Все это время мать Владика, Светлана Николаевна Сахарова, в 1999 году лишенная родительских прав в отношении пятерых детей, должна была выплачивать алименты на его содержание. И вот в январе 2012 года прокурор Ногинска обратился в Ногинский городской суд с иском к матери Владика об увеличении размера алиментов на его содержание. Через два месяца Сахарова предъявила встречный иск о восстановлении ее в родительских правах. И через месяц Ногинский суд принял решение о передаче Владика его родной матери.
У суда не было времени выяснить, действительно ли изменился образ жизни Сахаровой и ее отношение к больному ребенку. В суде неоднократно поднимался вопрос о загадочных обстоятельствах падения мальчика, но ответа на него никто так и не дал. И после публикации в «МК» никто не взял на себя труд прислать хотя бы пустяковенькую отписку: проверили и ничего не нашли. Даже и проверять не стали...
Не согласился с этим решением лишь один человек — Светлана Мурашкина, как настоящая мать, вступившаяся за своего ребенка. Ведь Сахарова много лет не проявляла никакого интереса к Владику. Она не приезжала, не звонила, в его жизни такого человека не было. Материнская любовь вспыхнула у Сахаровой в суде, когда она осознала, что ей придется платить больше денег на содержание мальчика, а у нее и без того задолженность по алиментам уже составляла 118 тысяч. Вот почему Светлана Мурашкина не поверила родной матери Владика и подала апелляционную жалобу на решение Ногинского суда.
■■■
17 июля 2012 года в Московском областном суде состоялось заседание по рассмотрению апелляционной жалобы Светланы Мурашкиной. На заседание явились Светлана Сахарова со своим представителем и двумя старшими дочерями, представитель детского дома № 19 Виктор Турков, сотрудники отдела опеки и попечительства города Черноголовки и адвокаты Светланы Мурашкиной. Все остальные, то есть представители органов опеки города Железнодорожного и муниципалитета «Басманный» (Москва), прислали в суд заявления с просьбой рассмотреть дело в их отсутствие.
■■■
Итак, суд.
Истец Сахарова
Светлана Сахарова рассказала суду о том, что с пьяным прошлым давно покончено. Сегодня она — респектабельный предприниматель (торговля на рынке), мужняя жена (муж трижды отбывал наказание, в том числе и за убийство), преданная мать и нежная бабушка. Она сделала ремонт в квартире и даже купила здоровенную машину (правда, не она, а муж ее дочери) специально для того, чтобы возить Владика. По мнению Сахаровой, только этого и недоставало для ее воссоединения с любимым сыном. Теперь ничто не мешает возвращению Владика в семью.
Надо сказать, что в 2009 году Сахарова уже предпринимала попытку восстановить свои родительские права в отношении Владика. Однако мальчик возвращаться к матери не захотел, и суд отказал Сахаровой в удовлетворении иска. И вот теперь судья спросил у нее, почему она не пробовала вернуть Владика до обращения прокурора с иском об увеличении алиментов и как она все это время поддерживала с ним отношения.
Сахарова ответила, что ей не давали видеться с ребенком, хотя она стучалась во все двери.
Из аудиозаписи судебного заседания:
Судья:
— Такой к вам вопрос, мама. С 2009 года опека не занимается надзором, вы в колокола-то били?
Сахарова: Била.
Судья: К кому обращались?
Сахарова: Обращалась...
Судья: И к министру?
Сахарова: К министру не к министру, обращалась в 2012 году.
Судья: И что вам министр ответил?
Сахарова: Что дело находится на расследовании. На заметку взяли...
Судья: В 2012 году, когда иск появился... Послушайте, истец, вот вы говорите, что ребенку плохо, а вы-то где до 2012 года были? Почему, как только прокурор обратился с иском об увеличении алиментов, появилось встречное исковое заявление?
Представитель Сахаровой: Потому что так совпало.
Представитель ответчика, заместитель директора детского дома № 19 В.Турков
Система патроната устроена так, что официальным опекуном Владика является детский дом. Он помещает ребенка в семью патронатного воспитателя, с которым заключает трудовой договор. Светлана Мурашкина и есть такой патронатный воспитатель, работающий мамой у себя дома. Тут важно подчеркнуть, что официально она является сотрудником детского дома и поэтому не сомневалась в том, что детский дом поможет ей защищать права мальчика.
Но как только опека Черноголовки и Ногинский суд без всяких видимых причин поддержали внезапно затосковавшую по сыну Сахарову, все изменилось.
Из аудиозаписи судебного заседания:
Прокурор: Где, вы считаете, будет лучше ребенку? У патронатного воспитателя или передать его маме?
Турков: Детский дом высказал свое мнение на судебном заседании в Ногинске. Этот вопрос должен решаться судом.
Судья: То есть на усмотрение суда?
Турков: В 1999 году суд отобрал ребенка у Сахаровой на основании решения опеки. Вот и сейчас он должен взвесить все обстоятельства.
Судья: Вот чтобы взвесить, мы должны учесть мнение всех. А вы — «на усмотрение суда»... Ваше мнение хотелось бы, ведь ребенок у вас числится, государством закреплен за вами. А вы за ним наблюдаете. Вот это око государево мнение имеет или нет?
Турков: Имеет.
Судья: Какое, хотелось бы услышать.
Турков: Мурашкиной созданы ребенку нормальные условия.
Судья: Я так понимаю, что ребенка нужно оставить в патронатной семье?
Турков: Да.
Судья: Почему тогда решение не обжаловали?
Турков: По той причине, что впереди нас была подана апелляционная жалоба.
Суду пришлось клещами вытягивать мнение детского дома, представитель которого до последней минуты не хотел давать прямой ответ: да или нет. Надо ли напоминать, что «впереди поданной жалобой» была жалоба истерзанной Светланы Мурашкиной, которая, не дождавшись помощи, решила написать ее сама.
Представитель отдела опеки города Черноголовки Н.Романцева
Поскольку ни отдел опеки г. Железнодорожный (по нынешнему месту жительства Владика), ни отдел опеки московского муниципалитета «Басманный» (по месту нахождения детского дома) не приняли никакого участия в судьбе мальчика, Н.Романцевой пришлось отдуваться за всех государственных опекунов Владика.
Из аудиозаписи судебного заседания:
Когда суд решал вопрос о приобщении к материалам дела отзыва детского дома на жалобу С.Мурашкиной, госпожа Романцева равнодушно ответила: на усмотрение суда.
Судья:
— Как это орган опеки отвечает «на усмотрение суда», когда его решение — одно из самых важных доказательств по делу! Я вас не понимаю. Вы третье лицо, ваш статус предусматривает обязательное участие.
Н.Романцева — тут же:
— Не возражаю.
Судья:
— Какой орган опеки выезжал к мальчику? Из Железнодорожного?
Н.Романцева:
— Они не ездят, мы заставить их не можем.
Судья:
— Конечно, не можете. Как работать вот так, вы знаете, а заставить что-нибудь сделать не можете. Другое дело, когда в рабочем порядке садятся на телефон, а если надо, то выезжают. А если и этого не хватает, в Министерстве соцразвития ставят вопрос перед министром. Конечно, у вас нет обязанностей, возможностей. Орган опеки по месту жительства ребенка фактически отошел от дел, правильно я понимаю? Заключение та опека не представила, а вы и не попытались выяснить, там он хотя бы или нет... Хотелось бы знать ваше мнение. Вот вы написали в заключении, что согласны с иском, фактически с тем, чтобы ребенок проживал с матерью. Что вы положили в основу своего решения? На основании чего вы пришли к такому мнению?
Н.Романцева:
— На основании того...
Судья:
Вот детский дом говорит: пусть суд решает, опека Железнодорожного — лучше я отсижусь, примерно так. Так какие доказательства вы положили в основу своего заключения?
Н.Романцева:
— Акт обследования жилищных условий Н.Сахаровой...
Судья:
— А орган опеки по месту жительства ребенка не дал своего заключения на иск?
Н.Романцева:
— Они сказали, что не знали об этой семье и что им очень сложно рассудить эту ситуацию. Только обследование провели.
Судья:
— Вы сегодня послушали, тут другие обстоятельства вскрылись, ваше мнение изменилось?
Н.Романцева:
— Наше мнение не изменилось. Мы согласны с решением Ногинского суда (восстановить мать в родительских правах. — О.Б.)...
По окончании исследования материалов дела выступил прокурор.
Прокурор В.Тришина:
— Уважаемый суд! Хочу обратить ваше внимание на то, что для восстановления в родительских правах необходимы три условия. Это прежде всего изменение поведения родителей, образа их жизни, отношение к воспитанию ребенка. Если этого нет, то у суда нет оснований для восстановления в родительских правах... Как усматривается из материалов дела, связь ребенка с матерью утрачена с 2006 года, она не возобновлялась, то есть контакта между ними нет, материальная помощь матерью не оказывалась, судьбой ребенка она не интересовалась... На момент рассмотрения дела у истицы задолженность более 140 тысяч, и иск о восстановлении в родительских правах она предъявила только после того, как прокурор попросил увеличить алименты. Поэтому я полагаю, что восстановление в родительских правах — преждевременная мера. Я прошу это решение отменить и принять новое.
17 июля 2012 года Судебная коллегия по гражданским делам Московского областного суда в составе председательствующего судьи И.Брыкова, судей М.Ситниковой и Е.Варламовой определила: решение Ногинского суда Московской области от 19 апреля 2012 года отменить. Постановить по делу новое решение, которым в удовлетворении исковых требований Сахаровой С.Н. к детскому дому № 19 о восстановлении в родительских правах отказать.
А еще суд вынес частное определение о бездействии органов опеки г. Железнодорожный и г. Черноголовка, которое было направлено министру образования Московской области.
■■■
Я в суде не была. Но в распоряжении редакции имеется полная аудиозапись судебного заседания. И оказалось, что судебный процесс может проходить так, как его описывают в учебниках. Когда раз за разом выходишь из суда как облитый грязью, это судебное слушание по поводу Владика Шевцова производит из ряда вон выходящее впечатление. Судьи действительно управляли процессом, а не просто сидели и равнодушно взирали на происходящее. Дела такого рода представляют собой штучные изделия, представляющие собой сочетание юридического и психологического мастерства и искусства сопереживания. Оказалось, что суд по-прежнему владеет этими богатствами. Прокурор безупречно проанализировал труднейшую ситуацию и сумел выявить суть происходящей драмы. И тем самым от имени государства вступился за больного ребенка. О такой защите со стороны государства можно только мечтать — ведь в последнее время роль прокурора в гражданских судах носит исключительно представительский характер.
Но, к сожалению, это не конец, а лишь начало истории злоключений ребенка и его названой матери. Дело в том, что Московский областной суд вскрыл гнойник и принял неотложные хирургические меры. Теперь надо разбираться с диагнозом — а некому.
Государство, представленное многочисленными «детскими» департаментами, отделами и подразделениями, не защищает и не умеет защищать детей. Защита есть — но только на бумаге. Все эти конторы издают тонны бумаг, директив и отчетов о результатах. Результатах чего? Вся так называемая деятельность кипит и пенится лишь на бумаге, она виртуальная. Но если к этим «защитникам» приходит живой человек с настоящей проблемой, его воспринимают как неожиданную помеху в нормальной жизни.
Светлана Вячеславовна Мурашкина взяла на себя неподъемную ношу: помочь искалеченному душой и телом ребенку воссоединиться с миром здоровых людей. Сама она на это не решилась бы. Но детский дом № 19, который искал для Владика Шевцова новую семью, обещал помогать ей во всем. И вначале так и было. Мурашкина занималась здоровьем, воспитанием и образованием мальчика, а детский дом разбирался с бумагами, судами и прочими государственными потребностями. Ребенок, взятый на воспитание, — это человек плюс тонны бумаг. Так они и жили. До тех пор пока государству не надоели патронатные семьи, требующие постоянного внимания. Государственным брендом стало усыновление, которое освобождает державу от каких-либо забот о брошенных детях. В детском доме появился новый директор, чутко реагирующий на колебания курса. И когда Сахарова внезапно и агрессивно стала добиваться возвращения Владика вместе с его инвалидными правами, пособиями и жилищными перспективами, новый директор Леонид Митяев крепко призадумался: стоит ли и впредь помогать Мурашкиной, которая может и не устоять перед натиском Сахаровой и ее здорового потомства. А что если Светлана Вячеславовна не выдержит давления родственников мальчика — а выдержать это очень трудно — и вернет его в детский дом? Куда они денут парализованного инвалида? С ума сойти, сколько дополнительных сил и средств может на это потребоваться. Ну и что, что тяжело больной мальчик шесть лет прожил в семье Мурашкиной и очень привязался к ней? Как привязался, так и отвяжется. Если Сахарова так хочет его забрать — пусть забирает.
И Митяев решил не вмешиваться в естественный ход событий. Видимо, он не предполагал, что замученная Мурашкина начнет сопротивляться. И вместо того чтобы в корне пресечь начинающуюся атаку на своего сотрудника, он неожиданно поддержал Сахарову, прикрываясь правом ребенка знать кровных родственников. Он разрешил маменьке и ее взрослым детям встречаться с Владиком.
После того как Мурашкина подала жалобу на решение Ногинского суда, Сахарова заставила подростка с задержкой психического развития «сделать заявление» о том, что тетя Света била его по щекам и таскала за волосы. Так появилась бумага с криво написанной Владиком строчкой «я хочу жить с мамой», а в придачу видеозапись его «признания». А потом Сахарова позвонила Мурашкиной и предложила обмен: Мурашкина отказывается от апелляционной жалобы, а Сахарова не дает хода добытому ею компромату. Мурашкина жалобу отзывать не стала, и Сахарова пошла в прокуратуру и в полицию города Железнодорожного.
13 июля Мурашкину вместе с Владиком вызвали в полицию. Там он в присутствии педагога и следователя рассказал, что сестры и мама «попросили» его сказать плохо о тете Свете. А на самом деле тетя Света хорошая, добрая и только иногда сердится, когда он не делает уроки и не читает книжки. И он хочет оставить все как есть и жить в семье тети Светы.
Все это время кровные родственники звонят Мурашкиной и оскорбляют ее. Светлана Вячеславовна много раз просила руководство детского дома остановить Сахарову, а в ответ получала отписки о том, что кровные родственники имеют право на общение с ребенком. Стоит ли говорить о том, что в результате этих экспериментов парализованный подросток живет в постоянном страхе за себя и Светлану, потерял интерес к учебе, замкнулся и ожесточился.
В начале августа Мурашкина обратилась в опеку и в детский дом с просьбой провести мальчику психолого-психиатрическую экспертизу. Невозможно объяснить, как же до сих пор никто не удосужился это сделать?
■■■
Во времена СССР в нашей стране бытовал миф о том, что все люди могут усыновлять детей. И это не было ложью — это была мечта. А на самом деле в домах ребенка и в детских домах находятся внутренне изувеченные, психически разрушенные дети. И усыновление такого ребенка — подвиг, который никогда не будет вознагражден.
Неродные родители отторгаются как донорский орган. И как при трансплантации, тут необходимы лекарства, подавляющие отторжение чужеродной материи. К счастью, бывают удачи, но каждый раз это победа, добытая ценой невероятных усилий. То есть это не правило, а счастливый случай.
И детям, и неродным родителям нужна постоянная помощь. Успешный европейский опыт обеспечен прежде всего колоссальной поддержкой, которую оказывают усыновителям государство и общество. А российская система помощи сиротам и усыновителям находится в таком же коматозном состоянии, как и помощь инвалидам.
Администрация детского дома № 19 не просто устранилась от участия в жизни Владика Шевцова, но и приняла все меры к защите своих интересов. Ложь и предательство — вот что обрушилось на Владика и Светлану Мурашкину. А девиз спящих сотрудников органов опеки: «на усмотрение суда». Что в переводе означает: делайте что хотите, только нас не трогайте.
И детский дом не зря произносит одни и те же слова: ребенок имеет право видеться с родной семьей. То есть участь этого несчастного ребенка фактически решена: когда утихнет шум, его передадут Сахаровой. Все остальное — дело времени.
Есть только одна возможность помочь парализованному подростку: Департамент социальной защиты Москвы должен взять под личный контроль все маневры детского дома в отношении патронатной семьи Светланы Мурашкиной. Прошу губернатора Московской области Сергея Шойгу принять участие в этом деле и защитить Владика Шевцова и его патронатную мать.
P.S. Когда материал был готов к печати, выяснилось, что Сахарова обратилась на телевидение и скоро в эфир выйдет передача о том, как она бьется за воссоединение с сыном. Вот здорово! Может, среди участников этого шоу будет человек, который наконец расскажет правду о том, каким образом
