Представляю, как скрежещут зубами сотрудники собесов; как возмущаются в курилках рядовые нотариусы; как хватаются за голову врачи и сотрудники регистратур поликлиник. Ведь скоро в обязательных требованиях при приеме на работу на множество госдолжностей станет знание языка. Нет, не английского — языка жестов.
Поправки в Законы «Об образовании» и «О социальной защите инвалидов в РФ», предусматривающие поэтапное введение в больницах и поликлиниках, органах соцзащиты, нотариальных конторах, других органах госвласти языка жестов, уже одобрены правительством. Министр труда и социальной защиты Максим Топилин преподнес сей факт как серьезное достижение в борьбе за права инвалидов. «Весь комплекс государственных и негосударственных услуг должен быть адаптирован к тому, что лица с ограниченными возможностями, которые могут общаться лишь с помощью русского жестового языка, могли получать услуги в доступном для себя виде. Теперь инвалидам по слуху будет проще получать образование, экстренную помощь при чрезвычайных ситуациях, трудоустройстве и пр. Сейчас нигде в Российской Федерации такой технологии нет», — подчеркнул министр.
...На инвалидов, которых десятилетиями не замечала советская власть, как из рога изобилия посыпались разнообразные блага. Инвалиды теперь, что называется, «в тренде». Для них повсюду создают «безбарьерную среду».
Только вот создают ее как-то неуклюже. У подъездов соседнего дома построили пандусы. По ним даже можно въехать на приступочку. Но в сам подъезд попасть невозможно: дорогу преградит лавочка (видимо, тоже для инвалидов), которая не позволяет развернуться не то что коляске для взрослого инвалида — даже детскому велосипеду.
Для кого это делали? Для галочки, ясно. Деньги на создание «безбарьерной среды» в районе освоены. Государство старается. Только людей на колясках на улицах как не было, так и нет.
На всех новых станциях метро обязательно создают условия, чтобы люди «с ограниченными возможностями» могли путешествовать по городу. Делают специальные лифты, как в Европе. Доедет инвалид до центра — а выйти не сможет. Старые станции, построенные еще при Сталине, переделать невозможно. Один столичный высокопоставленный чиновник как-то сказал, что метро проще взорвать и построить заново, чем адаптировать для колясочников.
На различных телеканалах все больше программ с сурдопереводом. Чтобы и глухие с глухонемыми знали о том, сколько для них делает государство, как заботится о них. Раньше, чтобы пообщаться с чинушей из собеса, человеку, имеющему проблемы со слухом, приходилось нанимать сурдопереводчика за деньги. Иногда эти услуги оплачивало государство, а иногда — сам инвалид (так сказал министр). Представляю, сколько сил и унижений приходилось тратить глухому человеку, чтобы стрясти деньги на сурдоперевод с государства! Тем, кому это удалось, надо ставить памятник при жизни.
Зато теперь страна готова выложить кругленькую сумму на то, чтобы обучить многомиллионную армию чиновников жестовому языку. Вероятно, для них откроют специальные курсы. Или даже создадут специальные кафедры в вузах.
Не надо быть великим экономистом, чтобы понять: гораздо дешевле создать специальную эскорт-службу сурдопереводчиков для сопровождения глухих по различным (и не только государственным!) инстанциям. А оставшиеся деньги потратить на приобретение для них приличных слуховых аппаратов. Тем более что в масштабах страны инвалидов по слуху и слепоглухих совсем немного — всего 190 тысяч человек. Но государству виднее, как тратить казенные средства.
...Подруга рассказывала о первом полете в Америку и первом шоке, который испытала еще в самолете по пути туда. В салон зашел молодой человек с синдромом Дауна. И буквально все пассажиры (точнее, все пассажиры-американцы) кинулись ему улыбаться, уступать дорогу и предлагать помощь в укладке ручной клади на верхнюю полку. И сразу стало ясно, что такое настоящая «безбарьерная среда» и настоящая забота об инвалидах. Она зависит не от того, сколько государство выделило денег на пандусы, а от обычного человеческого отношения и готовности в любой момент прийти на помощь. А это невозможно профинансировать никакими государственными программами.
А наши инвалиды просят об одном: не называйте нас «людьми с ограниченными возможностями», нас это унижает. Может, начать хотя бы с этого?
