Первое заседание по делу Александра Егорова прошло в закрытом режиме — об этом ходатайствовала адвокат капитана Аида Камалова. Удаление журналистов из зала суда мигом подняло в Интернете волну негодования. Правда, сама адвокатесса пояснила «МК», что такое предложение она внесла в интересах потерпевших.
— На процессе была очень тяжелая моральная обстановка. Очевидцы начинают рассказывать обо всей трагедии в мельчайших подробностях, плакать. Я не настаивала на закрытом процессе, просто предложила, и все потерпевшие со мной согласились, — говорит Аида Азатовна.
Возмущает потерпевших и тот факт, что Александр Егоров, в отличие от Юрия Тучина, не признает своей вины.
— Надеюсь, это звучит не кощунственно, но он просто не может признать себя виновным в том, что умышленно прошел мимо. Ведь там на месте принималось четкое рациональное решение. Мой подзащитный вышел на связь с Юрием Тучиным. Капитан «Арбата» сказал обратить внимание на район, где потерпела крушение «Булгария», «там что-то происходит». Естественно, тогда еще никто не знал, что именно. «Дунайский» подходит, видит плоты, связывается с «Арабеллой». Они вместе оценивают ситуацию, и капитан «Арабеллы» говорит: «Отойди, лучше не мешай» и начинает спасательную операцию.
При этом, как утверждает адвокат, время, когда «Дунайский» подошел к месту трагедии и когда туда подошла «Арабелла», совпадает.
— У нас есть материалы из уголовного дела, записи в судовом журнале одного судна и другого. И время, когда капитан «Дунайского» увидел плоты, совпадает со временем начала спасоперации. На основании этого я даже писала ходатайство о прекращении дела.
— То есть Александр Егоров ничего не мог сделать?
— Я пытаюсь это объяснить, но люди говорят: «Он же мог кинуть нам хотя бы что-то: спасательный круг, плот». Получается абсурдная ситуация: если бы мой подзащитный дал команду выбросить за борт любое спассредство, никакого уголовного дела не последовало бы? При этом людям оно не помогло бы, ведь он находился на расстоянии от 800 метров до 2 км от тонущих. Можно было бы поступить так же, как капитан «Арбата»: признать свою вину, выйти на легкий суд без разбора обстоятельств, получить минимальный срок и спокойно работать дальше. Но Егоров не согласился на это, хотя со стороны следствия на нас оказывалось сильное моральное давление. Впрочем, эти слова не в пику следствию — они должны так работать.
Анастасия ГНЕДИНСКАЯ.
Анастасия ГНЕДИНСКАЯ.Адвокат считает, что вина моряка Егорова лишь
в том, что он не бросил
за борт хоть что-нибудь
Вчера в Московском райсуде Казани начались слушания по делу второго капитана, прошедшего мимо тонущей «Булгарии». Напомним, в декабре минувшего года за неоказание помощи терпящим бедствие пассажирам судоводителя сухогруза «Арбат» приговорили к штрафу в размере 130 тысяч рублей. Тогда многие потерпевшие назвали приговор слишком мягким. К какому решению придет суд в данной ситуации, пока непонятно, ведь в отличие от Юрия Тучина капитан «Дунайского-66» своей вины не признает.
Первое заседание по делу Александра Егорова прошло в закрытом режиме — об этом ходатайствовала адвокат капитана Аида Камалова. Удаление журналистов из зала суда мигом подняло в Интернете волну негодования. Правда, сама адвокатесса пояснила «МК», что такое предложение она внесла в интересах потерпевших.
— На процессе была очень тяжелая моральная обстановка. Очевидцы начинают рассказывать обо всей трагедии в мельчайших подробностях, плакать. Я не настаивала на закрытом процессе, просто предложила, и все потерпевшие со мной согласились, — говорит Аида Азатовна.
Возмущает потерпевших и тот факт, что Александр Егоров, в отличие от Юрия Тучина, не признает своей вины.
— Надеюсь, это звучит не кощунственно, но он просто не может признать себя виновным в том, что умышленно прошел мимо. Ведь там на месте принималось четкое рациональное решение. Мой подзащитный вышел на связь с Юрием Тучиным. Капитан «Арбата» сказал обратить внимание на район, где потерпела крушение «Булгария», «там что-то происходит». Естественно, тогда еще никто не знал, что именно. «Дунайский» подходит, видит плоты, связывается с «Арабеллой». Они вместе оценивают ситуацию, и капитан «Арабеллы» говорит: «Отойди, лучше не мешай» и начинает спасательную операцию.
При этом, как утверждает адвокат, время, когда «Дунайский» подошел к месту трагедии и когда туда подошла «Арабелла», совпадает.
— У нас есть материалы из уголовного дела, записи в судовом журнале одного судна и другого. И время, когда капитан «Дунайского» увидел плоты, совпадает со временем начала спасоперации. На основании этого я даже писала ходатайство о прекращении дела.
— То есть Александр Егоров ничего не мог сделать?
— Я пытаюсь это объяснить, но люди говорят: «Он же мог кинуть нам хотя бы что-то: спасательный круг, плот». Получается абсурдная ситуация: если бы мой подзащитный дал команду выбросить за борт любое спассредство, никакого уголовного дела не последовало бы? При этом людям оно не помогло бы, ведь он находился на расстоянии от 800 метров до 2 км от тонущих. Можно было бы поступить так же, как капитан «Арбата»: признать свою вину, выйти на легкий суд без разбора обстоятельств, получить минимальный срок и спокойно работать дальше. Но Егоров не согласился на это, хотя со стороны следствия на нас оказывалось сильное моральное давление. Впрочем, эти слова не в пику следствию — они должны так работать.
