О революциях и эволюции
— Российская академия наук — символ России. Она появилась не сегодня, не вчера, не в советское время: нашей академии уже более двухсот лет, она создавалась еще при Петре Первом. Сейчас часто употребляют иностранное слово «бренд». У России есть немало брендов: Красная площадь, Эрмитаж, собор Василия Блаженного, Большой театр, Московский университет и, конечно, Российская академия наук. Больше двух веков она с честью служила нашей стране, попутно впитывая в себя традиции и обычаи — иногда хорошие, а иногда и нет. В любом случае академия стала частью нашей страны и частью нашей истории. Сколько выдающихся всемирно известных ученых работало в ее стенах — это великие умы, лауреаты Нобелевской премии! И не только в прошлом, но и сегодня членами РАН являются ученые с большой буквы.
И вот в одночасье нам предлагают все это забыть и упразднить академию наук. В первом проекте документа речь шла именно об упразднении РАН и создании вместо нее некоей общественной организации, так сказать, клуба по интересам. Фактически это подразумевало то, что академия недееспособна, — ведь дееспособную организацию никто бы расформировывать не стал.
Я считаю, что это решение было ошибкой. И вряд ли какой-либо здравомыслящий человек сочтет такое решение правильным. Конечно, какие-то проблемы в РАН есть, однако я не считаю их серьезным основанием для ее закрытия. Сейчас, слава Богу, в документ вносятся коррективы. Но, думаю, придется еще побороться за то, чтобы академия сохранила все самое лучшее, что в ней есть.
Могу провести аналогию с событиями двадцатилетней давности, когда был разрушен Советский Союз. Практически за несколько дней его не стало — похоронили. И, что особенно обидно, как раз в то время, когда весь мир начал идти по пути интеграции, когда многие страны объединились в Евросоюз. У нас же вместо того, чтобы сохранить страну с высочайшим людским потенциалом, богатейшими природными ресурсами, огромной территорией, пошли по пути ее разрушения. Да, никто не спорит, что страна была в стагнации, тяжелейшем экономическом и идеологическом кризисе. Но неужели нельзя было провести преобразования, не разваливая огромное государство, которое мы называли Родиной?
Вот и с академией наук — та же история... Я очень боюсь повторения той ошибки, которую когда-то совершили с Советским Союзом. Нельзя одним махом уничтожать то, что создавалось даже не годами, а столетиями. Необходимо очень осторожно, поступательно проводить преобразования и реформы, в которых РАН сегодня, безусловно, нуждается.
После радикальных изменений в нашей стране в 90-е годы прошлого века академия наук не менялась — может быть, даже к счастью. Она шла тем же путем, что и 30, и 40, и 50 лет назад. В новых экономических, политических условиях нужны преобразования, но их надо делать эволюционным путем, а не революционным. В самой науке бывают революции, но в управлении наукой их быть не должно.
Академия больна
Когда говорят об упразднении академии или существенном сужении ее функций, возникает резонный вопрос: разве есть альтернатива? Неужели альтернатива — это «Сколково»? Возможно, когда-то оно и станет достойной сменой для РАН, но это произойдет не сегодня и не завтра — нужно время. И даже если в будущем «Сколково» будет процветать и удивит всех своими достижениями, неужели плохо, если в нашей стране будут две конкурирующие научные организации? Наоборот, это пойдет только на пользу! Но сегодня и этого нет. Сегодня РАН — безальтернативное учреждение, которое должно координировать и развивать нашу науку. И ее нужно сохранить именно как главный координирующий орган.
Другой вопрос — все ли так хорошо в самой академии? Думаю, никто не будет спорить, что проблемы есть. Как и во всей нашей науке. Наша академия больна всеми теми же болезнями, что и вся наша страна. И было бы удивительно, если бы после всех потрясений, которые перенесла Россия, академия стояла бы так же гордо и смело, как и раньше.
Проблемы пошли еще из тех же 1990-х. В то время российская наука оказалась невостребованной, о ней на какое-то время попросту забыли. И это повлекло за собой серьезные проблемы с финансированием научных исследований и разработок. И самое главное — утечку кадров. Что оставалось в те тяжелые годы делать руководителям академических институтов, научных учреждений, чтобы выживать, чтобы платить зарплаты профессорам и другим сотрудникам, чтобы находить хоть какие-то средства на исследования в условиях, когда государство денег не дает? Ряду учреждений пришлось пойти на то, чтобы сдавать часть помещений в аренду. Многим из них это позволило сохранить научный потенциал — и разве мы можем их за это винить? Конечно, в целом это вело к стагнации науки. Не исключаю, что были нарушения в финансовой сфере. Но разве само государство не виновато в том, что поставило науку в такие условия?
И вот сейчас, когда предложили упразднить РАН, основной акцент переместили на имущественные проблемы академии. Мол, слишком много у ученых имущества, которое они используют не по назначению. Конечно, если и в самом деле у академии есть что-то лишнее, нужно вернуть это государству. Все остальное же должно, на мой взгляд, оставаться в управлении самих академических учреждений.
В России нет менеджеров по науке
Сейчас стали говорить о необходимости создания единого органа, который должен решать все вопросы управления, организации работы и финансирования учреждений, входящих в структуру академии наук. Возможно, эту меру можно было бы назвать правильной и своевременной, если бы у нас в стране были такие менеджеры, которые смогли бы всем этим управлять. Я имею в виду менеджеров, которые специализируются на вопросах управления в науке. Но таких специалистов в нашей стране просто нет. Есть бизнесмены, финансисты. И отдавать им на откуп академию наук было бы неправильно. Вот когда появятся эксперты в области управления академической наукой — никаких вопросов. Однако даже такие специалисты должны работать на должностях помощников, то есть быть заместителями руководителей академических учреждений и помогать в решении организационных, финансовых вопросов. Возглавляться же академические учреждения должны специалистами, учеными. Таких видных ученых-организаторов в нашей стране было немало — это и Курчатов, и Александров, и Келдыш, и Королев... Такие люди, безусловно, есть и сегодня. И государство должно помогать им, предоставляя им то финансирование, в котором они действительно нуждаются, а не те крохи, которыми они долгие годы учились обходиться.
Сравнивать нас с Америкой, по-моему, глупо. Мы должны учитывать нашу специфику. Американцы достигли другого уровня развития. Руководители клиник там не думают, сколько расходных материалов или какое оборудование им закупить. Все эти вопросы решает страховая компания. У нас, думаю, еще долгое время этим будут заниматься руководители учреждений. К сожалению, сегодня есть немало примеров, когда чиновники централизованно берутся за руководство, к примеру, капитальным или текущим ремонтом каких-то объектов. И что же? Если раньше этот ремонт удавалось выполнить за несколько месяцев, теперь процесс растягивается на годы, а о качестве работ лучше промолчать. Меня никто не убедит, что какой-то чиновник, ни разу не видевший объекта, сможет сделать для него что-то лучше, чем его непосредственный руководитель.
Я думаю о том, нужно ли нашей стране министерство науки (входит в структуру Минобрнауки. — Авт.)? Министерство образования — да, оно необходимо. А вот есть ли нужда в чиновничьей организации, которая курирует науку? Может быть, и нет. Может быть, разумнее передать функции министерства науки академии наук? Конечно, мне могут возразить: государство финансирует, а потому должно участвовать в управлении. Полностью согласен. Однако схему я себе представляю совсем иначе, чем сейчас.
Государство должно стать основным заказчиком академии наук и финансировать исследования ученых, в которых оно заинтересовано. Конечно, заказчиком и финансистом параллельно могут и даже должны выступать и частные структуры. Но при этом спрос должен быть очень строгим и ответственным. То есть государство сделало ученым заказ, оплатило его выполнение — а потом со своей строгостью принимает конечный продукт. Думаю, это должна делать серьезная комиссия, состоящая не только из чиновников, но и из независимых ученых. Можно даже привлекать иностранных специалистов (конечно, если речь не идет о разработках, имеющих для страны стратегическое или военное значение). При такой схеме (государство заказало, оплатило и вместе с научным миром приняло конечный продукт) злоупотреблений станет значительно меньше, и науке это пойдет только на пользу.
Но пока таких примеров у нас практически нет. Зато есть другие. Так, несколько лет назад, когда я был главным кардиологом Москвы, мне на рецензию принесли работу группы авторов. Они планировали провести исследование по очень актуальной во всем мире теме, над которой сегодня бьются многие великие умы планеты, — рассасывание атеросклеротических бляшек. Иными словами, предстоящая работа тянула не только на новизну, но даже и на Нобелевскую премию. Выполнить ее коллектив обещал за три года. Я, конечно, сильно усомнился в том, что такое возможно. Научные институты мировых держав многие годы занимаются этой проблемой — наши же умельцы решили, что изобретут волшебный эликсир в одночасье. Я, конечно, высказал свои опасения, но меня спросили: тема важная, цель хорошая? Ну, разумеется, да. Тогда принимайте. И вот эти ученые получили финансирование на исследования. Прошло уже куда больше трех лет, но результата я не вижу. Хотя уверен, что само исследование провели и деньги уж точно освоили.
Поэтому так важно, чтобы государство не только создавало ученым все условия для эффективной и полноценной работы, но и спрашивало с них по полной программе. То есть принимало их работу без претекционизма, без дружбы, без вмешательства чиновников. Тогда у нас не будет дутых проектов и псевдоисследований, над которыми можно только посмеяться.
За все надо платить
В последние годы в самой академии, к сожалению, несколько поменялись акценты. Слишком много внимания и времени стали уделять выборам в новые члены РАН. Конечно, это важно — выбрать самых достойных. Но у нас в стране сформировалось представление, что быть избранным в РАН — это фактически воцариться на троне. И многие люди стремились туда лишь затем, чтобы получить этот титул, вознестись на олимп и почивать на лаврах. Это в корне неправильно.
Долгое время наши ученые жили фактически в изоляции от всего цивилизованного мира, не имели возможности выезжать на международные конференции, а даже если и выезжали, практически никогда не делали там докладов. Это привело к тому, что в нашей стране появились особые «идолы», собственные авторитеты, которые всякими правдами и неправдами добились якобы научной славы совершенно без оснований. В мире об этих «выдающихся ученых» никто не знал. И реально эти люди лишь тормозили развитие нашей науки. Этому нередко способствовали занимаемые ими высокие посты и должности. Вообще, я считаю, что государственные служащие не должны баллотироваться в члены академии наук. В особенности это касается тех, кто, едва получив высокую госдолжность, вдруг начинает бурно обрастать научными степенями и званиями.
В академию должны стремиться люди не за званиями. Ведь членство в РАН предоставляет уникальные возможности для ученых: сотрудничества с коллегами, обмена опытом, развития, новых открытий. Сюда должны идти талантливые люди со своими новыми идеями, программами, проектами — в условиях академии легче осуществить свои задумки, сделать новый прорыв в науке. Вот, например, нас, кардиологов, сегодня очень волнует тема поведения стентов в организме пациента. Что с ними происходит, как и чем они обрастают, что нужно сделать, чтобы они служили дольше... Поэтому мы проводим исследования, изучая «жизнедеятельность» стентов, пересаженных в культуру ткани. Но в медицинском учреждении, где я работаю, условий для проведения таких исследований нет: у нас нет специальной лаборатории, нет культуры ткани, нет биохимиков и т.д. А в академии наук все это есть! Такие исследования и составляют основу деятельности всей академии.
Но у нас сегодня по-прежнему ценят должности. Мое предложение: выборы в академию наук нужно проводить по балльной системе. Тогда и обиженных будет меньше, и угрожать академии закрытием будут реже. И еще нужно шире использовать в научных исследованиях гранты. И, конечно, за все надо адекватно платить — чтобы ученые занимались наукой, а не думали о куске хлеба с колбасой.
