Как пишет Толоконникова, в ИК-14 женщины заняты на швейном производстве — шьют форму для полицейских. «Вся моя бригада в швейном цехе работает по 16–17 часов в день. С 7.30 до 0.30. Сон — в лучшем случае часа четыре в день. Выходной случается раз в полтора месяца. Почти все воскресенья — рабочие. Осужденные пишут заявления на выход на работу в выходной с формулировкой «по собственному желанию». На деле, конечно, никакого желания нет. Но эти заявления пишутся в приказном порядке по требованию начальства и зэчек, транслирующих волю начальства».
Для того чтобы контингентом колонии было легко управлять, по словам Толоконниковой, «широко используется система неформальных наказаний». Одно из распространенных — запрет войти в барак до отбоя, который применяется независимо от погодных условий. Одной из женщин, как утверждает Толоконникова, после такого наказания пришлось ампутировать отмороженные ногу и пальцы рук. Другим популярным методом воздействия на осужденных является запрет на отправление естественных нужд и гигиену. Также в колонии могут «закрыть пищевую каптерку и чайхану» — то есть запретить употреблять собственную еду и напитки. О еде, которую предлагает заключенным сама колония, Толоконникова написала следующее: «осужденным всегда дается только черствый хлеб, щедро разбавленное водой молоко, исключительно прогоркшее пшено и только тухлый картофель. Этим летом в колонию оптом завозили мешки склизких черных картофельных клубней. Чем нас и кормили».
«Мечтающая только о сне и глотке чая, измученная, задерганная, грязная, осужденная становится послушным материалом в руках администрации, рассматривающей нас исключительно в качестве бесплатной рабсилы», — делает вывод Толоконникова. И пытается подсчитать полученную администрацией выгоду: «в июне 2013 года моя зарплата составила 29 (двадцать девять!) рублей. При этом в день бригада отшивает 150 полицейских костюмов. Куда идут деньги, полученные за них?»
Толоконникова утверждает: норма эта — с учетом того, что новеньких профессии не обучают, а оборудование сильно устарело и постоянно ломается, — сильно завышена. Если же задание кем-то не исполняется, следует коллективное наказание бригады — многочасовое стояние на плацу с запретом сходить в туалет или выпить глоток воды, что настраивает зэчек друг против друга. В письме приводятся конкретные случаи избиений осужденных, издевательств над ними. Так, Толоконникова описывает случай, когда новеньких, не успевающих сделать дневную норму, заставляли работать голыми.
Отдельное место в письме занимают санитарно-бытовые условия в колонии. Толоконникова утверждает, что для 800 ее обитательниц открыта всего одна комната гигиены вместимостью пять человек, а полностью помыться отряд иногда не может по две-три недели. «Когда забивается канализация, из комнат гигиены хлещет моча и летит гроздьями кал... Стирка — раз в неделю. Прачка выглядит как небольшая комната с тремя кранами, из которых тонкой струей льется холодная вода», — пишет осужденная.
По словам Толоконниковой, «жалобы из колонии просто не уходят». А если это все-таки происходит через адвокатов или родственников, администрация использует метод коллективного давления на жалобщика по принципу: «ты нажаловался, что нет горячей воды, — ее выключают вовсе».
Как следует из письма Толоконниковой, когда она решилась выступить против бесправного положения осужденных женщин, администрация колонии начала настраивать их же против нее, провоцируя конфликты. А потом произошло следующее. «30 августа я обратилась к подполковнику Куприянову с просьбой обеспечить всем осужденным в бригаде, в которой я работаю, восьмичасовой сон. «Хорошо, с понедельника бригада будет работать даже восемь часов», — ответил он. Я знаю — это очередная ловушка, потому что за восемь часов нашу завышенную норму отшить физически невозможно. Следовательно, бригада будет не успевать и будет наказана. «И если они узнают, что это произошло из-за тебя, — продолжил подполковник, — то плохо тебе уже точно никогда не будет, потому что на том свете плохо не бывает», — пишет Толоконникова. Такое заявление она расценила как угрозу своей жизни и обратилась с жалобами в СКР и к уполномоченному по правам человека. Ее адвокат Ирина Хрунова пояснила в понедельник:
— Надежда Толоконникова в своем заявлении в Следственный комитет просит возбудить уголовное дело по статье «угроза убийством» против замначальника ИК-14 Юрия Куприянова. Также она просит обеспечить ей меры защиты, поскольку получает угрозы от сотрудника колонии и от других заключенных.
Член общественной палаты, председатель Совета общественно-наблюдательных комиссий за местами лишения свободы Мария Каннабих так прокомментировала «МК» произошедшее:
— То, что описала Надежда Толоконникова, конечно, очень страшно. Я была в этой колонии перед Новым годом, 29 декабря. Конечно, каждая колония — это огромное хозяйство, и ее руководство старается показать то, что им хочется показать. Мне не бросилось в глаза, что это самая плохая колония. А с Надеждой я сама не разговаривала, это делала журналистка Елена Масюк, и каких-то таких ужасов Толоконникова тогда не рассказывала. Сейчас, после ее письма, я снова выезжаю в эту колонию и там обязательно постараюсь с ней встретиться. Но может так получиться, что она не захочет общаться. В любом случае, большая проверка всего, что изложено в ее письме, будет.
— Вы хотя бы верите в то, что она написала?
— К сожалению, я не знаю колоний, где бы было хорошо. Заключенные действительно там очень много работают, особенно в женских колониях. Обучиться этому сложно, рабочий день большой. Несмотря на это, начальство колонии обычно утверждает, что права заключенных соблюдаются, а сами они говорят, что пишут заявления на увеличенный рабочий день, потому что хотят больше заработать, чтобы иметь возможность покупать что-то в магазинах... Все это будет проверяться на месте.
— А что касается условий содержания? То, что описывает Толоконникова, просто фашизм какой-то...
— К сожалению, зачастую все зависит от личных качеств сотрудников колонии. Как и везде, среди них бывают более порядочные люди и менее порядочные. Если это жестокие люди, то они и стараются жестоко наказать осужденного за любую провинность, да еще и сделать это не единожды. Что касается конкретного случая, то все-таки прежде, чем делать какие-то выводы относительно сотрудников этой колонии, мне хочется лично поговорить с Надеждой и убедиться в ее словах.
