«Минус 33 — тепло, хоть босиком ходи»
С острова Земля Александры наша «аннушка» авиации ФСБ идет в сплошном молоке облаков. За время маршрута «Шереметьево» — Мурманск — Земля Франца-Иосифа — станция «Барнео», пока в хмари и тумане сутки «ждали погоду», грузовой отсек самолета «Ан-72» с металлическими скамьями стал практически родным домом.
Наш курс — на «Барнео». Это не курорт в Юго-Восточной Азии, а дрейфующая научная станции Русского географического общества, которая одновременно является и перевалочной базой для туристов, идущих к Северному полюсу.
Своему названию полярная база обязана позывному одной из первых высокоширотных экспедиций: в слове «Барнео» сочетание звуков лучше других прослушивалось в помехах радиоэфира.
До самой северной точки планеты чуть более ста километров. Экипаж ищет землю. Непосвященному не понять, каково это: при отсутствии радионавигации и метеостанции, когда прогноз погоды практически высосан из пальца, найти среди дрейфующих льдов одну-единственную — «обтесанную» под аэродром.
Снижаемся. За окном сплошное марево, взвешенная снежная пыль. Наконец разрыв в облаках, в мутном исцарапанном иллюминаторе на считаные секунды открывается... вода с плавающими льдинами, и снова — сплошная пелена, липкая, как сгущенка. Кажется, мы вот-вот зацепим брюхом гряды торосов. Но у летчиков рассчитан каждый метр высоты.
Толчок — и железная махина несется, подпрыгивая со скрежетом на льду, как пущенный по воде камень. «Ан-72» приспособлен для посадки на укороченные, до 600 метров, полосы.
— Сели как на перину, — констатирует второй пилот. — Координаты: 89 градусов северной широты.
«Солнце незакатное и теплый ветер с веста...» — гундосю я, спускаясь по железной стремянке из «Ан-72» на лед Северного Ледовитого океана. Получив с очередным порывом ветра охапку снега в лицо, надолго замолкаю.
— К вашему прилету потеплело — минус 33, хоть босиком ходи, — встречает нас экспедиционный лидер станции Михаил Малахов, доктор по профессии. И тут же сгребает в охапку Дмитрия Шпаро, возглавляющего нашу делигацию. Оба — полярные гении, у обоих свои счеты с Северным полюсом. Шпаро первым в истории в составе семи единомышленников в 1979 году за 76 дней дошел на лыжах с острова Генриетты до самой северной точки планеты. За Малаховым и канадцем Вебером тоже мировой рекорд: за 123 дня без подброса еды и топлива они сгоняли «на своих двоих» с континента на Северный полюс и обратно.
Теперь Малахов работает на «Барнео». Научная и туристическая база — это десяток синих модулей КАПШ — комбинированных арктических палаток Шапошникова, куда тепловые пушки непрерывно нагнетают горячий воздух.
Лагерь функционирует лишь в апреле — в начале полярного дня, пока не стали интенсивно таять льды. Народ на «Барнео» собирается своеобразный: ученые из четырех стран, летчики и техники с полуострова Таймыр, гиды. Среди их клиентов — лыжники, дельтапланеристы и парашютисты, а также бегуны, что специализируются на полярном марафоне. Все, понятно, с тугими кошельками. Тур на макушку Земли в среднем стоит 30 тысяч евро.
На «Барнео» — сухой закон. «Если гости и выглядят пьяными — то только от избытка эмоций, — говорит полярный гуру Малахов. — Тельняшки, конечно, на себе никто не рвет, но нередко прыгают в прорубь».
А мы между тем превращаемся в снеговиков. Пар изо рта застывает в воздухе и кристаллами оседает на ресницах и бровях. И непонятно: то ли снег сыплет с неба, то ли ветер поднимает его со льда. Глядя на наши чахлые новомодные сапоги — угги, полярники лишь усмехаются. Сами-то они все сплошь в торбасах — меховых сапогах из шкуры нерпы с подошвой из кожи тюленя, куда вовнутрь дополнительно вставлены меховой чулок и травяная стелька.
— Не стой, Москва! Жизнь на Севере — это движение! — кричит нам тракторист Николай Ведянин, которого здесь зовут просто дядей Колей. — У норвежцев вообще есть устойчивое выражение: «Арктика хочет видеть тебя мертвым».
Дядя Коля знает что говорит. Уже 20 лет он в
— В этом году подходящую площадку ледовый разведчик искал с воздуха долго — больше трех дней, — рассказывает Николай. — А как нашел, тут уж мы из Мурманска пошли в атаку на «Ил-76».
Атака — это десантирование с 600 метров с парашютом двух
— Однажды запуталась центральная стропа вытяжного парашюта, трактор ушел на лед самотеком, рассыпался на мелкие детали, но, что удивительно, лед не пробил.
Следом за «железными конями» спускаются под куполом на дрейфующую льдину дядя Коля с напарником. Руководитель полетов уже подготовил разметку для ВПП: 1500 метров сплошных наплывов и битого льда.
И пошла раскатка снега на две стороны, пахота на разрыв всех жил. Те ледовые наросты, что не взяли насадки трактора, срезают бензопилами, оставшиеся неровности сбивают вручную кайлом. А ведь мороз... Такой, что металл ломается как стекло. Ртутный шарик в термометре становится что шарик от подшипника. И кожа на лицах как будто кирза.
Сколько ни уезжал Николай от стужи и хмари в родную Владимирскую область, к березам и многоцветным лугам, но Арктика, как хроническая болезнь, доставала, не отпускала.
— Взяла в плен северная глушь, — стряхивает наледь с бороды дядя Коля.
«Сало обходить!»
О жизни любого на «Барнео» хоть сценарий пиши! Но времени у нас в обрез. Пора забирать нашу молодежную экспедицию с полюса. От научной станции до макушки Земли — 56 миль (105 километров), которые нам предстоит преодолеть на вертолете «Ми-8».
Дубленой шкурой битого полярника Дмитрий Шпаро чувствует, что ветер вот-вот усилится и перейдет в поземку. Скорей, скорей на полюс. Пока есть погода.
«Для нас это место мертвое, — говорил мне старик эвенк в мурманском аэропорту, который тоже „ждал погоду“. — Там нет ни рыбы, ни птичьих базаров, ни леммингов, ни песцов, ни корешков карликовых ив. Зачем туда идти?» Вот и известного полярного путешественника Дмитрия Шпаро часто спрашивали: зачем? Наделенный тонким юмором, он, случалось, цитировал английского путешественника: «Иду, чтобы не видеть и не слышать людей, которые спрашивают: зачем?»
Этим же маршрутом, форсируя водные препятствия, шли ребята из команды Матвея Шпаро. Юных полярников набирали со всей России. Лучших участников массовых лыжных соревнований пригласили в недельный зимний поход по Карелии. Из 43 спортсменов выбрали семерых самых достойных.
Тень от нашего вертолета набегает на поля торосов, скользит по гуляющим льдам, вдруг внизу — рыжий шлейф от дымовой шашки. И рядом — кубик малиновой палатки, сани — веером и крошечные фигуры в ярких пуховиках, что машут флагами. Наши!
Вертолет закладывает вираж, зависая над льдиной, осторожно «ощупывает» колесами поверхность. А к нам уже бегут, взявшись за руки, ребята, ставшие полярниками. За ними руководители — Матвей Шпаро и Борис Смолин, которые уже в восьмой раз пришли к Северному полюсу.
Вот они, герои: пять пацанов и две девчонки, всем по
Тишина просто оглушает. Это просто другая планета — с изумрудными изломами ледников и синими тенями в трещинах.
Пока готовится торжественная часть, нам вручают лыжные палки и предлагают преодолеть гряду торосов около лагеря.
Нагромождение ледяных глыб высотой
...Начинали они 14 апреля с «Барнео».
— Никаких особых напутствий не было, — говорит руководитель экспедиции Матвей Шпаро. — Выгрузились из вертолета, надели лыжи, уложили сани и пошли. Вспомнили только Нансена, который первым пересек с соратниками Гренландию, он говорил: «Сжигайте за собой мосты! Тогда вы осуществите вашу победу».
В первый день наставники провели для молодняка мастер-класс: показывали самый опасный сантиметровый лед, который полярники именуют «сало». Еще шутили: «Сало не трогать». Ребята по цвету льда научились определять его толщину, уяснили, что тонкий лед более соленый, груженые сани скользят по нему хуже.
— Важно с какого-то момента как можно больше прав и полномочий передавать самим детям, — считает Матвей Шпаро. — В первый день мы часто останавливались, я показывал различные ориентиры, с тем чтобы последующие 7 дней идти последним. Конечно, сомнения были, с нами шла
Но опасения руководителя были напрасными. В первый день Матвей Шпаро показал, как ставить палатку, топить воду на примусе и готовить обед. Когда спросил, кто будет на следующий день дежурить, первой вызвалась как раз Саша. В интернате для детей-сирот она занималась коньками, но все в экспедиции были удивлены, насколько профессионально она стоит на лыжах.
«С попутным дрейфом!»
Каждый день в группе менялся лидер. Одному из ребят вручали переносной навигационный прибор GPS, штурман определял не только направление, но и задавал темп. Двигались в среднем по 2 километра в час. Дрейф льдин был попутный, потому что правильно была выбрана точка старта.
По торосам приходилось карабкаться, как по баррикадам. Лыжи у юных полярников скользили по льду, санки предательски тянули назад, палки звенели от напряжения. Но Арктика на второй же день преподнесла сюрприз: группа уперлась в огромную полынью. Льды разошлись прямо под носом у команды. Разведчики отстегнули сани и попытались найти пути обхода, но вскоре вернулись с неутешительной новостью — полынья простиралась на многие километры. Руководитель Матвей Шпаро принял решение переправляться.
У группы на этот случай имелось три специальных гидрокостюма, в подобных скафандрах норвежские специалисты осматривают нефтяные вышки в море.
Первым в оранжевый кокон облачился Матвей Шпаро. Когда он опустился в черную «дымящуюся» воду и поплыл, впору было включать Высоцкого: «Посмотрите, вот он без страховки идет. Чуть правее наклон — упадет, пропадет...»
Эта была настоящая река шириной около 80 метров. А кругом льдины «дышали»: сходились, расходились. Только когда с берега на берег была перекинута веревка — стали переправляться дети. Гидрокостюмы надевали прямо на пуховики. На скафандре тут же надувалась специально вставленная подушка. И вперед! Температура морской воды была минус три градуса, в ней было теплее, чем при тридцати мороза на берегу.
Легче всех психологически было
За Лешей в воду смело ступили остальные. Оказалось, что это не страшно — плыть по Ледовитому океану, когда тебя страхуют товарищи.
— Когда почти все уже переправились, я увидел в воде голову водолаза, — рассказывает самый младший из членов экспедиции —
Кстати, из-за этой гигантской полыньи снялась с маршрута несколько иностранных групп. Преграда для них оказалась непреодолимой.
А нашей молодежной экспедиции еще трижды на маршруте попадалась открытая вода. Льдину превращали в паром, из саней строили мост. На третий день у полыньи заметили следы белого медведя. А тут еще с «Барнео» по спутниковому телефону «подлили масло в огонь»: сообщили, что с вертолета в районе Северного полюса была замечена целая семья белых медведей. Борис Смолин, у которого в кармане была ракетница, переложил поближе в санях и тяжелую
После переходов ребятам хватало сил, чтобы на проплешине между торосами играть в регби. Матвей Шпаро поощрял: «Игра контактная, отлично развивает командный дух». А вот футбол не одобрял: мяч мог закатиться в трещину за торосы — и привет!
Ходовой день составлял
— Два раза на маршруте жарили арктические оладушки. Большая палатка наполнялась запахом жареных блинов, — рассказывает Матвей Шпаро. — Мы были вроде и в Арктике, но ощущение — что на кухне дома.
Вместо душа протирались камфорным спиртом. Вечером в палатке под шум примусов играли в мафию. Руководители делились своими воспоминаниями о самой трудной своей арктической экспедиции: переходе на лыжах от мыса Арктический к Северному полюсу полярной ночью. В кромешной тьме они прошли 980 километров с 160 кг груза на брата. Забывая про навигационный прибор GPS, двигались по звездам. Видели торосы, которые рождались и росли у них на глазах. Отбивались от белых медведей, один из которых залез в нарты, разорвал канистру с бензином и залил им все продукты. И если Матвей Шпаро был впередсмотрящим, то Борис Смолин — его «спиной», готовой в любую минуту подстраховать и прикрыть.
Когда Смолин обмолвился, что не раз в арктических экспедициях ночевал на морозе в санях, два бравых парня, Женя Соболев из Первого пограничного кадетского корпуса ФСБ России Санкт-Петербурга и командир подгруппы 10 «Б» специализированного класса МЧС школы № 24 из Йошкар-Олы Данила Романюк решили также испытать себя. Родители бы схватились за голову, но у Смолина не забалуешь! Еще и сани подкатил, и рубашку от нарт сверху спальника накинул, и выдал ракетницу отстреливаться от белых медведей.
Когда навигатор показал, что до Северного полюса 200 метров, группа выстроилась в линию. Каждый достал из саней заранее отутюженный флаг своего региона и насадил на лыжную палку. География впечатляла: Москва, Казань, Новочебоксарск, Йошкар-Ола, Воронеж, Мончегорск, Булунский улус. По команде руководителя экспедиции все не спеша тронулись. К точке с координатами 90 градусов северной широты приехали единой командой.
Быстротечна северная весна. Так же стремительно пролетели 8 дней экспедиции, которая была посвящена
— Хочется верить, что ребята вернутся в свои регионы и станут маяками для друзей-единомышленников, — подытожил Матвей Шпаро. — И вокруг них будет формироваться команда людей с правильными жизненными ценностями.
Ледовый разведчик первого класса, почетный полярник Константин Зайцев выразил уверенность, что их полку прибыло. Он-то знает притяжение Севера, эту «арктическую лихорадку».
* * *
И мы стояли у «большого гвоздя» — так называют Северный полюс гренландские эскимосы. Играли традиционно в футбол. Ходили в «кругосветку» — взявшись за руки, водили хоровод вокруг «вокруг земного шара». Считается, что точка Северного полюса не принадлежит ни одной стране. Но в тот момент полюс был наш! На макушке Земли развевался российский триколор.
Москва—"Барнео"—Северный полюс.
