ЭКВИВАЛЕНТНЫЙ ОБМЕН
Чистое недоразумение, что обменным эквивалентом при купле-продаже люди выбрали деньги, а не сказки. В реальности сказки куда важнее.
Человек, придя в магазин, ателье или впрыгнув в троллейбус, мог бы сказать:
— Дайте батон хлеба, сшейте костюм, прокатите до нужного пункта, а я за это расскажу две захватывающие истории.
Рационалисты ему, конечно, ответят:
— Не надо историй, гони звонкую монету.
А люди, прозревающие секреты и прелести бытия, согласятся на заманчивое предложение. И он расскажет им свои истории и получит взамен кило гречки, хорошо сшитый костюм или доедет до нужной остановки.
Трагическая подмена понятий, увы, пока лишь усугубляется. Главное замещаем второстепенным. И уже не в силах вообразить ситуацию, когда Лев Толстой в булочной начал бы торговаться:
— Я написал сказку «О Маше и трех медведях».
Ему:
— Ну и что?
— Я написал «Филиппок».
— Ну и что?
— Я написал «Анну Каренину».
— Ну и что?
— «Войну и мир». И хочу за это батон хлеба.
— Да пошел ты!
Достоевский приходит в казино и говорит:
— Хочу сделать ставку. Хочу поставить на «красное» свой роман «Игрок».
Ему:
— Не принимаем такие ставки.
— А «Неточку Незванову»? На «черное»?
— Нет.
— А «Преступление и наказание»? А «Записки из мертвого дома»?
На самом деле без книг, сказок, притч невозможно жить — как невозможно жить без хлеба и азарта.
ИСКРЫ
Угасающие писатели и артисты, общественные деятели и теледивы… Разве не похож изредка вспыхивающий интерес к ним — на искусно раздуваемое пламя исчерпавшего себя костра, который съел весь подручный материал и лишь время от времени, в отдельных точках, тлеет и находит вдруг силы взвиться ярким язычком? Подбросьте дровишек, разрекламируйте, не поскупитесь на финансовые вливания — и внимание публики к угасшей звезде вновь воспрянет.
УГАДЫВАНИЕ
Мечта — это выстраивание сюжета. Естественно, со счастливым финалом.
Опасение — это выстраивание сюжета. Со страхом перед неизбежным поражением.
Убогая фантазия опирается на примитивные доводы. Щедро фантазирующий домысливает не только варианты своей судьбы, но и пытается вообразить настоящее и будущее любого встречного и чем-либо привлекшего его индивида.
Если не хранить эти эскизы, проекты и проекции в памяти, а излить на бумагу, это будет рассказ, повесть, роман. То есть — писательство: поиск и мысленное проживание чужих судеб, попытка предвидеть возможность реализации и разрушения намеченных планов, угадывание непредвиденных препон и поворотов.
КАПКАН
Мысли бессистемно, бесхозно петляют, бродят, блуждают в голове (как зверюшки в девственном лесу), пока не попадутся в фиксирующий капкан пристального внимания писателя. Для них эта поимка происходит безболезненно: не нужно рваться на волю и отгрызать себе лапу. Предстоит лишь раздвоение и перемещение, телепортация (выражаясь современным языком), перенесение на бумагу или в компьютерное чрево — создание копии, у которой начнется новое материальное существование. Стартует вторая жизнь. При этом первая не закончится, мысли продолжат блуждать, отдыхать, гулять, набирать вес и резвиться — в породившем их сознании.
Это ли не доказательство, не вариант, это ли не модель двойного — материального и эфемерного — бытия, перетекание одного в другое, это ли не одна из форм наглядно явленного бессмертия? Не подтверждение его?
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
Факт, событие, информация о нем не имеют сами по себе художественной ценности, ценность придает отношение, осмысление, интерпретация художника.
МЫСЛЕННЫЙ ТИР
Охотник притаился в засаде и готовится к появлению дичи, чтобы поразить ее точным выстрелом.
Писатель постоянно в ожидании и наготове, он весь трепещет: когда, ну когда же перед мысленным взором мелькнет или проплывет, как в тире, движущаяся мишень — мысль, образ, сюжет — достойные стать добычей и быть занесенными на бумагу.
ВИНО И КРИСТАЛЛ
Полезно не выплескивать родившийся замысел на бумагу немедленно. Можно сделать набросок, наживив, так сказать, едва забрезживший сюжет. И оставить его при себе и выдерживать, как выдерживают в бочке вино. Он забродит, обогатится вкусовыми нюансами, притянет, как магнит, как опущенный в насыщенный раствор кристалл, новые детали, подробности, повороты — тогда и выльется вовне качественным напитком. Или будет извлечен в виде отполированного, увеличившегося в размерах и сохранившего присущую ему идеальную форму совершенного кристалла.
Кстати, какое сравнение точнее, а какое хромает: с вином или с кристаллом? То и другое годится: вино и кристалл созревают, развиваются согласно своим внутренним законам, подчиняются правилам стремления к совершенству. То есть: рецепты сотворения идеала объективно существуют. А как же! Иначе не получилось бы ни вина, ни кристалла, идеал был бы не идеал, а стал бы кислятиной или бесформенным, лишенным четких граней месивом. Произведение искусства формируется согласно тем же строгим канонам.
ИЗОБРЕТАЙТЕ!
Если пишете: «был красив, как Аполлон»… или: «круглый, как колобок», то крадете, пользуетесь чужим, изобретенным не вами, а задолго до вас образом. Когда сообщаете: «Он был гибкий, как лоза» или «Она была пуглива, как серна», тырите чужое. Изобретайте свое!
ВСПАРЫВАЯ ВРЕМЯ
Как стремительно все устаревает! Классическое и любимое становится нелепым, ненужным, а то и смешным. Это касается и моды, и моделей общественного развития, и канонов женской красоты, и, увы, искусства. Скучны и претенциозны (в большинстве своем) его напоминания о себе, доносящиеся из прошлого, а ведь казались непревзойденными шедеврами и образцами для подражания.
Что не устаревает? Лишь острота однажды высказанной и поразившей точностью мысли, она вспарывает время, будто брюхо рыбы, из которой должен быть извлечен оловянный солдатик, она пронзает толщу дней метко пущенной стрелой.
ПОЭЗИЯ
А.С.Пушкин постоянно читал и перечитывал поэзию А.С.Пушкина, поэтому всегда находился под ее благотворным воздействием.
СОВЕТ
Если не знаете, чем завершить рассказ, повесть, роман, ищите подсказку в своем же тексте.
ФИЛЬМЫ УЖАСОВ
Хичкоку пришлось преодолевать сопротивление цензуры, чтобы показать на экране (в фильме «Психо») удар ножом и обнаженную женскую натуру — столь сильны были пуританские нравы в США. Удивляешься: какие вроде бы незначительные (с сегодняшней точки зрения) усилия потребовались режиссеру, чтобы привлечь зрителей и вызвать сделавший его знаменитым скандал.
Ныне фильмы с тысячами смертей и раздеваний не воспринимаются ни «ужастиками», ни «порно», а стали обыденным «реалистическим» зрелищем. Куда сложнее найти в бесконечных потоках крови и секса ленту, где нет насилия и распутства. Вот — характернейшая черта теперешней жизни.
НЕ ТОЛЬКО О ПИСАТЕЛЯХ
Существует легенда: когда Сталину рассказали о советских литераторах, которые любят заложить за воротник и приударить за слабым полом, вождь ответил: «Других писателей у меня нет». Этот ответ можно трактовать расширительно. Нет другой жизни и не будет — только та, что есть. Другой просто не бывает. С набросанным мусором на улицах, с диковатыми рожами встречных, с враньем газет и неискренностью тех, кому доверяешь. Другой жизнь может сделаться, только если сам сумеешь ее вокруг себя переиначить и сотворить, сплотить. Какой создашь, такой она и станет. Не хочешь махровых рож — окружи себя приятными лицами (если тебе по силам). Очисти свой дачный участок от мусора, отринь тех, кто не соответствует твоим представлениям о хорошем. И наступит другая жизнь.
ОБ УМЕНЬШЕНИИ РОЛИ БОГА
О значительном уменьшении роли Бога (и мыслей о Нем) в современном мире свидетельствует хотя бы то, что практически не создаются новые полотна (или создаются, но их очень мало) на библейские темы. Невозможно сравнить их теперешнее количество с тем, которое создавалось в XIX веке, не говоря уж про эпоху Возрождения. В те времена люди, конечно, находились под более сильным влиянием религии. Атеистический ХХ век не мог не сказаться на психологии и философии человека. Богоискательством занимаются сегодня единицы — это и почитаемые личности (достаточно вспомнить, сколькие захотели проститься с Григорием Померанцем и пришли на панихиду в ЦДЛ — куда больше, чем с самыми знаменитыми литераторами), и замаскированные прохвосты. Но в общем и целом публично задумывающихся о небесном можно по пальцам пересчитать. Захватывают политика, социальные проблемы, а не мысли о душе.
ВЕЛИКИЕ
Для того чтобы воссоздать — в книге или на сцене, на экране — биографию великого человека, надо стоять с ним вровень или хотя бы рядом — в интеллектуальном отношении, иначе автору не понять и не передать нюансы зарождения великих мыслей, озарений, поступков.
Конечно, биографы Макиавелли или Наполеона не станут их подобиями и не добьются тех выдающихся успехов, которых добились они. Но уровень проникновения в психологию гениев должен быть очень высок.
ТВОРЧЕСКИЙ ЧЕРВЯК
Беззащитный творческий человек ищет покровителя — в лице щедрого или власть предержащего мецената, сексуального партнера, финансового спонсора, общественной организации. В одиночку ему, погруженному в свой непрактический мир, не выстоять, не выжить, он это понимает своим тонким приспособленческим умом. И остальные понимают и не осуждают его заискиваний и пресмыкательств перед властью и деньгами.
ГРАФОМАНИЯ
Кто может запретить стать и быть поэтом или прозаиком? Никто. Пишете чудовищно? Ну и что? Нет ни единой путной мысли или удачной рифмы, метафоры? Не беда! Все равно — гоните строки и всем вокруг заявляйте, что вы — писатель.
И вам удастся убедить. Людям все равно, им глубоко безразлично, что и кого вы желаете собою представлять и кем слыть. Им не до вас, а до себя. Пользуйтесь их равнодушием.
ПОПРЕКИ
Может ли писатель быть добросовестным? И что значит — быть добросовестным в литературе? Досконально изучать материал? Скрупулезно его излагать, не допуская отклонений от реальности? Или наоборот — отдаться фантазии и пренебречь основой, исходными данными, подтолкнувшими воображение? Свободно парить в сферах собственных видений?
АРОМАТИЗАТОРЫ
Духовную пищу без ароматизаторов, идентичных натуральным, тоже поглощают не столь охотно, как гастрономию, которая содержит усилители вкуса.
