Ургант — это марка, Ургант — это касса. Иван Ургант — наше все! Если он за что-то берется (даже не сам он, а его поставят-заставят прикрыть жизненно важное ТВ-пространство), будьте уверены — успех обеспечен. Или вы считаете, что Вани на Первом слишком много? Но хорошего много не бывает. Да — «Смак», «Перисхилтон», «Большая разница». Вот только «Вечернего Урганта» нам и не хватало.
Он выходит как праздник, как подарок. Помните, как у одесского конферансье, которого показывал когда-то Андрей Миронов: «Ну, сейчас вы у меня здесь попляшете!» Правда, что говорить, пока не знает, да какая разница. «У меня не слова главное, у меня танец главное».
Все видят, как у Ивана дрожат руки. Это шутка юмора такая, уже надо смеяться? Или нервный тик, или он так волнуется? Пауза неприлично затягивается. Народ в студии все же смеется. Ну, слава богу, можно начинать. Это должна быть актуалка, и она снимается в режиме прямого эфира. «Найт-шоу», как говорят американцы.
Урганту нужно срочно пошутить про политику. И он делает это! «Наша программа на всех экранах страны (пауза), так же как Сергей Удальцов во всех полицейских участках России». Ой, как смешно, как остроумно! Да как смело!! Ну, Ваня, просто герой, целого Удальцова всуе упомянул. Кивок в сторону либеральной интеллигенции. Которая тут же должна прийти в экстаз, сделать большие глаза и поднять Ваню на щит непримиримой оппозиции. Действительно, не одной же Собчак должны доставаться болотные лавры.
Иван схохмил, и самому стало страшно. А может, даже стыдно от такой плоскости. Он томно прикрывает глаза, прячет нос в воротник. А те-пе-е-рь... гвоздь программы... Серге-е-й Без-ру-ков! Выходит Безруков, кланяется. Народ в восторге. Артист огибает столик с Ваней и присаживается рядом на тюфячке. Он смотрит на ведущего: ну, давай, спрашивай. Ведущий на артиста: а вот и не спрошу. Опять пауза, затягивается. Публика-дура в недоумении, здесь уже можно хохотать или погодить немного? Наконец, вот он, вопрос года: так скажите, Сергей, это вы играли Высоцкого? В зале повисло высоковольтное напряжение. Вернее, так написали сценаристы. Потому что никакого напряжения вообще не было. Суду давно уже все ясно. Эта новость устарела, как нынешний апрельский снег. Но Безруков сказал «да», поклонился и вышел вон. Спасибо, что живой.
А люди опять смеялись. По сценарию и в студии. Далее и вовсе случилось что-то необычайное: к Урганту пожаловали его старший коллега с Первого канала, друг и соратник Владимир Познер, и не менее старший, но враг и антагонист с «России» Николай Сванидзе. И вдруг эти уважаемые люди стали выяснять отношения на яйцах. Вот у Познера яйцо Малахова, а у Сванидзе яйцо Михаила Зеленского. Таким образом, телеакадемики должны были помериться яйцами, стукнув их друг о друга. Ну и чье круче? Конечно, с Малаховым. Мужик! Затем на яйцах образовались светлые лики Петра Толстого, Владимира Соловьева, далее везде. Душераздирающее зрелище. Яйца Первого канала почему-то оказались крепче. Наверное, это был намек, который поняли только очень испорченные.
Кажется, беспроигрышный, всепобеждающий Ургант на этот раз чего-то недоглядел. Не подготовился или его не подготовили? Бросили, как слепого котенка, в океан вечернего шоу: плыви, Ваня, плыви. Ты сможешь, ты талантливый, не утонешь, не то что Ди Каприо в «Титанике». Но Ургант почему-то пошел ко дну.
Теперь уже говорят: его импровизации — один монтаж, он работает по писаному. Не верю! Не может быть! Он ведь действительно остроумный, во всех смыслах этого двухкоренного понятия. А здесь что?
Программа не выстроена, на берегу, похоже, вообще не договорились. Шути, парень, и пусть будет, что будет. Ничего не будет! В «Смаке» он органичен до невозможности; в «Перисхилтоне» вообще лидер, несмотря даже на присутствие Мартиросяна и Светлакова; в «Большой разнице» тоже за шуткой юмора в карман не лезет.
Гламурная актуалка — вот что получилось. Пошутит про политику — и хи-хи, ха-ха, смотрите, как я смел. Но выходит один лишь полуфабрикат. Это то же самое, как если бы Ксюша Собчак в «Доме-2» начала спрашивать своих «академиков»: «Вы поддерживаете Олега Шеина и его голодовку протеста?» Но она этого не делает, ставит такие вопросы исключительно в своем «Госдепе-2».
Когда-то в лихие
Во второй программе в самом начале Ургант намекнул на бесшабашное выступление режиссера Серебренникова, который при вручении ему театральной премии сказал нечто настолько смело-демократичное, что даже канал «Культура» это у себя порезал. Ну, так если ваши конкуренты из ВГТРК не смогли, скажите сами, процитируйте, будьте первыми! И вот под конец (полный конец!) Иван Ургант подбегает к замечательной американской песенной группе в костюме сперматозоидов (Артемий Троицкий отдыхает) и: сейчас я вам наконец открою глаза, дам Серебренникова без купюр. Но... зарешеченная сетка, конец фильма. Это Первый, друзья, самый смелый канал страны.
Эх, Ваня, Ваня! Теперь на самом деле многие подумают, что его уже слишком много. Неужели это начало конца и в следующий раз уже яйцо с изображением Урганта разобьется всмятку? Даже подумать об этом страшно.
Двигатель торговли
Меня никогда не раздражала реклама. Ну, есть и есть. Как неизбежность. И даже в помощь кому-то: за чайком сходить или, извиняюсь, по нужде. Да и чего зря раздражаться-то, нервные клетки портить? И все бы ничего, но тут случилось страшное.
На канале «Россия» в страстную субботу, в самый прайм-тайм, показали новый фильм Павла Лунгина «Дирижер». Предварительно особого промо не было, «Дирижера» не втюхивали в каждую безумную голову, как «Высоцкого» на соседнем канале. Может, посчитали, что картина не очень получилась, не слишком рейтинговая. Хотя вот с «Островом» того же автора заранее тоже ничто не предвещало такого небывалого фурора. А ведь случилось!
Но черт меня дернул посмотреть «Дирижера» на DVD. Без рекламы. А ведь там сочетается все: сюжет, духовная музыка, идущая через весь фильм, Земля обетованная, первородный грех — сын за отца, теракт в исполнении красавца-палестинца на рынке в Иерусалиме... И зависимость каждого из нас от любого произнесенного невзначай слова, когда в один миг из-за неверной интонации, тона может поменяться судьба, жизнь, целый мир. Это смотрится на одном дыхании и чувствуется также.
Но были сомнения. Показалось, что в фильме Лунгин действовал больше от ума, а не от сердца, все точно просчитал. Хотелось проверить ощущения уже в телевизионном просмотре. И вот опять все по нарастающей. Отец, тот самый дирижер, сухой и жестокий аскет, приехал в Израиль, отправляется к месту гибели сына. Но тут вдруг... «Смотрите фильм «Шпион!». И все пропало тут же. Все копившиеся противоречивые, но очень интимные чувства схлынули в момент. Что мне этот «Шпион» с его Акуниным и Бондарчуком, зачем он сейчас?!
Очень трудно было настроиться заново. Но пересилил себя, настроился. Хотя что-то найденное в глубине души, такое тонкое, еле ощутимое, пропало навсегда... Отец не хотел идти на могилу сына: «Я мертвых не люблю, понимаешь». И выбросил его картину с моста. А ведь это был практически автопортрет в образе Христа. И тут опять: «зубная паста, и ваша улыбка на все сто!», еще какая-то хрень. Дальше можно было уже вообще не смотреть.
Реклама, двигатель торговли, убила «Дирижера» наповал. Режиссер Лунгин хотел показать эту драму постепенно, невзначай, через художественный образ. Но клипмейкеры показали, кто в доме хозяин, кто лучше понимает жизнь и смерть, ведь они уничтожили главного героя в одну секунду. Чик, и ты уже на небесах. Лунгин старался, хотел обнажить наши заблудшие души, сказать что-то важное, а телевидение ему: «Забудь, друг, твои сюжеты лишь прокладки для наших роликов, именно так устроена жизнь и этот ящик».
Но разве мы можем прожить без рекламы? Ни за что на свете! Ведь без нее не было бы телевидения вообще. И показа этого фильма в частности. Есть же «Культура» без этой гадости. Вот и радуйтесь. А теперь почистите зубы на ночь — и на боковую. Пусть приснится вам дирижер, который, купив отличный шведский холодильник, заполнит его самой вкусной рекламной едой. Какое счастье, жизнь удалась! И про сына можно уже не думать. Никогда.
В своем уме
В минувшее воскресенье вечером на канале НТВ состоялась встреча с народом первых лиц государства. Опять сладкая парочка. Но вы не о тех подумали. Зачем нам мелкие политические деятели в эпоху Аллы Пугачевой. Тут Примадонну подавай. Да не одну, а с любимым мужем Максимом.
Это была наглость и пародия в одном флаконе. Ведь до того подобный формат на нашем ТВ имел только один человек — В.В.Путин. Даже Медведеву ничего подобного не позволялось. В лучшем случае — встреча с «лучшими людьми города», тремя главными теленачальниками страны.
И тут А.Б.П. А почему нет? Ведь она феерила еще тогда, когда нынешние большие люди пешком под стол ходили, — при Брежневе, Андропове, Черненко.
Что говорить, за это время Пугачева все-таки стала старше. Гламурнее. Наверное, стала больше любить деньги. И себя, правда, уже не в искусстве, а в «грязном» замке Максима Галкина. И первые судьбоносные вопросы прямо это ее состояние и отразили. «Почему вы не взяли фамилию Галкина?» «Пугалкина», — поддакнул сидевший неподалеку Ярмольник. «Как вы называете друг друга?». — «Как я тебя называю, Максим?» — «Пусик». — «А ты меня?» — «Мусик».
Это именно то, что нужно сейчас нашему народу. А вот еще тетенька, прямое включение из ГУМа: «Алла Борисовна, как вы относитесь к тому, что мужчины меняют пол и становятся женщинами? А кто делать детей-то будет?» На этот дурацкий вопрос ожидался не менее дурацкий ответ. Но Пугачева ни с того, ни с сего развернула перед потрясенной публикой такую европейскую толерантность, такое знание предмета... Затем пошли вопросы про голубых, «Рussy riot». Примадонистое окружение в виде господ Киркорова, Моисеева и иже с ними тут же превратились в слух. И оказалось, что по этим «неприличным» вопросам Алла Борисовна не просто специалист, но настоящий профессор и гуманист. Во всяком случае, лучше, умнее нее на эту тему никто еще ничего не сказал. Ну и Макс Галкин молодец, так задвинул про политический юмор, что некоторые особо впечатлительные натуры ахнули.
Это был хай-класс, ребята! Разве Путин с Медведевым так бы смогли? Нет, про голубых уж точно бы не потянули.
