Помимо педофилов, у омбудсмен рассказал и о других своих врагах — например, о дяде-самозванце, неком Владимире Астахове, представителе балиарской ассоциации по международному усыновлению. Дескать, он обтяпывает свои делишки, представляясь в органах опеки дядей Астахова. Но «племянник» «дядюшку» не признает:
- У меня нет такого дяди! — отрекся омбудсмен от самозванца, пообещав лишить «дядино» агентство аккредитации.
Вредят Астахову и журналисты, которые обвиняют его в том, что он не занимается российскими детьми на родине — такое, по его словам, могут говорить лишь или тупые, или слепые люди.
Что же касается дела, то уполномоченный заявил, что смерть Максима Кузьмина в американской приемной семье не выглядит естественной. Астахов сообщил, что в настоящее время тело мальчика направлено на вскрытие в округ Террант, и, по словам сержанта Гери Дуслера из управления шерифа округа Эктор, мы все ждут результатов.
— Участвуют судмедэксперты, конечно же, наше управление, а также служба защиты детей, — заверил омбудсмен. Особо Астахов подчеркнул слова американской соцработницы из штата Техас, которая занималась российским сиротой: «Я уверена, что мальчик погиб в доме усыновителей в результате жестокого обращения со стороны приемной матери. А его неуправляемость и якобы склонность к членовредительству не имеют под собой никаких оснований».
Также омбудсмен продемонстрировал слайды, комментируя, что ранее сделанные им заявления подтверждаются документами из США: «При осмотре тела выявлены многочисленные повреждения головы и ног (ушибы, гематомы, ссадины)... Повреждение брюшной полости и внутренних органов, которые могли быть вызваны ударом (ударами)» — это цитата из предварительного патологоанатомического исследования лаборатории клиники Форт-Уорт, произведенного после констатации смерти Максима Кузьмина.
По словам уполномоченного, следователи управления шерифа округа Итона и Джонса заявляют, что «гибель ребенка Макса Алана Шатто относится к тем редким случаям, когда крайне сложно определить настоящего преступника. Мать мальчика может быть не единственным подозреваемым. В настоящее время мы проводим расследование и в отношении его отца».
Тем временем адвокат семьи Шатто подтвердил, что Максиму давали психотропные средства, в частности, риферидол, а приемный отец Максима Алан Гари Шатто подтвердил, что мальчику давали эти средства по назначению врача в связи с гиперактивностью: «Он отказывался подчиняться нам, родителям. Это всё из-за его детдомовского прошлого».
Обобщая сказанное, Астахов напомнил, что двухлетнего Кирилла Кузьмина, оставшегося в живых, братика погибшего Максима, по-прежнему ждет родина. И призвал не быть слишком суровым к её воплощению в лице матери Максима Юлии Кузьминой:
— Я её никогда не видел, но она мне написала. Это несчастная падшая женщина, которая потеряла двух детей, потеряла Максима. Но ведь ей всего 23 года, представляете, сколько она ещё нарожает? А насчет Кирилла суд решит: достойна—не достойна. Что ж вы-то все осуждаете её: забыли истину, кто не такой, тот пусть первым кинет камень. Вы все такие чистенькие, замечательные. И у меня не всё идеально. Хотите об это поговорить?
