В тот день и час 6 мая, когда ОМОН рубился с митингующими, я со своими
Хорошо усвоив школьные традиции, зная, где и когда можно застать в праздничные дни «шефа», они потянулись в школу ближе к вечеру, когда репетиция завершилась. Одиночные визиты «бывших» не прекратились и в последующие дни. Не будучи непосредственным участником событий, я не берусь судить о том, кто несет за них большую ответственность. Кроме того, как историк по специальности, я слишком хорошо знаю, сколь трудно бывает установить источник провокации, когда слишком многие силы в ней заинтересованы. Поди разберись после побоища, кто первым бросил камень или замахнулся дубинкой. Но речь не об этом.
Из разрозненных впечатлений выпускников разных лет у меня складывается крайне тягостная картина.
Выпускник N., 35 лет, юрист, участник всех предыдущих мирных митингов, работает в крупной зарубежной фирме. Излишне говорить, что его симпатии на стороне митингующих:
— У меня сложилось впечатление, что люди перестали бояться. Даже получая дубинкой по голове, они не расходились, они смеялись. И еще одно. Если раньше на митинги выходили преимущественно молодые, то на этот раз там было много людей вашего, Евгений Александрович, поколения, которые вспомнили о том, что когда-то стояли в кольце вокруг Белого дома. Им тоже стало совестно.
При этих словах выпускник укоризненно посмотрел на седовласого директора, предающегося чистой педагогике, в то время как люди чести отстаивают свои гражданские права в столкновениях с сатрапами режима. Одним словом — не школа, а гнездо глухаря. Такая вот жесткая оценка итогов моей педагогической деятельности.
Ученик Х. Недавний выпускник школы милиции, стоял в оцеплении, четко, как и положено сотруднику ОМОНа, исполнял свой долг, как он его понимает. Но и у него муторно на душе:
— Я не знаю, что происходило в других местах скопления людей, но на моем участке я впервые в жизни бил людей, которые мне лично ничего плохого не сделали. И еще, вы не поверите, напротив меня оказался одноклассник — он тоже узнал меня! И когда они скандировали: «Молотки, молотки!» — считая нас тупыми орудиями, мы с ним смотрели в глаза друг другу. Омоновцы тоже люди, и мы переговаривались между собой. Когда я поделился с товарищами по службе тем, что узнал одноклассника, более опытные посоветовали перестать смотреть на митингующую толпу как на людей — научиться видеть в них преступников.
С тяжелым чувством возвращался я на очередные репетиции школьного праздника, отдавая себе отчет в том, что это мы, уже очень взрослые люди, толкаем детей на баррикады. А тут еще заявление высокопоставленного чиновника (правда, со слов одного оппозиционера) о том, что за каждого раненого омоновца нужно размазывать печень митингующих по асфальту...
Друзья, мы что, с ума посходили? Неужели у людей, облеченных опытом и ответственностью, не хватит мудрости прекратить эскалацию взаимной ненависти?
Люди, остановитесь, пока не поздно!
