеместно грабили и убивали. То, что мы остались живы, я снова отношу на волю Божию. Ибо охотников до лошадей, да еще таких сильных, выносливых, красивых, как владимирские тяжеловозы, было предостаточно. Помню, за Уралом, в одном поселке, цыган предлагал большие деньги за одну из наших лошадок. «Зачем вам вторая лошадь? Скажите, что у вас украли одну», — уговаривал он нас. В некоторых колхозах в Удмуртии только в восьмидесятые годы было украдено до полусотни голов! Один из местных конюхов сокрушался: «Овца пропадет, милиция искать будет, а лошадь исчезнет — никто искать не будет». Такие были времена.
— Тогда же встретились с известным французским путешественником, который все-таки остался без лошадей?
— 72-летний француз Жан де Орджеск, его 38-летняя жена, двое итальянцев и казачок Данила, который был взят для ухода за лошадьми, намеревались пройти на лошадях от Перми до Иркутска по маршруту героя романа Жюля Верна «Мишель Строгов». Доехать они смогли только до Кунгура. Отъехали от Перми — на третий день у них украли трех лошадей из четырех.
Милиция на вертолетах нашла их коней, они стояли в лесу на привязи. Но до Иркутска путешественники уже не пошли. Мы встретились с ними в Екатеринбурге в одном конном клубе. Ранее Жан самонадеянно решил, что за лето доберется до Иркутска, но потом понял, что застрянет на зиму, и испугался. Через учительницу французского языка Жан передал буквально следующее: «Наполеон был дурак, что пошел на Россию. Гитлер был дурак, что пошел на Россию. Я их умнее, вовремя понял, что Россия непобедима, и потому отказываюсь идти по России на лошадях».
«Лангуст и Почта сворачивали на запад, в сторону дома»
— Кого вспоминаете добрым словом?
— Много было людей, кто помогал нам в дороге. Например, конюх Николай Михайлович. Мы умудрились выехать без косы. И траву для дымокуров, а без них в тайге не отдохнешь и часа, приходилось резать ножом. В деревне Мокроносово местный конюх подарил нам свою косу.
Еще пример. Оказались мы в такой ситуации: Сибирь, зима, овес кончается, ближайшая деревня за 100 км, кругом снег, не проехать. Останавливается «КамАЗ», и водитель говорит: «Ребята, я вижу, вы с лошадьми, у меня есть мешок овса». Этого овса нам хватило, чтобы доехать до ближайшей деревни. И так было не однажды. Было очень тяжело, но ни дня наши лошади не оставались голодными. Что бы мы делали без таких людей?!
— Бывало, что лошадки от вас убегали?
— Любая лошадь, рожденная на земле, приговорена всю жизнь ходить по кругу. Конюшня — работа — конюшня. Этот круг может затянуться на несколько дней. Например, у лошадей, которые ходят под туристами. Наши лошадки шли по большому кругу — земному шару! Первые несколько месяцев они все ждали, когда мы повернем назад, обратно к дому, к их родной конюшне. Если мы с ночевки выезжали на шоссе и я отпускал вожжи, то они всегда непременно сворачивали на запад. Нам же надо было идти на восток… Когда на отдыхе мы отвлекались по своим делам и теряли над лошадьми контроль (а зачастую они паслись у нас без привязи, на полном доверии), то раза три за лето они убегали от нас и всегда бежали назад, на запад, в сторону дома… И только спустя почти год, уже на Дальнем Востоке, с места ночевки они безошибочно сворачивали на восток. Следовательно, они обладают удивительной способностью точно ориентироваться в пространстве и хорошо знают стороны горизонта.
— Подковы стачивались у лошадей. Где находили кузнецов?
— Подковы стачивались, в среднем их хватало на месяц. Но были случаи, когда подковы выходили из строя раньше. Тогда приходилось ждать, когда отрастут копыта, и только потом перековывать лошадей. Это несмотря на то, что мы всяческими способами усиливали сами подковы, например, наваривали твердосплавные накладки из победита, применяли вкручивающиеся шипы и так далее. Удивительно, но кузнецы всегда находились в нужное время. На ипподромах было в этом плане легче. Но ипподромы были только в крупных городах: Нижний Новгород, Вятка (Киров), Пермь, Омск, Новосибирск…
— Приходилось ехать не только по лесным дорогам, но и по шоссе. Лошади не боялись идти в нескончаемом потоке автомобилей разных калибров?
— Лошадь, как и человек, ко всему привыкает. На гудящую и ревущую технику не обращали внимания, а увидев однажды обрывок шланга на асфальте, запаниковали, подумали, что змея! Пришлось выходить из кибитки, отбрасывать шланг в кусты, только после этого лошади пошли дальше.
Потом зимой, в Сибири, мы только что прошли в сумерках поселок, и лошади вдруг как понесли! Да так, что ни вожжей не слушаются, ни голоса. Оказалось, они испугались лошадки, запряженной в сани-розвальни, идущей со скрипом нам навстречу по заснеженной обочине. Впервые такое чудо встретилось нам на дороге. Они и испугались. А вот к машинам привыкли настолько, что не обращали на них никакого внимания.
— Открыли для себя какие-то новые качества лошадей?
— В Перми на ипподроме от профессиональных коневодов мы узнали об одной особенности, присущей лошадям: стоит им оказаться на спине и пробыть в таком положении пять-десять минут, как неизбежен заворот кишок, а в результате — гибель. Однажды на вятской земле Лангуста, находясь на длинной привязи, вздумала поваляться по траве и попала в глубокую межу. Все попытки встать были тщетны. Мы суетились и не могли ничем помочь — ведь она весит около тонны. Спустя какое-то время она затихла, а потом каким-то акробатическим движением перевернулась вокруг собственной оси, стала на ноги, смачно встряхнулась и, как ни в чем не бывало, принялась щипать траву. Как настоящий йог, она максимально расслабила мышцы, чтобы скопить силы, сконцентрироваться и потом совершить рывок. На спине Лангуста пробыла более получаса и осталась здорова.
Авиашарабан с воздушными тормозами
Вернувшись в Иваново, Петр Плонин уже с новым напарником, Николаем Давидовским, стал готовиться ко второму этапу экспедиции. Новую кибитку смастерили умельцы Ивановского авиаотряда. Временное жилье они поставили на колеса от самолета Ан-2. Теперь на дорожном авиашарабане с двумя владимирскими тяжеловозами — кобылами Хрупкой и Книгой, двумя полукровками Косой и Красоткой путешественникам предстоял поход на запад, а дальше — в Америку.
— Стартовали 5 мая 1994 года, западную часть России и Белоруссию прошли без особых осложнений. Когда пересекли польскую границу, нас сразу предупредили: поить лошадей из тех рек, что будут встречаться на пути, нельзя. Могут пасть. Настолько открытые водоемы были отравлены промышленными стоками. Лошадь, словно лакмусовая бумажка, очень реагирует на загрязнение воды. Она может пить даже из лужи, но только чистую воду. В России мы преодолели более пятисот речек и ручейков, такой проблемы не было. По всем европейским странам нам пришлось идти с припасенными бачками питьевой воды.
При этом нас постоянно спрашивали: где можно купить таких красивых и мощных лошадей? Будто сглазили. От Парижа до Атлантики шли уже на трех конях. Кобыла по кличке Хрупкая пала от разрыва сердца.
— Как поступили с бездыханным конем? В Европе порядки суровые, тело надо в обязательном порядке утилизировать.
— В том-то и дело! Утилизировать павшее животное еще сложнее, чем содержать. За это нужно заплатить уйму денег. А где их взять? Но мир не без добрых людей. Ветеринар бесплатно выдал нам необходимую справку, местные французские власти взяли все расходы на себя.
— При пересечении границ возникали сложности?
— Вся «кругосветка» была сплошным приключением. На германской границе, например, выяснилось, что лошадь может пересекать границу только на железнодорожном или автомобильном транспорте, но не своим ходом. После трехдневного простоя нам разрешили провести коней через пограничную речку по пешеходному мосту.
— Где потом они попали в карантин?
— И за это требовалось заплатить 450 дойчмарок. Помогла одна немецкая компания, взявшая на себя эти расходы. Средств катастрофически не хватало. В Антверпене, пока искали деньги для пересечения Атлантического океана, мы четыре месяца жили то в одном, то в другом конном клубе. Прежних лошадей пришлось продать в Европе. Прилетев в Нью-Йорк, стали зарабатывать деньги на новых лошадок. Полгода жили в кибитке на Манхэттене, на берегу Гудзона, на стоянке для машин. Работали в передвижном цирке-шапито. Я ночью охранял цирк, а Коля работал Санта-Клаусом. Наконец, купив двух бельгийских тяжеловозов, Джейн и Энди, мы в декабре 1994-го выехали из Нью-Йорка. По 18 штатам проехали с 50 долларами в кармане. Порой ночевали среди бомжей, питались кошачьим кормом, который можно было достать бесплатно. Экспедиция продолжалась и за счет частных пожертвований. Кто давал рубль, кто кусок сала, кто марку, кто франк, кто доллар. Русская церковь в Вашингтоне собрала нам средства на новые шины взамен стершихся покрышек.
— Бельгийские тяжеловозы понимали команды на русском языке?
— На этих лошадках, которые были родом из Пенсильвании, мы пересекли Америку с востока на запад. Мы сами быстро освоили команды на английском языке: «стоять», «идти», «направо», «налево», «медленно». А вот разговаривал с лошадьми я по-русски. Ведь более тонкое и точное для понимания идет на уровне сердца, взгляда, интонации, мимики. Точно так же и с лошадьми.
— Если в Сибири лошади прошли испытание морозами, то в Америке пришлось идти при 40-градусной жаре?
— В южных штатах пришлось нелегко. В безводных районах в Калифорнии останавливали дальнобойщиков, которые делились с нами водой. Пришлось спасать лошадей от жары. Купили легкий тент и подвязали его на резиновых растяжках над лошадьми. Два угла за кибитку, а два других за металлические шарики хомутов. Под таким навесом и шли наши лошадки. Каждый день к нам приезжали женщины из общества по охране животных, замеряли объем наших лошадок, температуру тела. При этом интересовались: «Почему они так вспотели?». На далеком от оригинала английском языке я им отвечал, что не потеют в такой жаре только мертвецы. Только убедившись, что лошади не худеют, а только наращивают мышцы, сердобольные тетушки благословили нас на дальнейшее путешествие.
— Как реагировали на ваш авиашарабан?
— Кибитка вызывала живой интерес. Тент был расписан рекламой наших ивановских предприятий, которые собирали деньги для нашей экспедиции. Встречные автомобилисты во все глаза смотрели на наши воздушные тормоза. На облучке была педаль воздушного тормоза и стояла помпа, с помощью которой нагнетался воздух в резервуар, размещенный под кибиткой. В газетах писали: «Русские начали разоружаться, из истребителей стали строить кибитки для лошадей».
— Что благодаря лошадям вы поняли в этой жизни? Что вам дала эта удивительная кругосветка?
— Экспедиция шаг за шагом обошла вокруг земли. Лошадей, Джейн и Энди, оставили в Сан-Франциско у наших добрых друзей. Кибитку отправили из Сиэтла океаном во Владивосток, где она до сих пор и находится. Благодаря лошадям мы аккумулировали большой объем информации в самых разных областях знаний и культуры. Обрели тысячи друзей по всему миру, я написал сотни новых стихов, а Николая Давидовский — сотни новых картин. Благодаря лошадям я понял, что ничего не смыслю в этой жизни, несмотря на три моих высших образования. Лошадь ведь умнейшее животное. Вы только подошли к ней, она вас моментально отсканировала и уже знает, сколько вам лет, общались ли раньше с лошадьми, какой у вас характер, обладаете ли завидной долей мужества… Человек порой не так дальновиден.
«Кругосветка» многое дала, но многое и отняла. Мы увидели другой мир, но потеряли почти пять лет общения с родными людьми, с родиной, без которой невозможно быть счастливыми ни в Европе, ни в Америке.
У меня хранятся больше десяти гостевых книг, в которых тысячи людей оставили нам свои адреса и телефоны. Но даже если послать к Новому, 2014 году всем им по одной открытке, потребуется не меньше 10 тысяч долларов. Меня до сих пор мучает совесть, что я не могу ничем отплатить тысячам людей, благодаря которым мы прошли вокруг света.
