Бабушка Артура Преля — Любовь Константиновна — специально приехала из Астрахани в приемную Госдумы, чтобы рассказать депутату про беду — внука осудили на 8 лет колонии строгого режима за распространение наркотиков. Депутатом, в тот день принимавшим посетителей, оказался я. Честно скажу, сначала не поверил бабушке Артура: чтобы дать такой срок, у суда должны быть весьма веские неоспоримые доказательства вины подсудимого. Обещал Любови Константиновне внимательно разобраться в этом деле.
С тех пор прошло полтора года. У меня накопилось два огромных тома переписки по делу Преля... Показывал материалы суда, следствия виднейшим юристам страны, советовался с ними, знакомился с заключениями независимых экспертиз... Теперь со всей ответственностью могу сказать: в обращении бабушки этого парня все — от первого до последнего слова — правда.
Кто он, Артур Прель?
В университетской характеристике про Артура сказано «...обладает обостренным чувством справедливости». Могу предположить, что это чувство и привело молодого парня — обладателя двух красных дипломов, юридического и филологического, в ряды КПРФ, когда он начал работать адвокатом в Люберецком районе Подмосковья. Организовал в поселении Малаховка общественную приемную компартии, баллотировался в депутаты местного муниципалитета по одномандатному округу, занял второе место, получив 30,3 процента голосов избирателей... Занимался Артур земельным правом, и к нему на прием, что называется, валом валили местные жители, у которых мошенническим путем отнимали угодья. На ту пору — 2009–2010 годы — приходился пик рейдерских захватов земель в Подмосковье, особенно в Люберецком районе — одном из самых элитных, где расположены поистине «золотые» сотки. В схватку за права своих клиентов, как правило, людей простых и небогатых, молодой адвокат вступал с зуами, наделенными властными полномочиями, мощным административным ресурсом. Назову лишь двоих, с кем боролся в ту пору Артур Прель.
Он, например, подготовил и направил судебный иск о признании незаконным бесплатное выделение земельного участка в поселке Октяьский Люберецкого района некоему гражданину Глаголеву, на котором тот начал строительство многоквартирного дома и инвестировал в этот проект 128 миллионов рублей. Документы оказались оформлены «задним числом» на основании несуществующего постановления главы администрации поселка.
Что тут началось! Анонимные звонки в адвокатскую контору, вызовы Преля к местному следователю Трофимову (арестован за взятку) и угрозы возбудить уголовное дело якобы по поступившему заявлению от Юрия Глаголева «о факте вымогательства...». На самом деле заявления Глаголев не писал, но оказался он человеком не простым, а начальником Управления внебюджетного строительства Минстройкомплекса Московской области.
Приходили к Артуру Прелю за защитой и люберецкие крестьяне, «кинутые» бывшим председателем совета директоров племзавода «Петровское», депутатом Мособлдумы Василием Дупаком. Забегая вперед, скажу: уже совсем недавно все тот же Люберецкий горсуд осудил Дупака за хищения у коллектива племзавода права на земельные участки общей площадью более 2,2 тысячи гектаров стоимостью 15 миллиардов (!) рублей к 6 годам лишения свободы условно и выплате — внимание — 1 миллиона рублей штрафа. Прокурор требовал для него восемь лет реального срока, что, кстати, совсем немного, если учесть, что Дупаку вменили совершение сразу нескольких преступлений: мошенничество в особо крупном размере, легализацию денежных средств и имущества, приоетенных в результате совершения преступления, и уклонение от уплаты налогов в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159, ч. 2 ст. 174.1 и ч. 2 ст. 199 УК РФ).
Понять этот избирательный «либерализм» невозможно. Просто надо запомнить.
Это изначалье, когда романтический юноша Артур Прель — профессорский внук, сын видных юристов, сам юрист, в совершенстве владеющий английским и турецким языками, правозащитник, делавший весьма успешную адвокатскую карьеру, волею судеб оказался участником оглушающе скандальных разоблачений афер с подмосковной землей. В одночасье его превратили в... наркодилера.
Как это было
13 нояя 2010 года Артур ехал с работы домой. Около 17.30 на 27-м километре Новорязанского шоссе — там стационарный пост ДПС — его машину остановил инспектор, потребовал предъявить документы. То, что было дальше, он описал в своем письме ко мне:
«...Сотрудник ДПС попросил меня пройти вперед. Мгновенно подбежали, как я потом узнал, сотрудники ФСБ Р.Коробков и Л.Громов. Они заломили мне руки за спину и уложили на асфальт лицом вниз. Я вдруг почувствовал, что мне пытаются что-то положить в правый карман пальто. Повернул голову и увидел, как Коробков засовывает в мой карман шарооазный полимерный сверток. В это время инспектор ДПС, которого сотрудники ФСБ посылали за понятыми, вернулся с двумя молодыми людьми. Я предупредил ребят, что Коробков подосил мне в карман сверток. Сотрудники ФСБ прямо на улице стали составлять протокол обыска. Было темно и холодно. Меня привели на стационарный пост ДПС, где наручники перестегнули спереди, чтобы я мог расписаться в протоколе. Я написал, что якобы обнаруженный у меня сверток мне подосили, испортили часы, применили физическую силу, порвали юки... После этого мы с Громовым на моей машине поехали в отдел ФСБ города Жуковский. Там он сразу же предложил мне оформить явку с повинной, но я отказался. В кабинет вошел Коробков, потребовал ключи от машины, стал меня обыскивать. Не нашел их и с огромной силой ударил меня ладонями обеих рук по ушам. Я упал на пол. Коробков предложил мне подписать заполненный бланк, будто я отказываюсь от дачи объяснений. Я собственноручно написал на бланке, что обнаруженный сверток мне подосили. Коробков прочитал это и ударил меня очень сильно дважды по голове. От полученных ударов меня стошнило. Мне принесли воду, но пить ее я не стал, опасаясь, что в нее подмешаны наркотики. Коробков под угрозами новых избиений вынудил меня написать расписку о том, что я не имею претензий к сотрудникам ФСБ, после чего меня повезли в больницу г. Жуковского сдать анализы на предмет употребления наркотиков...»
А вот как та же история выглядит в изложении оперуполномоченного УФСБ РФ по г. Москве и Московской области старшего лейтенанта Л.Громова в рапорте на имя начальника оперподразделения УФСБ по г. Москве и Московской области полковника К.Шаленского:
«Докладываю, что в производстве оперативного подразделения Управления находится дело оперативного учета №1003, заведенное по признакам ч. 3 ст. 228-1 УК РФ.
Из материалов дела следует, что гр. Прель Артур Юрьевич... занимается сбытом наркотических средств в особо крупном размере от 400 до 500 грамм. Сбыт Прель А.Ю. осуществлял систематически (подчеркнуто мной. — Б.Р.) при встречах с покупателями наркотиков в подземных переходах и на улице, а также в непосредственной близости около своей работы, расположенной по адресу...
13 нояя с.г. сотрудниками подразделения была получена оперативная информация о том, что у Преля А.Ю. при себе имеется психотропное вещество амфетамин в особо крупном размере, которое он планирует реализовать. В тот же день в 17 часов 30 минут сотрудниками Управления Прель А.Ю. был задержан. В ходе проведения личного досмотра у задержанного Преля А.Ю. было обнаружено 3 свертка с веществом белого цвета. В дальнейшем исследование, проведенное экспертно-криминалистической службой УФСКН РФ по Московской области, показало, что данное вещество являлось психотропным, содержащим в своем составе амфетамин, и имеет массу 15,16 грамма».
Почти что идентичный рапорт в тот же день и в то же время Громов направляет начальнику Управления ФСБ РФ по Москве и Московской области генерал-полковнику Захарову с той разницей, что в нем он просит: «...зарегистрировать настоящий рапорт и передать материалы по подследственности в 5-е отделение следственной части ГСУ при ГУВД Московской области».
Оатим внимание: оба рапорта датированы 13 нояя 2010 года — то есть тем же днем, когда был задержан Артур Прель. Из материалов дела видно, что в отдел ФСБ города Жуковского оперативники привезли его после 20 часов вечера. Громов неотрывно «работал» с задержанным вплоть до 1.40 ночи следующего дня, когда доставил его на освидетельствование в горбольницу г. Жуковского и получил собственноручно заключение врачей, что наркотики Прель не употреблял.
Наивный вопрос: как случилось, что на рапорте оперативника Громова, кстати, сотрудника службы экономической безопасности, которая имеет весьма отдаленное отношение к преступлениям с наркотиками, зато самое прямое — к расследованию афер с подмосковной землей, появился штамп о регистрации этого документа 13 нояя 2010 года в... 19 часов 00 минут? Карикатурно выглядит и такая деталь: генерал-полковник Захаров только через два дня — 15 нояя — начертал на рапорте Громова резолюцию некоему Кузьмину Н.С.: «Прошу зарегистрировать в книге №1 и организовать проверку». Не разглядел он, что ли, аршинный регистрационный штамп внизу рапорта?
Умиляет, конечно, неслыханный демократизм и, видимо, отсутствие субординации в органах ФСБ. Простой опер, старлей, рапортует о пустяшном деле сразу самому главному фээсбэшному начальнику Москвы и Московской области. Попади рапорт Громова к начальнику не столь высокому, он, быть может, поинтересовался бы у подчиненного, уж не ясновидением ли тот обладает, точно установив еще до отправки на экспертизу, что в полимерном пакете, якобы изъятом у Преля, «обнаружено психотропное вещество амфетамин массой 15,16 грамма».
На другой день после задержания ФСБ о Преле... забыло. Полицейским следователям передали лишь куцые материалы об изъятии 15,16 грамма амфетамина. А как же дело оперативного учета №1003? А как же килограммы наркотиков, которые, по утверждению оперативника Громова, Артур Прель сбывал систематически в подземных переходах и на улице? Где материалы прослушки, донесения сотрудников службы наружного наблюдения? Коль скоро в деле оперативного учета №1003 фигурировали наркотики в особо крупном размере — 400–500 граммов, — почему сотрудникам ФСБ оказалось достаточным всего 15,16 грамма амфетамина, якобы изъятых у Преля? Почему не провели обыски у него дома, на работе?
На то, чтобы узнать это, у меня ушло полтора года.
От Понтия к Пилату
Когда я ознакомился с материалами уголовного дела Артура Преля, увидел в нем массу нестыковок, процессуальных нарушений, для себя решил: пусть этим занимаются адвокаты. Мне было важно убедиться только в одном: распространял ли Артур наркотики? Или парню их подкинули сотрудники ФСБ, чтобы скомпрометировать молодого правозащитника. Кто в этом лучше разберется, нежели сами руководители ФСБ? Поэтому первому, кому я позвонил — генерал-полковнику Захарову — начальнику Управления ФСБ по Москве и Московской области. Виктор Николаевич внимательно выслушал, сказал: «Пишите официальный запрос. Досконально проверим, дадим ответ». Я написал. Увы, ответ генерал-полковника не развеял мои сомнения, а лишь усугубил их. Сухо и лаконично генерал поведал, что «...информация о возможных нарушениях законодательства РФ со стороны сотрудников Управления ФСБ России по городу Москве и Московской области не нашла своего подтверждения, о чем свидетельствует постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенное военным следственным отделом следственного комитета РФ по Люберецкому гарнизону после проведения доследственной проверки».
Я, естественно, связался с подполковником юстиции Юрием Зимониным — руководителем военно-следственного отдела СК РФ по Люберецкому гарнизону. Юрий Валерьевич был мил и любезен. Сообщил, что доследственную проверку по жалобе Преля проводил следователь капитан Мешков, но он тоже в курсе этого дела. Я поинтересовался, видел ли следователь, а может, сам Зимонин, материалы дела оперативного учета №1003 в ФСБ?
— Кто ж нам такое покажет? — простодушно удивился подполковник. — Мы только проверили, правомерно ли было задержание Преля и насколько правдивы утверждения, что его били в ФСБ. Мы признали задержание законным, а факты избиения не подтвердившимися...
Замечу, что после того, как Артура отпустили из 4-го отдела службы экономической безопасности УФСБ, что в г. Жуковском, он прошел освидетельствование в люберецкой райбольнице №2, где ему поставили диагноз — закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, ушиб мягких тканей головы...
Я спросил подполковника Зимонина, могу ли ознакомиться с отказными материалами?
— Никаких проблем, — ответил он. — Прямо завтра и приезжайте...
На другой день вновь позвонил Зимонину, сообщил, что выезжаю в Люберцы.
— Ситуация изменилась. Я смогу вам показать документы только с разрешения моих руководителей, — стал отыгрывать назад подполковник.
Наперед скажу: в деле Артура Преля нет ни малейших оснований для признания каких-либо фактов, являющихся защищенной законом тайной. Чиновники были обязаны по первому требованию депутата Государственной думы предоставить исчерпывающую информацию. Не делая этого, охранители права разом превращаются в охранителей правового беспредела.
Вот один лишь тому пример, но весьма наглядный. Когда подполковник Зимонин рекомендовал мне оатиться за разрешением получить материалы доследственной проверки к его начальству, я позвонил руководителю Главного военного следственного управления генерал-полковнику юстиции Сорочкину. Моя устная просьба, а потом и депутатский запрос сводились к одному: разрешите ознакомиться с отказными материалами по заявлению Артура Преля. Александр Сергеевич не увидел ничего неисполнимого в этой просьбе, во всяком случае, он мне об этом не сказал. Потом я получил ответ от его заместителя Д.Шалькова о том, что спустили они мой запрос в московское управление, потом начальник этого управления уведомил, что «...не предусмотрена возможность предоставления копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела иным лицам».
Так что депутат Госдумы для них просто «иное лицо», не смеющее совать нос в их дела.
Кстати, генерал-полковник А.Сорочкин грубо нарушил закон «О статусе депутата Государственной думы и члена Совета Федерации». На депутатские запросы должны отвечать руководители ведомств либо их заместители — статс-секретари. Сорочкин — заместитель Бастрыкина, так что «содержательный» ответ от имени своего ведомства мог бы дать и сам, а не посылать меня «от Понтия к Пилату».
Дело уничтожено. Забудьте?
И вот наконец я получил ясный, конкретный, вразумительный ответ от заместителя генерального прокурора С.Г. Кехлерова, за что ему весьма благодарен.
«Ваше повторное (на самом деле четвертое, извините, Сабир Гаджиметович) оащение по делу Преля А.Ю. рассмотрено.
Каких-либо доказательств того, что ранее, еще до задержания, Прель А.Ю. сбывал наркотики, за исключением показаний сотрудников ФСБ, в материалах уголовного дела действительно не содержится. Дело оперативного учета, в котором должны были находиться сведения о результатах, проведенных в отношении Преля А.Ю. оперативных мероприятий, уничтожено за исключением материалов, касающихся исключительно событий на посту ГИБДД...»
Вопросы к руководителям Управления ФСБ по Москве и Московской области: как же вы уничтожили материалы незавершенного дела? У кого конкретно Прель приоетал партии наркотиков, кому конкретно сбывал? Ведь как укор вашему могущественному ведомству и как полное издевательство над здравым смыслом звучат слова приговора, вынесенного парню по вашим материалам: «Прель А.Ю. в неустановленное время, в неустановленном месте, при неустановленных обстоятельствах у неустановленного лица незаконно приоел порошкооазное вещество белого цвета...». Как же ваши сотрудники, ничего не установив, ждали Преля на посту ДПС, точно зная еще до экспертизы, что в правом кармане его пальто лежит сверток с амфетамином массой 15,16 грамма?
Смею утверждать, что подасывание наркотиков стало системой в нашей «правоохранительной» практике. Делают это с целью расправы с неугодными, шантажа, вымогательства денег... Все в том же Люберецком районе множество подобных дел. Оборотни в погонах оказались не хитры на выдумку. Так же, как и в случае с Артуром Прелем, подасывают наркотики в карман одежды или в автотранспорт. Как правило — кулечек, расфасованный на несколько доз, чтобы статья квалифицировалась как приготовление к сбыту.
Через Люберецкий горсуд проходит немало уголовных дел, зеркально похожих на дело Преля. И опять — никакой документально подтвержденной информации о причастности задержанного к наркопреступности. Один из исполнителей этого действа уже по другим подобным эпизодам наш знакомый сотрудник ФСБ Р.Коробков, которого Прель обвиняет в том, что тот его бил по ушам и по голове...
Как правило, при подосе наркотиков используют одних и тех же понятых. Вот и чекист Коробков охотно прибегал к услугам некоего Ивана Собкива, а операции проводил совместно с оперуполномоченным отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков люберецкой полиции Олегом Стебелевым. Олег Стебелев сейчас под стражей. Стебелев просил выпустить его под залог в 10 миллионов рублей. Оказывается, вот такие деньги есть у молодого, не самого высокооплачиваемого полицейского.
Третий в этой компании, можно сказать, штатный понятой в делах о наркотиках, Иван Собкив, имеет весьма богатую собственную криминальную биографию. Он многократно судим, причем дважды по ст. 228 (хранение, употребление наркотиков). Сейчас отбывает срок за недавнее преступление — грабеж.
На сегодняшний день арестованы уже четверо сотрудников люберецкой полиции, которым предъявлены обвинения по разным уголовным статьям, в том числе и за подкидывание наркотиков. Возбуждено уголовное дело против Сергея Крестинина — бывшего начальника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков местной полиции...
Это ли не повод провести глубокую ревизию всех уголовных дел, связанных с хранением, распространением наркотиков, к которым были причастны эти «оборотни», в том числе и дела Артура Преля?
Суд скорый, но неправый
Еще раз отдаю должное заместителю генерального прокурора Сабиру Кехлерову, который раскрыл все-таки правду о вранье фээсбэшников: никогда до инцидента на посту ДПС Артур Прель не был замечен в распространении наркотиков. Но дальше Сабир Гаджиметович пишет: «Тем не менее суд убедительно аргументировал свои выводы о направленности умысла осужденного именно на сбыт амфетамина, прежде всего его удобной для передачи третьим лицам упаковкой, а также тем, что сам Прель А.Ю. наркотики не употреблял».
Оказывается, всего-то нашему суду и надо — расфасовать отраву по пакетикам, чтобы «убедительно аргументировать свои выводы о направленности умысла» на ее сбыт? Я уже упоминал, что «оборотни в погонах» ровно так и делали, чтобы усугубить правовое положение своих жертв. И уж совсем неведомо куда заносит заместителя генерального прокурора, когда он утверждает, что коль скоро Прель сам не употребляет наркотики, значит, он их... продает?!
Я внимательно и неоднократно читал материалы уголовного дела. И чем больше вникал в их суть, тем больше приходил к убеждению, что судья Люберецкого горсуда М.Милушов, ставя приговор, вполне себе обходится без сути дела.
Его ничуть не взволновало и не озаботило, например, представленное защитой Преля «Сообщение об установлении факта подлога вещественных доказательств». В нем уважаемые в экспертном сообществе специалисты, имеющие большой опыт исследовательской работы и соответствующие патенты, утверждают, что «специалист Буланов А.Н. выявил следы рук Преля А.Ю. не на том полимерном пакете, в который были завернуты свертки с амфетамином, а на ином предмете. Поэтому он откопировал их на отрезок липкой ленты (а не зафиксировал на предмете-следоносителе), по которому следователь Козлов и назначил дактилоскопическую экспертизу вместо предоставления на экспертизу самого полимерного пакета». Судье Милушову, практически при полном отсутствии доказательств вины Преля, назначить бы по этому факту новую, уже судебную экспертизу. Он не стал этого делать. Как не принял во внимание и другое экспертное заключение психолога, кандидата юридических наук Л.А.Бегуновой, проводившей проверку Артура Преля на полиграфе. По заключению эксперта, А.Ю.Прель с вероятностью 95% непричастен к распространению наркотиков.
В деле Преля нет документов, подтверждающих обоснованность проведения в отношении его оперативно-разыскных мероприятий. Между тем для проведения предварительного следствия и судебного разбирательства в обязательном порядке необходимы: постановление о заведении дела оперативного учета, постановление о проведении оперативно-разыскных мероприятий... Вот как судья Милушов обосновывает в приговоре их отсутствие: «Суд критически относится к доводам защиты, что отсутствие постановления о проведении ОРМ является грубым нарушением, так как следует из материалов дела, оперативно-разыскных мероприятий не проводилось, то соответствующего постановления не требовалось».
Значит, ОРМ не проводились? И буквально с первой страницы приговора по последнюю все тот же судья Милушов твердит: «13 нояя 2010 года... в ходе оперативно-разыскных мероприятий, проводимых сотрудниками УФСБ...», «показания свидетелей Громова Л.Г... он проводил оперативные мероприятия по задержанию Преля...», «...в результате проводимых ОРМ...». Вот уж воистину правая рука не ведает, что делает левая...
Судье Милушову не мешало бы ознакомиться с судебной практикой Верховного суда РФ по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотиков (утвержденной Президиумом Верховного суда РФ 27 июня 2012 года), там бы он прочел:
«Несоблюдение требований закона о порядке проведения и оформления (подчеркнуто мной. — Б.Р.) оперативно-разыскных мероприятий, равно как и несоблюдение положений уголовно-процессуального закона о проведении следственных действий, влекут признание полученных доказательств недопустимыми».
* * *
Прошу считать эту публикацию официальным оащением к генеральному прокурору РФ Ю.Я.Чайке и председателю Верховного суда РФ В.М.Лебедеву с просьбой внести представление о пересмотре дела А.Ю.Преля в порядке надзора. Также прошу руководителя Следственного комитета А.И.Бастрыкина поручить провести доследственную проверку и в случае подтверждения фактов фальсификации уголовного дела против Преля привлечь к уголовной ответственности лиц, ее организовавших.
Борис РЕЗНИК,
депутат Государственной думы ФС РФ,
член Комитета по безопасности и противодействию коррупции,
член президиума Национального антикоррупционного комитета,
секретарь Союза журналистов России.
Читайте продолжение "Игла в правосудие-2".
