Гей, воли не видать!

У людей нетрадиционной ориентации и в местах не столь отдаленных личная жизнь бьет ключом

Гей-парады, гей-клубы, гей-тусовки… Общество вроде бы становится все более либеральным к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Но остаются такие места, где открыто заявить о своих любовных предпочтениях, если они отличаются от общепринятых, вряд ли кто-нибудь решится. Это место — тюрьма. Однако, как гласит народная мудрость, от тюрьмы и от сумы зарекаться нельзя. В том числе и геям — они тоже могут оказаться в местах лишения свободы.

О том, как живется за колючей проволокой ненатуралу, «МК» рассказал Стас Овсов, известный в московской гей-тусовке как Рома-Заяц, волею судеб попавший за решетку.

У людей нетрадиционной ориентации и в местах не столь отдаленных личная жизнь бьет ключом

Целый год он отсидел за квартирную кражу в одной из исправительных колоний Вологодской области. «Очень обидно, что в женских зонах к однополой любви относятся абсолютно нормально, в отличие от мужских, — рассуждает Рома. — Так и в свободной жизни: лесбиянки никого не пугают, а вот геи... Здесь, на воле, свою ориентацию я никогда не скрывал, хотя и не выпячивал. Там же, на зоне, мне пришлось прикидываться натуралом, дабы спасти свою жизнь». Но своих собратьев в тюрьме Рома повстречал немало.

Развод по-мужски

Рома, он же Стас (по паспорту), около 10 лет назад приехал покорять Москву. У себя на родине, в Сибири, его уже хорошо знали как креативного продюсера телепрограмм, но он всегда мечтал о столице. Веселый, задорный, коммуникабельный Рома быстро нашел себе место в московской тусовке. Нашелся и близкий друг, с которым молодой человек создал ячейку общества (пусть и весьма своеобразную). Парочка завела милую таксу Клавдию. «Она — моя ребенка», — с любовью говорит про Клаву Рома. Вместе с другом они организовали частное дизайнерское бюро: Рома занимался организационными вопросами, его сожитель, архитектор, — творил.

Счастье длилось около семи лет. Но от разводов не застрахована и гомосексуальная любовь: сожитель выкинул Рому на улицу вместе с собачкой. «Однополые браки у нас в стране, как известно, не разрешены. Поэтому и семейный кодекс на такие семьи не распространяется, — рассказывает парень. — И хотя ради покупки московской „однушки“ я продал свою недвижимость на родине, доложив примерно половину стоимости, мой бывший про это даже не вспомнил — все оформлено на него. И по закону я ни на что не имею права». Так Рома оказался на улице, без денег и прописки.

Около года скитался по друзьям, знакомым, съемным квартирам. Потерял работу, на новую устроиться не мог — без штампа о регистрации никто не решался его оформлять. Вскоре лишился и документов — в метро украли сумку. Все, что осталось от прошлой жизни, — Клава и старенький ноутбук. В один прекрасный день Рома потерял и это — парень, у которого он жил, сменил замок и перестал пускать его в дом. Собачку удалось вызволить приятелям Романа, а вот за ноутбуком он пришел сам: «Я к тому моменту уж несколько дней не спал толком, не ел. Рано утром, когда Эдик еще был на работе, я пришел к его квартире, вскрыл замок и зашел внутрь. Я понимал, что совершаю преступление, но мне уже было все равно». Кроме своей старенькой техники Рома прихватил и кое-что чужое: DVD-плеер, лэптоп, куртку... Уже вечером ему позвонил следователь: «Я сразу приехал и во всем сознался, — рассказывает Рома-Заяц. — Понимал, что мне светит срок, но оставалась надежда, что удастся договориться с Эдиком и он заберет заявление. Однако этого не произошло».

Четвероногий зэк

Такса Клавдия — самое дорогое и близкое существо для Ромы. Ни родителей, ни родственников у него не осталось. Когда его «взяли», он был с собакой. Оперативники наотрез отказывались брать с собой пса. «Лучше сразу меня застрелите», — сказал Рома и бросился на автомат. Ну что тут оставалось делать? Так Клавдия вместе со своим хозяином оказалась за решеткой. Через несколько дней, когда его уже собирались переводить из ИВС в СИЗО, таксу все же забрали. Роман устроил страшную истерику, кричал, плакал, бился об пол, кидался с кулаками на сотрудников полиции. В этой драке ему выбили несколько зубов... «У меня было право на один звонок, — вспоминает Рома. — Я набрал номер своей старинной подружки, и она, к счастью, согласилась взять к себе Клаву. Пришлось ей, правда, рассказать, где я оказался».

После этого Рома пошел в камеру и приготовился умирать: «Я был уверен, что следователь догадался, что я гей, и это станет известно в тюрьме. Кроме того, у меня в „Вконтакте“ и на „Одноклассниках“ куча компрометирующих фото. Я же не скрывал никогда, кем являюсь...» Однако следователь на этот счет промолчал. На руку сыграло и то, что по документам Рома был вовсе не Ромой, а Стасом Овсовым. «Творческий псевдоним Рома-Заяц так прочно сроднился со мной, что я даже и сам забыл свое настоящее имя и Стасом себя не называл уже много-много лет». Как оказалось, в СИЗО бандитская братва сразу же пробивает по своим каналам каждого «новенького»: кто, откуда, чем занимался в вольной жизни и т.д. «Я знал об этом и поэтому первые несколько дней просто боялся не проснуться». Но на Стаса Овсова никто компромата не нашел, и уже через неделю пребывания в СИЗО ему дали почетное и ответственное задание: поставили на «дорогу» (нелегальная система передачи писем и посылок между заключенными. — Д.К.).

Рома, которого в СИЗО знали как Стаса-Артиста, быстро втерся в доверие к обитателям тюрьмы. «Либерализм все-таки потихоньку и туда приходит, — рассуждает он. — Еще лет 10 назад, если за решетку попал человек, замеченный в тусовке шоу-бизнеса, то он тут же был причислен к „петухам“ (все же знают, что шоу-бизнес место скользкое в этом смысле). Я же, наоборот, стал своего рода знаменитостью, показав парням пару фоток с известными женщинами (с мужчинами, разумеется, показывать не стал). Так и кликуха ко мне приклеилась — Артист».

Честно говоря, за первые 10 минут общения я поняла, что Рома является геем: выдают особая манера разговора, повадки, ужимки. Поэтому, услышав, что целый год ему удавалось скрывать свою ярко выраженную сексуальную ориентацию, немало удивилась.

— Я много книг читал про шпионов и знаю, как надо жить легендой. Ради сохранения жизни и здоровья я напрочь отсек у себя в голове даже мысли о гомосексуализме. Плюс мой природный артистизм, — смеется Рома-Стас. — Мужики, с которыми в хате (камера. — Д.К.) я сидел, конечно, заводили со мной разговоры о сексе, как бы прощупывая. Но первые несколько недель я был в такой депрессии, что даже разговаривать ни с кем не хотелось. И за это время пообтерся, узнал местные порядки и вещи, которые в разговорах вообще не стоит упоминать. Ведь попасть в «петухи» можно даже за разговоры о куннилингусе, «золотом дожде» и прочих сексуальных утехах.

— А за статьи об изнасиловании?

— Кстати, вот это неписаное правило как-то практически ушло. Далеко не каждый насильник становится «петухом»: все же понимают, что сейчас есть такие женщины, которые могут и специально из своих каких-то целей подставить. Педофилы в этом смысле теперь заменили насильников. Они-то уж однозначно становятся опущенными.

Свояк свояка видит издалека

Однако без любовных переживаний у Стаса-Артиста не обошлось. Ночами в СИЗО «на дороге» (а тюремная переписка возможна только после отбоя) у него завязалось общение с каким-то неизвестным парнем.

— Сначала переписывались просто ни о чем, за жизнь. Каждую ночь несколько недель малявы летали от меня к нему и наоборот. У меня до этого никогда не было романов по переписке, и, честно говоря, я в них и не верил. Но тут, просто удивительно, но какая-то душевная связь возникла.

Через пару недель, немного осмелев, Стас-Артист рискнул упомянуть (как бы вскользь) один известный в Москве гей-клуб. Тут-то и выяснилось, что его друг по переписке тоже там неоднократно бывал:

— Это была такая радость для нас обоих! Все оставшиеся до этапа на зону 2 месяца мы беспрерывно переписывались. Конечно, письма могли перехватить, и нам бы грозило стать опущенными. Поэтому мы придумали свой специальный шифр. И таким образом могли как бы заниматься сексом по переписке.

Стас-Артист оставлял своему тайному другу послания и на стенах прогулочного дворика в СИЗО. Тот — ему. Потом пошли нехитрые подарки, или, как они в тюрьме называются, «душевные подгоны»: четки (их делают из пластиковых корпусов авторучек, оплавляя на лампадке), блокнотик, сотканный из ниток, а на обложке фото голых женщин (мужчин бы никто не понял). Все эти сувениры и письма до сих пор бережно хранятся у Ромы (выйдя на волю, он снова стал Ромой-Зайцем).

— Этот мой друг Святик (Святослав. — Д.К.) сидел по 228-й, наркотической статье. На тот момент уже 4 года. В московский СИЗО попал временно, так как Мосгорсуд что-то там в его деле пересматривал. Он бывалый зэк и закоренелый гей. Многому меня научил и много интересного про нашу гей-братию рассказал. Удивительно, что нас этапировали на зоны (его в свою, меня в Вологодскую область) в один день. А так как в целях безопасности мы друг другу свои фамилии и координаты не сообщали, то связь прервалась. Что с ним и где он сейчас, я не знаю.

Антисексуальные правила

Все гомосексуалисты, попадая за решетку, скрывают свою ориентацию. То ли инстинкт самосохранения, то какие-то другие защитные качества характера срабатывают, но большинству это удается. Более того — по словам Ромы, зэки-геи часто становятся вполне авторитетными личностями на зонах.

— Уж не знаю, может, какие-то особые знания о мужской психологии этому способствуют, — то ли в шутку, то ли всерьез говорит он. — Или просто особое уважение ко всем без исключения обитателям тюрьмы... Я вот как-то сразу «дорожником» стал, например. Часто наши (геи) назначаются смотрящими в камере. Известен даже случай, когда ненатурал стал смотрящим за целой зоной. Но, к сожалению, правда вскрылась. Обошлись с ним очень жестоко... Ведь по воровским законам получается, что он всю зону «загасил» (нормальному мужику по статусу запрещено даже прикасаться к опущенному, а уж тем более чифирить с ним, делиться едой, вещами и прочее. — Д.К.). Потом несчастного, слава Богу, перевели вообще в другой конец России. Я, кстати, тоже заочно прошу прощения у всех, кого я вольно или невольно «загасил». Ведь уже на зоне я был в почете и имел статус «блатной красный» (красный — сотрудничающий с администрацией. — Д.К.)

— А тебе не было страшно, вдруг бы узнали?

— Было. Но я вел себя очень осторожно: ни в какие разговоры о сексе не вступал, темы эти никогда не поднимал (хотя, надо признаться, о личной жизни зэки очень любят поболтать), в душе старался стоять в самом углу и ни на кого не смотреть. Кстати, во многих зонах смотряга (смотрящий) часто присылает прогон (как бы приказ для всех без исключения сидящих. — Д.К.): мыться в душе и бане только в нижнем белье, чтобы никаких голых тел.

Рома рассуждает, что, с одной стороны, это правильно, в душе тесно, и любое неловкое движение может быть неправильно истолковано и воспринято. Но с другой...

— Нагота всегда не так притягательна, как полураздетость. Не зря же в ночных клубах так популярны всякие конкурсы типа «мокрая майка». Но это на мой явно субъективный взгляд. Все левые мысли я старался от себя гнать, находясь там, в тюрьме и на зоне. Хотя по статусу имел право устраивать себе сексуальные утехи.

В женских тюрьмах однополые пары — в порядке вещей. И, как рассказывают бывалые, многие очень устойчивые. А как же в мужских?

— Мужчины же собственники по натуре, — рассуждает Роман. — И на зоне тоже. Те, кто не брезгует сексуальными контактами, и в высоком статусе порой заводят себе любимчиков. В нашей зоне была такая парочка — смотрящий и его «сынок» (открытый гей — нимфоман, придя в тюрьму сразу заявил о готовности вступать в контакты). Так вот «папаша» его выбрал и поближе к себе, так сказать, держал. Мальчик в конечном итоге так вжился в роль девочки, что порой позволял себе капризничать: «Папо, хочу мороженка!» — или еще чего-нибудь. И вся хата начинала суетиться... Я же, хоть мне по статусу и можно было устраивать себе сексуальные утехи, ни разу этим не воспользовался.

 

Роман вот уже полгода на воле: освободился по УДО. И сейчас, как это ни странно, вспоминает свой период жизни на зоне как вполне спокойный.

— Там я хоть и был лишен свободы передвижения, но всегда хорошо ел, курил дорогие сигареты, спал в тепле, был в почете и среди зэков, и среди ментов. В силу моего успешного сотрудничества с администрацией (я хорошо разбирался в компьютерах и быстро печатал и, грубо говоря, работал секретарем у начальника) никакой режим дня мне был не писан. Мог хоть всю ночь сидеть за компьютером. И даже отовариваться в тюремном магазине я мог без очереди. А сейчас я не всегда уверен, что завтра мне будет где ночевать...

Проблемы все те же: без прописки нет нормальной работы. Плюс судимость. Плюс еще внешний вид за время отсидки пострадал — вместо нескольких зубов дырка. Из-за этого трудиться даже администратором в кругах шоу-биза, где есть знакомства и связи, его не берут. Роман со своей собачкой так и скитается по чужим домам и хватается за любую работу:

— Но пока ничего стоящего. Даже официантом не берут, хотя когда-то я ресторанном бизнесе в солидном заведении был главным администратором. Вот так вот я сейчас скатился...

Роман вполне справедливо считает, что у нас в стране система помощи бывшим заключенным вообще не развита. Именно это зачастую толкает людей на рецидив:

— Если бы государство действительно хотело реабилитировать бывших преступников, то в первую очередь помогало бы им трудоустроиться, а не выкидывало бы на волю с одной только справкой об освобождении. Вот как можно освободить человека из колонии с дыркой от бублика в кармане?! Ну да, билеты на поезд, конечно положены. Но если ехать больше суток, а элементарно кушать нечего? А некоторых на воле никто и не ждет. Вот большинство сразу же опять берутся за старое — воровство.

P.S. Рома очень ждет предложений работы. Они ему сейчас необходимы как воздух. (e-mail karpitskaya@mk.ru)

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру