Раковым больным не хватает лекарств

По словам доктора Махсона, лекарства для льготников теперь закупаются по тендеру, и главным фактором, определяющим победителя, по федеральному закону № 94 является не эффективность препарата, а низкая цена. В этом году масла в огонь подлил и документ ФАС, постановивший, что закупать лекарства для льготников надо не по торговым названиям, как раньше, а по международным непатентованным наименованиям. В итоге дорогу на льготный рынок открыли отечественным производителям, делающим дешевые копии хороших и дорогих импортных препаратов. Эти копии — дженерики — по нашему закону даже не проходят полноценных клинических исследований. «Например, раньше мы закупали для наших больных эффективный препарат аримидекс по 6,5 тысячи рублей; теперь конкурс выиграл его аналог за 28 рублей. Многим больным от этого аналога стало плохо. Но мы не можем купить хорошее лекарство за свой счет, — рассказывает Махсон. — Это безумная система, которая не позволяет обеспечивать пациентов эффективными лекарствами». «Нельзя закупать лекарства, как гвозди», — согласен главврач городского онкодиспансера Санкт-Петербурга Георгий Манихас.

Но деньги сегодня решают все. Например, федеральные стандарты лечения онкозаболеваний до сих пор не готовы, а регионы составляют свои стандарты, исходя из финансовых возможностей. Которые чаще всего скудные.

— Даже самый талантливый врач не поможет больному, если его возможности ограничены, а наши медики часто находятся под административным контролем и давлением, их ставят перед фактом, что дорогостоящие препараты выписывать нельзя, — говорит исполнительный директор пациентской организации «Равное право на жизнь», председатель общественного совета по защите прав пациентов при управлении Росздравнадзора по Москве и Московской области Дмитрий Борисов. — Расходы на лечение онкобольных в пересчете на душу населения составляют у нас всего 3,3 евро при минимуме в 10–15 евро. У нас нет адекватной системы медицинского страхования людей, в итоге многие, оказавшись лицом к лицу с болезнью, вынуждены тратить все свои сбережения, продавать квартиры.

По данным организации «Равное право на жизнь», в прошлом году число обращений пациентов по фактам отказа в бесплатных лекарствах выросло в разы; чаще всего больным людям говорят, что это слишком дорого, а денег в бюджете нет. Москва в этом рейтинге занимает одну из первых строчек. И не потому, что в столице все ужасно, — просто растет осведомленность пациентов о современной терапии и о своих правах.

С ранней диагностикой онкозаболеваний все по-прежнему негладко. «В Москве есть скрининг РМЖ, есть 86 маммографов, на которых можно пройти бесплатное обследование. Не идут! Женщины не понимают, что выявленный на первой стадии рак лечится в 90% случаев, а на 4-й — в 18%», — сокрушается Махсон. Например, в Швеции 80% женщин регулярно проходят онкоскрининг, в России — не более 20%. При этом, по словам Махсона, сегодня в Москве началась реорганизация онкологической службы. Пока в городе работает 21 онкологическое отделение при поликлиниках. В перспективе же все диспансеры войдут в состав онкологических стационаров. На реорганизацию онкослужбы уйдет ориентировочно 1,5 года.

Доктор Манихас тем временем считает, что денег на онкологию будет постоянно не хватать, и единственный выход из ситуации — ввести законодательный термин «стоимость здоровья». «Иными словами: государство гарантирует пациенту бесплатное лечение, если он будет следить за здоровьем: раз в год посещать стоматолога, раз в полгода — гинеколога, делать маммографию... А вот если пациент не был у врача десять лет, не проходил диспансеризацию, он должен сам нести ответственность за свое здоровье и лечиться за свой счет», — говорит Манихас.