«Ввиду того, как приемные родители Макса описывали его поведение, 4 января Экель прописал лекарство, принимаемое для лечения симптомов шизофрении». Однако за три дня до трагедии «Шатто перестали давать мальчику лекарство, полагая, что оно влияет на его способность глотать пищу».
«До того как чета Шатто смогла забрать Макса и его брата к себе домой, они две недели жили в России во временной семье», — уточняется в докладе. Именно там, по словам Лоры Шатто, Макс подвергся сексуальным домогательствам со стороны женщины, которая хватала его за гениталии. «Она (Лора. — «МК») говорит, что с тех пор Макс хватал себя за пенис и дергал его, будто бы пытаясь оторвать, оставляя на нем синяки и ссадины», — гласит доклад.
«По словам Лоры Шатто, приведенным в протоколе вскрытия, в день своей смерти Макс проснулся между 8 и 9 часами, но не захотел идти вместе с ней в туалет, хотя все еще не мог пользоваться им самостоятельно... Когда же она попыталась повести его в туалет, он устроил истерику и вернулся в кровать. Поскольку Макс был в плохом настроении, Алан Шатто оставался дома до полудня или часа дня, после чего отправился на работу. Лора Шатто говорит, что отправила Кристофера (второго приемного сына. — «МК») на дневной сон примерно в 11 часов, пока Макс все еще оставался в постели. В 15 часов она разбудила их, чтобы отвести в туалет. Она попыталась покормить ребят, но Макс отказался. По словам Лоры, это было необычно».
«Мальчики смотрели телевизор, после чего, примерно в 16 часов, она отправила их покататься на качелях (во двор)... После этого Лора пошла в туалет, а вернувшись во двор, обнаружила Макса лежащим без сознания рядом с качелями».
«До гибели с Максом происходили и другие вещи, включая падение со стула, когда он стал задыхаться, поедая морковь. Он бился головой о твердые предметы, царапал сам себя. В целях предупреждения подобного поведения Лора очень коротко стригла ему ногти и на ночь надевала на руки перчатки».
«МК» дозвонился до главного врача Печорского дома ребенка, где находился Максим до отправки в США. Главврач Наталья ВИШНЕВСКАЯ сказала, что от американской статьи в шоке:
— Я очень удивлена тем, что американские усыновители нафантазировали. Честно говоря, они мне казались нормальными людьми, и когда все это произошло с Максимом, я им очень сочувствовала. И даже просила своих коллег и журналистов, которые сюда приезжали, не спешить с выводами. Хотя, конечно, оставлять таких маленьких детей без присмотра никак нельзя...
— Скажите, Максиму когда-нибудь здесь, в России, ставились диагнозы?
— Никогда! У него даже диагноза гиперактивность не стояло. Абсолютно нормальный, подвижный ребенок. Я и Шатто говорила, и всех усыновителей предупреждаю, что дети после четкого детдомовского режима дня в семье, почувствовав свободу, могут начать баловаться и шалить. Но это нормально! Но так чтобы он сам себя избивал — это вряд ли. Я за свою тридцатилетнюю практику работы в доме ребенка видела таких детей, которые страдали психическими заболеваниями и могли себе навредить. Помню одного такого мальчика полутора лет. Он выходил на улицу и бился головой о горку до тех пор, пока кровь из носа не пойдет. Конечно, с такими детьми обращаемся особо, и они нуждаются в медикаментозном лечении. Но скажу вам точно, что ни Максим, ни Кирилл ничем таким не страдали.
— А про Кирилла вы что можете сказать?
— Он значительно спокойней брата. Хотя тоже довольно подвижный. Он родился с искривлением ноги, и несколько месяцев был в гипсе — ножку мы выпрямляли. Так он даже так научился ходить, играть. Однако характер у него более покладистый.
— А слова Лоры о сексуальных отклонениях и повадках Максима можете прокомментировать?
— Ой, это вообще полный бред! Даже комментировать не хочу. Скажу лишь, что в 3–5 лет у всех детей возникает интерес к этому органу. Это нормально. Дети сидят на горшках, смотрят — у девочек то, у мальчиков это. Однако говорить о каких-то там мастурбациях, которым его обучали... Просто бред.
