Так-так... Резинка из трусов пропитана раствором метадона, в тюбике зубной пасты почти горсть таблеток экстази, в булке — телефон, в чесноке — «симка»... Все это «гостинцы» для заключенных. Заботливые друзья-товарищи арестантов демонстрируют чудеса изобретательности, дабы «разнообразить» их жизнь за решеткой. Надзиратели в свою очередь не дремлют и пробуют все новые методы поиска запрещенных предметов в передачках и бандеролях. Чья смекалка побеждает и что еще сегодня из запретного попадает за решетку — выясняла спецкор «МК».
Хлебом единым
Пока сама проходила досмотр перед сменой (всех сотрудников на КПП осматривают почти как арестантов), вспомнила слова одного заключенного-бизнесмена, обвиняемого в мошенничестве, с которым довелось пообщаться в тюремных стенах.
— Знаешь, ведь у меня все на воле было. Да и тут за решеткой могу многое купить — деньги на лицевом счету, которые можно потратить в тюремном магазине, есть. Но когда от мамы получаешь передачку, руки трясутся. Разворачиваю пакеты (а она всего по чуть-чуть положит — конфет моих любимых, пряников, сухарей, чая) и чувствую, что слез сдержать не могу. Нет ничего дороже здесь вот этого кулька, который родные тебе собрали и передали...
Наверное, понять это можно только будучи по ту сторону решетки. Если родной человек время нашел и не постеснялся прийти вот в это гиблое место — это главное, а не сами продукты. А ведь отнюдь не всем арестантам достаются передачки и посылки с воли.
— Примерно 50% заключенных за все время нахождения в изоляторе не получают ничего, — говорит начальник Бутырки Сергей Телятников. — Еще какая-то часть — не чаще, чем раз в два-три месяца. В основном это приезжие, мигранты, которых в Москве задержали. Очень много неблагополучных — у кого на воле ни работы не было, ни семьи, ни родных. Эти люди живут за счет того, что мы им даем, — от продуктов питания до средств гигиены.
Продержаться на казенных харчах сегодня не проблема. То, что тут дают, хотя бы есть можно. Сама пробовала. Обычная столовская пища — щи да каша. Но щи — с мясом, каша — с рыбой, кисели да компоты, бывает, салатик дают. Еще лет двадцать назад «клиенты» легендарного СИЗО о таком рационе и не мечтали. Помню, в интервью мне бывший начальник Бутырки Геннадий Орешкин рассказывал, что в
— Сейчас государство выделяет на заключенного 48 рублей, а на солдата в армии — 43, — говорит Телятников. — Сотрудники едят то же самое, что арестанты. Продукты закупаются хорошие, непросроченные. Практически никто из заключенных от еды не отказывается. Включая тех, что могут позволить себе заказать комплексный обед (готовится здесь, но меню ресторанное). Мы своего хлеба выпекаем без малого 2 тонны в день.
Книги с фантастическим «финалом»
Когда смотришь на родственников, толпящихся у входа в СИЗО с баулами, сердце кровью обливается. Есть что-то печально-трогательное в том, как они шебуршат своими пакетами, доставая содержимое перед окошечками с номерами. А когда у них не берут какие-то вещи или продукты, умоляют, а порой рыдают, чтобы растопить «жестокое» сердце сотрудника. Как раз одним из «цензоров» мне и предстоит побывать.
В нашей команде кроме меня еще три женщины. Узнаю, что для поиска запрещенных предметов нужны интуиция (по глазам некоторых посетителей можно понять, что они, как говорится, замыслили недоброе) и определенная сноровка. Пальцы должны быть очень чувствительными: именно на ощупь определяют «инородное тело» в 90% случаев. Через руки сотрудников бюро проходит от 60 до 100 передач за смену. Это в несколько раз меньше, чем лет десять назад, — многое теперь родственники заказывают через тюремные интернет-магазины.
Итак, система такая. Родственник или знакомый сидельца сначала приходит к окошечку инспектора, которая по карточкам сверяет: есть ли конкретный заключенный в этом СИЗО, не исчерпал ли он лимит передач за текущий месяц. К сведению, разрешается передавать до 30 кг, причем это может быть разовый «транш», а можно хоть каждый день по килограмму. Потом человеку дают заполнить заявку, в которой надо расписать, что именно передаешь и сколько. Скажем, кофта теплая — 1 штука, тапочки — пара, сахар — 3 кг. Ну и вот с этой бумажкой и пакетами в мое окошко — добро пожаловать. Я пока просто напарница у сотрудницы бюро Марины.
— Берешь первым делом паспорт у человека и кладешь вот сюда. Вернешь, когда убедишься, что все с передачей в порядке. А если что найдешь — он ведь наутек бросится, а у нас паспорт останется. Так что никуда, голубчик, не денется...
Открываю окошечко — оттуда рука тянет вместе с паспортом список и огромный пакет.
— По одному предмету! — грозно звучит голос наставницы. — Что это?
— Это лаваш. Сами испекли.
— Не положено, обратно забирайте.
— Как «не положено»? Сынок любит такой, домашний.
— Нельзя. Мало ли что вы в муку подмешали? Как я проверю? Идите и купите в магазине батон — я приму.
—А пирожки с вареньем?
— Нельзя.
— Я сутки в поезде ехала, чтоб передачку сыну... Ну возьмите...
Но с работницей разговор короткий: окошко на засов. И через минуту:
— Следующий!
По ту сторону — солидный мужчина. Очень интеллигентный. Передает вещи разные, еду.
— Ручки обратно заберите, я такие не приму, — неожиданно выдает «напарница».
— Не имеете права — это не запрещенные предметы, — уверенно отвечает тот.
— Имею. Они у вас не разбираются, стержень не вынимается. Как я могу знать, что там внутри? Идите и купите в киоске нормальные ручки. Следующий!
Старушка тянет пакет с кефиром и творожной массой.
— Это скоропортящиеся продукты, сейчас их не принимают. Жара ведь какая! Ваш внук может отравиться, — деликатно объясняю я.
Не думала, что это так трудно. Родным кажется, что их близкие за решеткой голодают. Один азербайджанец принес брату несчетное количество пачек чая и килограммов десять сахара. Цыганка передает мужу пакетов двадцать сухарей и сушек.
— Зачем так много?
— Так это на всю камеру...
На самом деле за решеткой многое поменялось за последние годы, но правило делиться с теми, кому родные ничего не приносят, осталось. Это уже даже не правило — закон. И дело даже не в тюремной романтике: просто так выжить легче, когда чувствуешь поддержку тех, кто рядом и находится в таком же положении.
— Я трусы и носки передаю мужу — их точно никто, кроме него, не будет носить? — боязливо спрашивает юная леди.
— Кто носить будет, понятия не имею, — честно говорю я. — Но передадут их ему в руки, не сомневайтесь.
— А правда, что вы обложки от книг отрываете? Я слышала, — продолжает волноваться девушка.
На самом деле книги действительно проверяются. Ножом и специальным штырем лезем под корешок. Здесь ловкость нужна — за пару часов не научишься. Но сотрудники СИЗО умеют это делать за считаные секунды, и книги при этом остаются целыми и невредимыми. Затем — еще на ощупь каждую страничку: очень часто их пропитывают наркотиками — метадоном, ЛСД... Чтоб почитал фантастику (обычно выбирают книги именно этого жанра) и «улетел». Пропитанные страницы становятся чуть жестче и иногда отличаются по цвету.
Зачем за решеткой феромоны?
Мне поручили отрывать шнурки. От кофт, штанов, курток... Шнурки в СИЗО под запретом, поскольку на них можно, к примеру, повеситься. Вытащив веревку из спортивных штанов, понимаю, что обладателю придется теперь держать их все время руками у талии: резинки там нет никакой, спадать будут.
— Вот шампунь и зубная паста — надо срочно проверить, — тянет мне «коллега».
С шампунем просто. Открываешь и штырем все проверяешь. Зацепится за что-то — тогда уже все содержимое выливаешь в емкость. На днях в шампуне нашли — не поверите — духи с феромонами! Они маленькие такие были, как пробнички. Ну вот, скажите мне на милость, зачем мужику в СИЗО духи с феромонами из секс-шопа? Может, сокамерников соблазнять? Или надзирателей?.. Духи, к сведению, за решеткой под запретом любые, поскольку считаются спиртосодержащей жидкостью.
С зубной пастой — сложнее. Ее надо немного выдавить, а потом закрыть и всю прощупать. Я ничего не нашла. А вот моя напарница в том же тюбике пакетики с наркотиком нащупала. И ведь при этом паста была запечатанная...
— Наличие заводской упаковки ни о чем не говорит, — уверяют сотрудники Бутырки. — У нас был случай, когда в тапочки прямо на заводе закладывали наркотики. Видимо, была договоренность.
Упаковку мы вскрываем любую, что бы там ни лежало. Содержимое высыпаем на стол и приступаем... Сухари, печенье, вафли ломаем напополам. Каждую штуку! Конфеты — надрезаем. И это все надо делать быстро, чтобы «пробку» по ту строну окошка не создавать.
У меня в руках — пакеты с чесноком, луком и лимонами. Надрезать надо все.
Оп! Моя первая находка! В луке «симки» спрятаны — аж две штуки. Засунуты были прямо внутрь так виртуозно, что никаких следов их присутствия не было. Тут же передаем информацию дежурному — и посетителя задерживают. Но ненадолго: это считается административным нарушением, и за него предусмотрено наказание в виде штрафа до 1000 рублей. А вот когда наркотики, то ФСКН на зов прибегает. Чаще всего передают наркотики женщины — жены, матери, сестры. И, что особенно обидно, бывает, вслепую. Друзья-товарищи приходят домой, говорят: вот, мол, мы тут собрали кое-что для Пети. И она несет, ничего не подозревая... Такую, кстати, и саму заподозрить трудно: она ведь уверена, что все в порядке, глаза не бегают, не нервничает.
— Вот у этих трусов резинка странная, — перебивает мои размышления сотрудница. — На аппарат их!
Пришла пора познакомиться с главным тюремным «сыщиком». Рентгеновский прибор наподобие тех, через которые в аэропортах чемоданы пропускают. Тот показывает, что действительно — состав резинки не однороден. Плотность материала там, где он чем-то пропитан, отличается. Если бы не заметили, арестант смог бы в камере потом из него наркотик выпарить.
— Только что тут сахар с наркотиками нашли, — говорят сотрудники. — На вид ни за что не поймешь. Крупинки вроде все одинаковые. А прибор показывает вон смотри что...
На экране монитора видно, что сахарок — с примесью чего-то. Это «что-то» имеет другую плотность и структуру.
Коллеги несут «просветить» банку с медом. Недавно нашли в такой вот (с фабричной крышкой) метадон — аж 200 граммов!
Вообще наркотики передают чаще и больше всего. По данным надзирателей, 50% арестантов на свободе регулярно кололись, так что они готовы «съесть» что угодно — от героина до кодеина. Из этих 50% сидельцев примерно 20% и задержаны были за продажу наркотиков. Еще 15% совершили другие преступления, но в состоянии наркотического опьянения.
Еще находка! В грецком орехе — сверточек. И ведь, подлецы, так аккуратно склеили две половинки скорлупы, что ну ни в жизнь бы не догадалась! Теперь требование орехи напополам раскалывать уже не кажется мне идиотизмом. А вообще, конечно, после нас арестантам достаются не такие уж приятные на вид продукты. С надрезами, надломами... И хоть для цитрусовых один нож, для колбасы — другой, для хлеба — третий, но в спешке можно перепутать. Так что потом заключенный получит лимон с запахом чеснока. И тут только один вариант: заказывать все через интернет-магазин (передачки формируются на складе и не проверяются потом). Но зато ответственно заявляю: никто их не надкусывает. Так что те, кто переживает, что надзиратель в рот себе что-то сунет незаметно или отсыплет горсть конфет, могут расслабиться. Камеры слежения везде. Да и, честно говоря, когда все это вскрываешь и на печальные лица родственников смотришь, аппетит напрочь пропадает.
Нашли в кармане кофты мобильник. Лежал себе там спокойно, будто забыли его попросту. И ведь наверняка посетитель так и скажет: случайность, а не злой умысел. Одно радует: сейчас совсем перестали передавать за решетку ножи, заточки, острые предметы.
Наше бюро передач закрывается в 18.00. Для посетителей не очень удобно: многие ведь работают как раз до этого времени. Но чтобы перейти на другой график — нужны дополнительные сотрудники, а с этим проблема.
А по вечерам и ночам начинает работать другая «система передач». Друзья-товарищи пытаются перебросить через забор пакеты. Или по проволоке — прямо в окошко камеры. Такие «передачки» принимают... собаки. Их в Бутырке 19, в том числе породы алабай, кавказские и немецкие овчарки. Миловидная девушка обходит с псом периметр. Часто товарищи сидельцев одного вида надзирателя с собакой пугаются и убегают, побросав пакеты с телефонами и наркотиками. Но, бывает, и улетают «подарки». Не всегда в нужном направлении. На колючей проволоке, которая венчает
