Журналист: Почему вы отдали эти сведения именно Глену Гринвальду и режиссеру-документалисту Лоре Пойтрас, а не представителям крупнейших американских СМИ — таких, как New York Times, The Washington Post, Wall Street Journal? В частности, почему именно режиссер-документалист?
Сноуден: После событий 11 сентября 2001 года многие американские журналисты будто бы отреклись от своей основной миссии — критического отношения к власти и проверки её действий. Возможно, они боялись из-за этого потерять читателей — особенно в период обострения патриотических настроений в стране. Это было верной стратегией с точки зрения бизнеса, однако обществу она дорого обошлась. В частности, мы даже сейчас еще имеем дело с последствиями.
Лора и Глен — те немногие, кто сохранил способность спорить по важным вопросам. В частности, Лора оказалась под наблюдение программ, данные о которых были обнародованы. Она продемонстрировала мужество, личный опыт и навыки, необходимые для самого опасного, что может быть в работе журналиста — рассказов о злодеяниях, которые совершает самое могущественное государство в мире. Очевидно, что это был её осознанный выбор.
Журналист: В какой момент общения с Лорой вы поняли, что можете доверять ей? Почему?
Сноуден: Мы подошли к этой точке в процессе проверки документов, когда я понял, что Лора во многом внимательнее и подозрительнее меня — хотя я тот ещё параноик... Сочетание её опыта и способности обращать внимание на детали идеально для работы в сфере безопасности. Скорее всего, она из тех людей, кто никогда не пойдёт на неоправданный риск.
Поэтому я мог легко и спокойно ей открыться, не опасаясь, что доверие выйдет боком. Я позволил ей записать меня на камеру — вообще-то я ненавижу съемки и записи, но в этот раз мог быть уверен, что даже самые необдуманные мои замечания будут правильно истолкованы. Она молодец.
Журналист: Вас удивило, что Глен Гринвальд не отвечал на ваши запросы без шифровки?
Сноуден: И да, и нет. Я знал, что журналисты всегда очень серьёзны, поэтому не воспринимал это лишь на свой счёт. К тому же, идёт 2013 год... В свете разоблачений, которые были сделаны в этом году, должно быть ясно, что общение журналистов с источниками через не зашифрованные каналы — непростительная безответственность. Я был удивлен, узнав, что в новостных организациях есть люди, которые не понимают, что любое не зашифрованное сообщение, отправленное по Интернету, доставляется каждой разведывательной службе в мире Ведь Глен прекрасно представлял себе, чем это может обернуться.
Журналист: Когда вы впервые встретились с Лорой и Гленом в Гонконге, какова была ваша реакция? Как они общались с вами?
Сноуден: Я оказался моложе, чем они предполагали — думаю, это их немного разочаровало. А я немного досадовал из-за того, что они приехали так рано — это осложнило первичную проверку. К тому же, хоть мы и работали за закрытыми дверьми, нам всем все равно приходилось обращать внимание на меры предосторожности, на безопасность. Но я был поражен способностью Глена работать больше суток подряд, не прерываясь на сон.
Журналист: Ведь Лора сразу начала снимать вас на камеру? Удивило ли вас это?
Сноуден: Удивило, конечно. Вообще меня многое удивляло, ведь я был абсолютно не искушен в подобных вопросах — как известно, обычно шпионы стараются избегать контактов с прессой. Поэтому быть источником информации оказалось для меня в новинку. Если бы я собирался действовать анонимно, конечно, мне было бы гораздо сложнее работать с Лорой. Но мы все знали, что поставлено на карту. И тот факт, что Лора включила камеру, всего лишь доказал ещё раз: пути назад нет и быть не может.
