На здании отдела кадров КБ «Арматура» в Коврове Владимирской области висит памятная доска, где значится: «В ПКБ — п/я 27 с 1946 по 1947 год работал над созданием первых образцов автомата АК-47 конструктор–изобретатель Министерства Вооруженных сил СССР Михаил Калашников. Активное участие в разработке окончательного варианта АК-47 приняли конструкторы ПКБ Александр Зайцев и Василий Соловьев».
Спустя 62 года историческая справедливость была восстановлена. Знаменитый автомат обрел ковровскую прописку.
Но до сих пор в многочисленных документальных фильмах, посвященных созданию АК-47, ни слова не говорится о Коврове. Сами же ковровчане доподлинно знают, где, как и с кем работал над своим оружием сержант Михаил Калашников.
Когда я была в Коврове, заместитель начальника опытного производства КБ «Арматура», филиала ФГУП «ГКНПЦ имени Хруничева», Александр Волгин показывал мне дом №4 по улице Лепсе, где ранее располагалось заводское общежитие, в котором жил Михаил Тимофеевич Калашников.
Все началось с секретного послания, которое пришло на ковровский завод №2 имени Киркижа в начале ноября 1946 года из Минобороны. В документе значилось: на предприятие командируется изобретатель-конструктор Калашников, чей проект автомата под патрон 7,62 мм образца 1943 года был удостоен на конкурсе поощрения — денежной премии в размере 7 тысяч рублей.
Конструкторскому бюро завода по этому техническому проекту необходимо было изготовить опытные образцы автомата, чтобы в декабре 1946 года представить их для сравнительных испытаний на полигоне.
***
Тремя годами ранее, 15 июля 1943 года, в Москве на техническом совете Наркомата вооружения собрались гражданские и военные специалисты. На столе лежал захваченный трофей — немецкий автомат. Тут же был издан приказ: немедленно сделать подобный отечественный комплекс «автомат-патрон». Оружие под «промежуточный» патрон калибра 7,62 мм по объявленному конкурсу начали делать 15 лучших конструкторов.
По идее, должен был быть принят на вооружение автомат майора Алексея Судаева. В боях прекрасно зарекомендовал себя пистолет-пулемет Судаева — ППС, который он сделал в осажденном Ленинграде. Но 35-летнего конструктора внезапно увезли в одну из московских больниц, через несколько месяцев он скончался. Во время блокады он заработал язву желудка. Освободилось место лидера — и началась свара... Конкурс затянулся на два года. У каждого участника был свой образец автомата, при этом ни один из них не имел явных признаков немецкого прототипа.
В это время к именитым конструкторам присоединился простой сержант Михаил Калашников с 7-классным образованием. Простой, да не простой: начав воевать командиром танка, в октябре 41-го под Брянском он получил контузию и осколочное ранение в плечо, попал в эвакогоспиталь. Выписавшись, должен был поехать в восстановительный отпуск домой, но со своими эскизами пистолета-пулемета подался сначала в Алма-Ату, куда был эвакуирован Московский авиационный институт, потом с рекомендательными письмами взял курс на Самарканд, к профессору Благонравову — авторитету в области проектирования оружия.
Ему-то в эвакуации и показал танкист Калашников сделанный им в паре с военным инженером Казаковым образец автомата. Благонравов, «несмотря на отрицательный вывод по образцу в целом», отметил большую и трудоемкую работу, проделанную Калашниковым.
В военные годы на любое заявленное изобретение должен быть дан исчерпывающий ответ. Оружейники спустя годы рассказывали, что во время войны к ним однажды пришла заявка на изобретение бесшумной снайперской винтовки. Ее податель предлагал на дуло винтовки надевать... мочевой пузырь свиньи. И конструкторы закупали свиней, резали, проводили эксперименты... На бланке заявки на изобретения в те годы в правом верхнем углу стояла цитата Сталина, смысл которой был в следующем: «Тот, кто мешает научно-техническому прогрессу, должен быть убран с его пути». Всем был памятен 37-й год.
По рекомендации генерала Благонравова Михаил Калашников попал на полигон Главного артиллерийского управления в поселок Щурово Раменского района Московской области. Начальник испытательного подразделения Василий Лютый вспоминал позже: «Калашников, перед тем как прийти в мое подразделение, работал в Алма-Ате в паре с оружейником Казаковым. Образцы присылались на Научно-исследовательский полигон ГАУ в Голутвин. Однако эти образцы стрельбой не испытывались, поскольку были слишком примитивными. Михаил Тимофеевич талантливый человек. Однако по уровню общеобразовательной подготовки, практических познаний и опыту он не достигал конструкторов-профессионалов, которые вооружали армию».
Следующий образец автомата Калашникова на стрелковом полигоне испытывал старший лейтенант Пчелинцев. После испытаний инженер составил подробный отчет, выводы которого для Михаила Тимофеевича были неутешительными: система несовершенна, доработке не подлежит. Тогда Калашников попросил начальника испытательного подразделения капитана Василия Лютого посмотреть его автомат, отчет Пчелинцева и составить программу доработки.
В 1946 году как раз вышло распоряжение: военным на полигоне запретили заниматься конструкторскими работами. Военные стали только контролерами, а не разработчиками.
Оружейник Василий Лютый, имеющий необходимый опыт и знания, изменил в отчете заключение Пчелинцева, наметил 18 необходимых кардинальных изменений и рекомендовал автомат на доработку. Позднее в усовершенствовании автомата принял участие давний товарищ Лютого, полковник Главного артиллерийского управления, опытный инженер Владимир Дейкин, с которым они работали над созданием пулемета ЛАД (Лютый—Афанасьев—Дейкин).
Изготавливать доработанный образец автомата Михаил Калашников отправился на оружейный завод в город Ковров.
***
Александр Волгин, показывая мне архивные документы, уверенно говорил: «Сегодня уже не является секретом, что в Ковров был направлен не конструктор-оружейник, а изобретатель. Сам Михаил Тимофеевич не раз признавался в интервью, что не имел ни соответствующего образования, ни опыта».
Для разработки рабочих чертежей и полного комплекта технической документации к Калашникову был прикомандирован подающий большие надежды молодой конструктор Александр Зайцев.
Времени было в обрез. До испытаний оставалось два месяца. Из оставшихся рукописных воспоминаний Зайцева, которые он сделал уже в перестроечное время по просьбе историка Давида Болотина, следует, что с сержантом Калашниковым они приняли решение работать круглосуточно. Директор завода пристроил их на двухразовое питание в столовую. С завода они выходили только в баню. Через месяц вся техдокументация была передана в цех для изготовления опытных образцов, которые значились как АК-1 и АК-2.
Начались сравнительные испытания. На полигон, в подразделение Лютого, прибыли прославленные конструкторы Дегтярев, Шпагин, Симонов… Этапы конкурса были закрытыми. Все участники состязаний представляли документацию по образцу под девизом. Его расшифровка содержалась в отдельном конверте. Калашников именовал себя «Михтимом». Нетрудно было догадаться, что это был Михаил Тимофеевич.
Выводы по испытаниям каждого из автоматов, включая и Калашникова, в немалой степени зависели от руководителя испытательного подразделения Лютого и куратора ГАУ на полигоне — Дейкина. Получалось, что в конкурс вмешались лица, которые по своему статусу должны были быть строго нейтральными.
На заключительный этап испытаний в январе 1947 года с последующим устранением недостатков комиссия рекомендовала лишь три образца оружия: ТКБ-415 туляка Булкина, КБП-520 ковровского конструктора Дементьева и КБП-580 Калашникова.
Известно, что оружие долго «учат стрелять». Калашников со своим образцом снова отправился на доработку в Ковров.
***
«Военным запретили заниматься конструкторскими разработками, они и «закрыли глаза» на условие конкурса, пошли на нарушения — стали перекомпоновывать прошедший испытание образец автомата, — делился со мной в свое время известный конструктор автоматического стрелкового оружия Петр Андреевич Ткачев. — Я предполагаю, что талантливому инженеру, руководителю группы конструкторов Александру Зайцеву дали задание «сверху»: «Взять из всех предложенных на конкурс автоматов все самое лучшее».
Михаил Тимофеевич вспоминал эти события несколько по-иному: «В Коврове у нас с Сашей Зайцевым втайне от руководства созрел дерзкий замысел: маскируясь доработками, сделать капитальную перекомпоновку всего автомата. В свой план мы все-таки посвятили куратора ГАУ на полигоне Дейкина».
Основная нагрузка по проектированию и расчетам легла на плечи Александра Зайцева. По воспоминаниям дочери конструктора, Елены Барановой, Михаил Калашников не раз говорил ее отцу: «Наше оружие будет называться АКЗ — автомат Калашникова—Зайцева».
Члены комиссии перед заключительным этапом испытаний «не заметили», что ствол автомата, представленный Калашниковым, стал на 80 мм короче, появился другой спусковой механизм, появилась крышка ствольной коробки, которая стала полностью закрывать подвижные части. Это был уже другой автомат.
Петр Андреевич Ткачев рассказывал: «На Щуровском полигоне в 1956 году полковник Бирюков показал нам первый автомат Калашникова — АК-46. «Похож по устройству на принятый на вооружение автомат Калашникова АК-47?» — спросил он нас. Ответ был очевиден — нет. Потом замполит взял в руки автомат тульского конструктора Булкина и, хитро улыбаясь, задал тот же самый вопрос. Автомат, носящий имя Калашникова, здорово смахивал на оружие туляка».
Заключительные испытания были сложные. Заряженные автоматы замачивали в болотной жиже, «купали» в песке, при этом скрупулезно подсчитывали результаты стрельб. В результате комиссия составила отчет: для принятия на вооружение рекомендовать 7,62-мм автомат конструкции старшего сержанта Калашникова.
После окончания испытаний на полигоне и утверждения АК-47 на серию в 1948 году в Ижевске Калашникову и Зайцеву помогал уже конструктор Василий Соловьев, который делал аналитические расчеты.
«Была такая государственная политика, — говорил Петр Ткачев. — Военные правильно поступили: какая разница — будет ли это автомат Калашникова или автомат Дементьева… Важно, что было принято на вооружение надежное, совершенное оружие».
***
В 1949 году старшему сержанту Михаилу Калашникову была присуждена Сталинская премия первой степени. Имени Александра Зайцева в наградном документе не оказалось, по мнению родственников, помешала его «несерьезная фамилия».
Дочь Зайцева, Елена Баранова, поделилась со мной, что в 1950 году, спустя год как АК-47 был принят на вооружение, в ее отца стреляли. Войну он прошел разведчиком, чутьем обладал звериным. За секунду до выстрела успел шагнуть в сторону. С ранением он попал в больницу. Судьба Александра Зайцева могла резко измениться в 1958 году. Талантливого конструктора пригласили на работу в Москву. Обещали и высокий оклад, и квартиру. Когда семья начала собирать вещи, в КГБ вызвали младшего брата Зайцева, сказали: «Пусть Александр Алексеевич остается жить в Коврове». Намекнули, что ему не стоит светиться. Весомым аргументом был след от пули.
Умер Александр Зайцев 29 марта 1994 года. Он был младше Михаила Калашникова на пять лет. А перед этим, побывав на юбилее Михаила Тимофеевича в Ижевске, в самый разгар торжеств перевернул стол имениннику. Елена Баранова объясняла: «Видимо, прорвало обиду, что накопилась за многие годы».
Еще в 80-е годы энтузиасты в Коврове решили собрать воспоминания ветеранов о том, как на местном заводе создавался АК-47. Бывший слесарь Виталий Лобанов начал записывать рассказы оружейников на диктофон, но «товарищи из органов» сказали: «Нельзя!» Ветераны, готовые рассказать подробности тех событий, были вызваны в КГБ для профилактической беседы.
После смерти мужа Нина Александровна Зайцева получила от профессора Давида Болотина, автора монографий о советском стрелковом оружии, письмо: «Я, как никто другой, знаю, что, не попади Калашников к Зайцеву, не было бы и «калашникова». Эту же мысль профессор повторил в статье, после чего получил от Михаила Тимофеевича письмо с большой обидой, но Давид Болотин остался при своем мнении.
Я несколько раз пыталась связаться с именитым оружейником. «Зачем вам Михаил Тимофеевич? — сурово спрашивал референт Калашникова Николай Николаевич Шкляев. — Он не дает интервью, хотите узнать историю создания автомата — читайте его книги, там обо всем написано. Домашний телефон? Он у него сломан...»
Между тем капитан Василий Федорович Лютый, который взял Михаила Тимофеевича под крыло и сыграл определяющую роль в судьбе автомата Калашникова, был репрессирован. И только будучи уже совсем старым, больным человеком, он решил рассказать правду о том времени. «По известным, возможно, только одному ему причинам ни в книге воспоминаний, ни в многочисленных интервью Михаил Калашников ни одним словом не вспоминает своих учителей и коллег», — сетовал Лютый.
Только спустя годы стало известно, что активное участие в разработке окончательного варианта АК-47 приняли ковровские конструкторы КБ п/я 27 Александр Зайцев и Василий Соловьев. Памятная доска была установлена только в ноябре 2009 года, к 90-летию Калашникова, с его разрешения.
Смотрите видео: Памяти Михаила Калашникова: «Преданные друзья, да АКМ под рукой...»
