— Анатолий Евгеньевич, ситуация с «Огоньком» — это единичный случай или распространенное явление? В аналогичной ситуации был дом культуры «Гайдаровец», которому долго не могли выделить нормальное помещение...
— Совсем недавно в такой же ситуации оказался детский центр в Сивцевом Вражке, их тоже выселяли из помещения, так что ваши примеры не единичны. В свое время была создана специальная комиссия, следившая за учреждениями дополнительного образования. Но их информация вызывала у меня сомнения. Например, по моей информации, 3 года назад под угрозой выселения оказались 60 с лишним детских центров. А правительство Москвы уверяло, что их всего 24–25.
— Скажите, а от кого, как правило, исходит угроза выселения? Это частные компании или государственные структуры?
— Угроза чаще исходит от районных управ. И люди, пытающиеся выселить клубы всеми правдами и неправдами, все время стараются отослать возмущающихся в суд. А это совершенно неправильный путь. Например, как получилось с «Огоньком»: администрацию два года водили за нос, и за это время управляющая компания переписала под себя документы. И теперь скорее всего и правда может выселить детский клуб. Суд не рассматривает дело ни с моральной точки зрения, ни со стороны причиненного детям ущерба.
— Но если обращение в суд не помогает, то каким образом детские клубы могут отстоять свои права?
— Я считаю, это дело общественности и правительства Москвы. Руководители округов и управ, как правило, отмахиваются от этих проблем: мол, суд решит. Но почему бы им не приструнить своих подчиненных? Надо изменить отношение чиновников к этому вопросу, и такая политика должна проходить не на муниципальном, а на федеральном уровне. Кроме того, мы до сих пор не восполнили пробел, который образовался после распада молодежных организаций, комсомола и пионерии. Раньше и профсоюзы занимались развитием спорта, какими-то кружками, досугом, а нынешние — устранились от этого. Хотя в Европе, например, профсоюзы до сих пор обеспечивают культурную деятельность для своих членов и их семей.
— И чем компенсировать нехватку культурной жизни? Можно ли вернуть серьезное отношение к кружкам и секциям, как в советское время?
— Когда я только начинал играть в шахматы, в нашем дворе на Урале был удивительный человек — Алексей Иванович Пак, который был очень увлечен этой игрой. Он работал на заводе и каждый день, после смены, уставший, спешил в шахматную комнату и выдавал всем желающим шахматные часы и доски. А его жена и сын приходили посмотреть, как он играет... Алексей Иванович этим жил, хотя был довольно слабым шахматистом и не получал денег за свой клуб.
Такие добровольцы могли бы быть и сейчас. Но я вообще не вижу, чтобы дети играли во дворе. Никто не играет в «классики», в футбол или баскетбол... Говорят, что, по статистике, спортплощадок в столице не стало меньше, но, например, в центре Москвы их практически нет. Детские площадки предназначены скорее для малышей. И в прошлом году, в Тюмени, у нас родилась программа «оживления» жизни дворов — возможно, она будет реализована и в Москве. Губернатор Тюмени одобрил идею, и она не требует слишком больших затрат. Всего-то и нужно — поставить баскетбольные кольца и шахматные столики... Культорганизатор может быть из волонтеров, один на несколько дворов. Возможно, сегодня такая программа не вызовет такого энтузиазма, как у нас в свое время, но, я считаю, будет востребована.
— Этот опыт пришел к нам из СССР. А как насчет зарубежных тенденций? Какие из них мы можем применить у себя в стране?
— По моему мнению, если уж заимствовать западную систему образования, то не надо в ней ничего менять: у нас нет для этого достаточно опыта. Вообще, я выступаю за то, чтобы реформа образовательной системы велась разумно и осторожно. Сейчас мы стали заложниками изменений, начавшихся в этой сфере еще в 90-х — когда был дан курс на самоокупаемость, когда были приняты безобразные решения об объединении сельских школ... В те годы на одной из конференций в Скандинавии я оказался рядом с министром образования Финляндии. Она сказала мне: «Знаете, мы уже проводили такой эксперимент, и он провалился». Они объединяли школы в маленьких городах, собирали детей из сел — показатели по обучению снизились, и в течение двух лет от эксперимента пришлось отказаться. И почему мы не смотрим на опыт стран, наступивших на те же грабли?
Даже на Кубе в школе может быть всего два ученика, но она не закроется. И в ней будет хотя бы один компьютер для этих двоих — компьютеры на Кубе есть в школах даже бедных районов.
На Филиппинах — а мы по уровню развития сейчас недалеко ушли от них — студенты имеют возможность заключить контракт с государством: оно оплачивает их обучение, а ребята потом возвращают долги.
